вели и значительно более масштабные операции. В 762 г. в руки хазар перешли
области Хамзин, Лакз и Алан*13, а это значило, что все плоды походов
Мервана уничтожены и Кавказский хребет стал естественной границей степной
Евразии и мусульманского мира - Леванта.
Однако взаимодействие между халифатом и Хазарией не прекратилось, а просто
изменило форму. Место воинов-завоевателей заняли купцы, сделавшие Каспий и
Волгу торговым путем в страну Биармию, или Великую Пермь. Арабские
серебряные дирхемы потекли на север в обмен на драгоценные меха. Новая
хазарская столица Итиль, находившаяся в Волго-Ахтубинской пойме, и Великий
Булгар, расположенный несколько ниже впадения в Волгу Камы, превратились в
перевалочные пункты транзитной торговли. Эта последняя стимулировала
развитие земледелия и виноградарства, так как избыток продуктов находил
сбыт на итильском базаре, где покупали пропитание приезжие, натерпевшиеся
голода в пути через море. Тогда между арабами и хазарами установился
прочный мир.
Подведем итог. За полтораста лет самостоятельного существования (650-800)
крошечный тюрко-хазарский этнос не только отстоял свою независимость, но и
расширил пределы своей державы до Дона на западе, Кавказского хребта и Яйлы
на юге и Яика на востоке. Северную границу определить трудно, да вряд ли
она и существовала как определенная граница. Скорее можно говорить о силе
влияния, плавно убывавшей по мере отдаления от столицы.
Эластичность государственной системы, которую можно рассматривать как
вариант тюркского эля, допускала компромиссы с соседними этносами и
субэтносами, т.е. малыми племенами, сливавшимися с хазарами. А стойкость
этнической целостности определялась принадлежностью всего населения Хазарии
к западноевразийскому суперэтносу.
Исключением была только немногочисленная колония евреев в равнинном
Дагестане, мирно сосуществовавшая с хазарами. Однако добрые взаимоотношения
и этнические контакты не одно и то же. Если первые определяются
политическими ситуациями и конъюнктурой, то вторые не зависят от сознания
людей, а более от волевых решений ханов или беков. Законы природы имеют
свою логику, и в IX в. последняя вступила в силу. Тогда на месте этнической
ксении*14 появилась страшная суперэтническая химера.
В истории повторение политической ситуации чаще всего влечет за собой
восстановление расстановки сил, хотя буквальных совпадений не бывает
никогда. За 250 лет самостоятельного существования Хазария выросла
настолько, что из крошечного удела западнотюркютских царевичей превратилась
в сильную державу, выигравшую войну у Арабского халифата. И тут-то сплелись
судьбы еврейского и хазарского этносов, причем самым неожиданным образом.
Но не будем спешить, закончим описание южных соседей Хазарии.
10. СМЕНА ФАЗЫ
Пассионарный подъем этнической системы характеризуется социальным
императивом: "Будь тем, кем ты должен быть", способствует увеличению
сложности внутри этноса и даже суперэтноса. Именно благодаря такой
слаженности первые халифы, а затем Омейяды могли мобилизовать энергию
подданных на завоевания и подавление восстаний внутри страны, но рост
пассионарности превышает возможности системы и разрушает ее устойчивость.
Как только возникает, и всегда стихийно, императив акматической фазы: "Будь
самим собой", система деформируется, как автомобиль, несущийся с такой
скоростью, что от него отлетают колеса, ломаются оси. Это перегрев,
охладить который может только пролитая кровь.
Именно кровью арабов и персов, шиитов и хариджитов гасил восстания
Хаджжадж, омейядский полководец, в 680-701 гг. Этими зверствами он задержал
ход этнической истории на 50 лет, но остановить природный процесс
этногенеза труднее, чем лавину. Хаджжадж, "враг Аллаха и людей", казнил 130
тыс. человек, но те перед гибелью успели рассеять генофонд по популяции,
так что в VIII в. пассионарный уровень персов и берберов сравнялся с
арабским, а, может быть, кое-где и превысил его. Поэтому престол последних
Омейядов в Дамаске стал походить на просыпающийся вулкан. И так как Омейяды
держали всех Алидов под присмотром, на роль претендента был выдвинут
потомок дяди пророка, Аббаса, Абу-л-Аббас Саффах, у которого был
талантливый помощник, бывший раб, Абу-Муслим.
В 744 г. в Куфе взвилось белое знамя шиитов, а красное знамя хариджитов уже
реяло от Западного Ирана до Южной Аравии. Кайситы поссорились с кельбитами,
и последние стали противниками Омейядов. Наконец, в Хорасане 9 июня 747 г.
4 тыс. повстанцев подняли черное знамя Аббасидов и двинулись на запад, на
ненавистный Дамаск.
К Аббасидам примкнули все группы населения халифата, обиженные Омейядами:
иранские крестьяне, бедуины-кельбиты и беглые рабы; мусульмане - сунниты,
шииты, хариджиты; немусульмане - маздакиты, манихеи, несториане и
огнепоклонники. Силы Мервана таяли, и в январе 750 г. все было кончено.
Аббасиды, пришедшие на смену Омейядам, должны были управляться со всем этим
разнообразием, а это было очень трудно. Первый халиф, Абу-л-Аббас
(749-754), ознаменовал свое вступление на престол резней членов рода Омейя,
хотя те выразили готовность ему подчиниться. Второй, Мансур (754-775),
предательски убил Абу-Муслима, благодаря которому династия взошла на
престол. Его сын Махди (775-785) открыл дорогу дворцовым интригам, в
результате чего его наследник Хади (785-786) был убит и власть досталась
другому его сыну - Харуну ар-Рашиду (786-809), незаслуженно прославленному
в своде новелл "Тысяча и одна ночь". На самом деле это был жестокий деспот,
казнивший своих лучших помощников - визирей из рода Бармскидов.
Все перечисленные и опущенные в перечислении случаи вероломства указывали
наперед широчайшее развитие эгоизма, доводимого до крайних пределов, не
принимающего в расчет общих интересов владетельного дома*15, а тем более
государства. Как ни плохи, ни жестоки, ни лицемерны (в религиозном смысле)
были Омейяды, но они шли от победы к победе, руководствуясь, пусть
неискренне, доминантой ислама и джихада (войны за веру). Аббасиды были
правоверными суннитами, но именно при них арабы утратили всякое значение в
державе, созданной их героическими предками. Персы вытеснили арабов из
администрации, тюрки - из гвардии, негры-зинджи - из домашнего быта, евреи
- с базара. Багдад стал мировым центром транзитной торговли, но считаться с
его населением халифы не хотели, ибо верили не своему этносу, а своему
окружению: подхалимам, солдафонам и доносчикам.
Этот гипертрофированный индивидуализм показывает, что арабы VIII-IX вв.
догнали византийцев V в., вступив в акматическую фазу пассионарного
напряжения. Это, видимо, связано с широкой метисацией и полигамией, при
которой дети пассионариев от разных матерей заполняли войска и базары,
дворцы и мечети. И так как детей до пяти лет воспитывали матери, то родство
по отцу воспринималось как юридическая фикция. Рост пассионарности и
этническая метисация разрывали арабские семьи. А при этом где уж удержать
единство государства?
Понятно, что при таком управлении не могло даже быть речи о завоеваниях.
Наоборот, были утеряны Испания в 756 г., Магриб (Марокко) в 789 г. и
Ифрикия (Тунис) в 800 г. Инициатива в мировой политике стала переходить от
мусульман к христианам.
Однако потеря политического единства придала суперэтнической системе
гибкость, позволившую ей распространиться вширь без тяжелых и
кровопролитных войн. Первые три века обращение в ислам стоило очень дорого,
и плата с новообращаемых собиралась в форме тяжелых налогов. Поэтому горцы
Гиндукуша и степняки Средней Азии не жалели сил, отстаивая вместе с верой
независимость. Но если независимость горцев надежно защищали непроходимые
ущелья и отвесные скалы, на которых высились неприступные крепости, то
горожанам приходилось искать компромиссы между своей совестью и установками
правительства. Тех, кому это удавалось, называли шиитами, и хоть не
одобряли, но и не преследовали. Столетнее владычество арабов в Иране и
Северной Африке изменило характер этнического размежевания предшествовавшей
эпохи. Бедуины постепенно теряли былые племенные различия, так как сменили
скотоводство на сопровождение и охрану караванов паломников, а культ звезд
- на нивелирующий ислам. Но в Аравии и Сахаре перемены шли очень медленно,
тогда как в городах пришлое население мешалось с местным и уже в VIII в.
создался тип "восточного" города, знакомый читателю по многим описаниям
путешественников и беллетристов.
Характерной для этнологии тут была замена родоплеменного принципа сложения
субэтносов конфессиональным. Это может показаться странным, так как
доктрина ислама монолитна, проста и как будто не допускает отклонений и
ересей. Но если пассионарные люди имеют причину для раскола, то они найдут
и повод.
Впервые единство было нарушено убийством халифа Османа в 656 г., что
вызвало первую гражданскую войну. Затем г. халифа Али покинули 12 тыс.
воинов, создавшие новое течение- хариджиты. Эти три течения, вначале только
политические, создали себе идеологические системы, стереотипы
взаимоотношений друг с другом и внутри своих общин и завербовали
сторонников из числа покоренных этносов, причем горожане, оппозиционные к
правительству, часто предпочитали шиизм, а кочевники становились
Браун Дэн
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Корнев Павел
Акунин Борис