Чтение 16–й страницы книги ~Ночной Дозор~

-- Зачем?

У меня отказывались гнуться пальцы. Пистолет стал тяжелым и отлитым изо льда. Может быть, я выдержу еще минуту или две...

Я посмотрел Егору в глаза.

-- Каждый решает сам. Я -- ухожу. Мне есть, ради чего жить.

-- Почему ты хочешь меня спасти? -- с любопытством спросил он. -- Я нужен вашему Дозору?

-- Я не думаю, что ты войдешь в наш Дозор... -- сказал я, неожиданно для самого себя.

Он улыбнулся. Сквозь нас медленно пробежала тень -- Семен. Что-то заметил? С кем-то беда?

А я сижу здесь, теряя последние силы, и пытаюсь помешать изощренному самоубийству маленького Иного... который все равно обречен.

-- Я ухожу, -- сказал я. -- Прости.

Тень цеплялась за меня, она примерзла к пальцам и приросла к лицу. Я выдирался из нее рывками, сумрак недовольно шипел, разочарованный таким поведением.

-- Помоги мне, -- сказал Егор. Я уже едва слышал его голос, я почти вышел -- он заговорил в последнюю секунду.

Я протянул руку, хватая его ладонь. Меня уже выдирало, выкидывало, туман вокруг таял. И вся моя помощь была чистым символом, главное мальчик должен был сделать сам.

Он сделал.

Мы вывалились в верхний слой сумрака. В лицо ударил холодный ветер, но сейчас это было даже приятно. Вялые движения вокруг превратились в стремительную схватку. Серые смазанные краски казались яркими.

Что-то изменилось за те секунды, пока мы разговаривали. Вампирша по-прежнему трепыхалась под Медведем... не то. Парень-ведьмак валялся на крыше, то ли мертвый, то ли без сознания, рядом катались Тигренок и ведьма... не то.

Змея!

Белая кобра разбухала, раздувалась, заполняя уже четверть крыши. Ее словно накачивали воздухом и поднимали вверх, или же она сама взлетала в низкое небо. Семен стоял у переплетенных витков огненного тела, присев в какой-то из старых боевых стоек, и с его ладоней молотили в клубок белого пламени маленькие оранжевые шарики. Он метил не в кобру, а в кого-то, кто был под ней, кто давным-давно должен был погибнуть, но все еще продолжал бороться...

Взрыв!

Вихрь света, клочья тьмы. Меня швырнуло на спину, в падении я налетел на Егора, повалил его, но зато успел удержать за руку. Тигренок и ведьма, расцепившись, полетели к краю крыши, замерли на ограждении. Медведя снесло с вампирши -- изорванной, искалеченной, но все еще живой. Семен зашатался, но устоял -- его накрыло мутной светящейся линзой защиты. Единственным, кто слетел вниз, оказался потерявший сознание ведьмак -- в падении он проломил ржавые прутья ограды и безвольным кулем ушел вниз.

Илья, единственный, стоял как вкопанный. Никакой защиты вокруг него я не видел, но он по-прежнему с любопытством взирал на происходящее, сжимая свой жезл.

А остатки огненной кобры взмыли вверх, заметались светящимися облачками, таяли, рассыпались искрами, исходили лучиками света. Из-под этого фейерверка медленно вставал Завулон, раскинувший руки в сложном магическом жесте. В схватке он лишился одежды, и теперь был полностью обнажен. Тело его изменилось, приобретая классические признаки демона -- тусклая чешуя вместо кожи, неправильная форма черепа, поросшего вместо волос какой-то свалявшейся шерстью, узкие глаза с вертикальными зрачками. Болтался гипертрофированный член, с копчика свисал короткий раздвоенный хвост.

-- Прочь! -- крикнул Завулон. -- Прочь!

Что сейчас творится вокруг, в человеческом мире... Вспышки смертельной тоски и беспричинной, слепой радости, сердечные приступы, нелепые поступки, ссоры лучших друзей, измены верных влюбленных... Людям не видимо происходящее, но оно касается их душ.

Зачем?

Зачем все это Дневному Дозору?

И в это мгновение меня вдруг коснулось спокойствие. Ледяное, рассудочное, почти забытое.

Многоходовая комбинация. Будем исходить из того, что все происходящее идет по плану Дневного Дозора. Сделаем это исходной посылкой. А потом -- соединим все случайности, начнем с моей охоты в метро... нет, начнем с того мига, когда парню-вампиру назначили в пищу девушку, в которую он не мог не влюбиться.

Мысли неслись так стремительно, будто я сейчас стал индуктором мозгового штурма, подключился к сознанию других людей -- как порой делают наши аналитики. Нет, этого, конечно, не было... просто кусочки головоломки зашевелились, перемешанный на столе паззл-мозаика ожил и стал складываться передо мной.

Дневному Дозору наплевать на вампиршу...

Дневной Дозор не пойдет на конфликт из-за паренька с потенциально высокими способностями.

У Дневного Дозора есть лишь одна причина устроить такое...

Темный Маг чудовищного потенциала.

Темный Маг, способный усилить их позиции... не только в Москве, по всему континенту...

Но ведь они и так добились своего, мы обещали отдать темного мага... Этот неведомый маг -- икс. Единственное неизвестное в задаче. Можно

приписать игрек к Егору -- его устойчивость к магии уж слишком велика для новичка-Иного. И все-таки мальчик -- величина уже известная, пусть и с непонятным фактором...

Внесенным в задачу искусственно. Для усложнения.

-- Завулон! -- крикнул я. За моей спиной ворочался, пытаясь встать и скользя по льду, Егор. Отступал от мага Семен, по-прежнему удерживая защиту. Бесстрастно взирал на происходящее Илья. Медведь шел на дергающуюся, пытающуюся подняться, вампиршу. Тигренок и ведьма Алиса снова начинали сближаться. -- Завулон!

Демон посмотрел на меня.

-- Я знаю, за кого вы боретесь!

Нет, я еще не знал. Только начинал понимать -- потому что паззл сложился и показал мне знакомое лицо...

Демон открыл пасть -- челюсти разошлись влево и вправо, будто у жука. Он все больше и больше напоминал исполинское насекомое, чешуйки срастались в единый панцирь, гениталии и хвост втянулись, из боков начали вырастать новые конечности.

-- Тогда ты... труп.

Голос у него остался прежним, даже приобрел большую задумчивость и интеллигентность. Завулон протянул ко мне руку -- та рывками удлинялась, приобретая все новые и новые суставы.

-- Иди ко мне... -- прошептал Завулон.

Замерли все. Кроме меня -- я шагнул к темному магу. От ментальной защиты, которую я наращивал долгие годы, не осталось и следа. Я не мог, никак не мог отказать Завулону.

-- Стой! -- рявкнула Тигренок, отворачиваясь от помятой, но скалящейся ведьмы. -- Стой!

Мне очень хотелось выполнить ее просьбу. Но я не мог.

-- Антон... -- донеслось из-за спины. -- Обернись...

Вот это я выполнить мог. Повернул голову, отрываясь от взгляда янтарных глаз с вертикальными зрачками.

Егор сидел на корточках, встать у него сил не хватило. Удивительно, что он вообще был в сознании... ведь подпитка его энергией извне прекратилась. Та самая подпитка, что вызвала интерес шефа, что велась с самого начала. Фактор игрек. Введенный для усложнения ситуации.

Из ладони Егора свисал маленький костяной амулет на медной цепочке.

-- Лови! -- крикнул мальчишка.

-- Не бери его! -- приказал Завулон. Но слишком поздно, я уже наклонился, хватая амулет, летящий к моим ногам. Прикосновение к резному медальончику было обжигающим, словно я схватил уголек.

Я посмотрел на демона и покачал головой:

-- Завулон... в тебе нет больше власти надо мной.

Демон взвыл, надвигаясь на меня. Власти у него больше не было, а вот сил -- в избытке.

-- Но-но... -- назидательно сказал Илья.

Пылающая белая стена рассекла пространство между нами. Завулон взвыл, налетев на магический барьер, его откинуло назад. Он смешно тряс обожженными лапами, совсем не страшный, скорее нелепый, через полотно чистого белого света.

-- Многоходовка, -- сказал я. -- Как элементарно, да?

На крыше все стихло. Тигренок и ведьма Алиса стояли рядом, не пробуя напасть друг на друга. Семен смотрел то на меня, то на Илью, и неизвестно, кто вызывал у него большее удивление. Упыриха тихо плакала, пытаясь подняться. Ей было хуже всех, она истратила все силы, чтобы выжить в схватке с Медведем, а теперь с трудом пыталась регенерировать. Неимоверным усилием она вынырнула из сумрака и превратилась в смутный силуэт.

Даже ветер словно бы стих...

-- Как сделать темным магом человека, который изначально чист? -- спросил я. -- Как привлечь на сторону Тьмы человека, который не умеет ненавидеть? Можно подбрасывать ему неприятности со всех сторон... понемногу, по чуть-чуть, в надежде, что он озлобится... Но не помогает. Человек попался слишком уж чистый... чистая.

Илья засмеялся, тихо и одобрительно.

-- Единственное, кого она сможет возненавидеть... -- я смотрел в глаза Завулона, где сейчас осталась лишь бессильная злоба, -- саму себя. И вот это ход неожиданный. Необычный. Пусть у нее заболеет мать. Пусть девушка сжигает душу, презирая свое бессилие и невозможность помочь. Загоним ее в такой угол, где можно лишь ненавидеть... пускай саму себя, но -- ненавидеть. Есть, правда, вероятностная вилка. Маленький шанс, что один-единственный сотрудник Ночного Дозора, незнакомый толком с оперативной работой...

Ноги подкосились -- я, действительно, не привык столько находиться в сумраке. Я упал бы на колени перед Завулоном, чего мне ужасно не хотелось. Семен скользнул сквозь сумрак и поддержал меня за плечи. Наверное, он сто пятьдесят лет этим занимается.

-- Незнакомый с работой в поле... -- повторил я. -- Возьмет, да и не станет действовать по схеме. Не станет жалеть и утешать девушку, для которой жалость -- смертельна. Значит надо его отвлечь. Создать такую ситуацию, чтобы он был занят по уши. Чтобы его кинули на второстепенное задание -- да еще и завязать на этом задании, личной ответственностью, симпатией, всем, что под руку подвернется. Ради этого и рядовым вампиром можно пожертвовать. Верно?

Завулон начал трансформироваться обратно. Он стремительно обретал прежний скорбно-интеллигентный облик.

Смешно. Зачем? Я видел его таким, каким он стал в сумраке, стал однажды и навсегда.

-- Многоходовка, -- повторил я. -- Ручаюсь, матери Светланы вовсе не обязательно умирать от смертельной болезни. С вашей стороны было маленькое вмешательство, в рамках допустимого... Но тогда и у нас есть права.

-- Она наша! -- сказал Завулон.

-- Нет, -- я покачал головой. -- Не будет никакого прорыва инферно. Ее мать поправится. Сейчас я поеду к Светлане... и расскажу ей все. Девушка придет в Ночной Дозор. Завулон, вы проиграли. Все равно -- проиграли.

Разбросанные по крыше клочья одежды поползли к темному магу, срослись, прыгнули, одевая его: грустного, обаятельного, преисполненного печали за весь мир.

-- Никто из вас не уйдет отсюда, -- сказал Завулон. За его спиной начала клубиться тьма -- будто раскрывались два огромных черных крыла.

Илья снова засмеялся.

-- Я сильнее вас всех, -- Завулон покосился на Илью. -- Твои заемные силы небезграничны. Вы останетесь здесь, навсегда, в сумраке, глубже, чем когда-либо боялись заглянуть...

Семен вздохнул и сказал:

-- Антон, а ведь он до сих пор не понимает.

Я повернулся и спросил:

-- Борис Игнатьевич, ведь в маскараде больше нет необходимости?

Молодой, нагловатый оперативник пожал плечами:

-- Конечно, Антошка. Но мне столь редко выпадает наблюдать шефа Дневного Дозора в действии... прости уж старика. Надеюсь, Илье в моем обличье было столь же интересно...

Борис Игнатьевич обрел прежний облик. Разом, без всяких театральных промежуточных метаморфоз и световых эффектов. Он действительно был в халате и тюбетейке, вот только на ногах у него оказались мягкие ичиги, а поверх них -- калоши.

На лицо Завулона было приятно посмотреть.

Темные крылья не исчезли, но расти перестали, только похлопывали неуверенно -- будто маг пытался улететь, но не решался.

-- Свертывай операцию, Завулон, -- сказал шеф. -- Если вы немедленно уберетесь отсюда и от дома Светланы -- мы не станем подавать официальный протест.

Темный маг не колебался:

-- Мы уходим.

Шеф кивнул, словно иного ответа не ожидал. Можно подумать... Но жезл он опустил, и барьер между мной и Завулоном исчез.

-- Я запомню твою роль в этом... -- немедленно прошептал темный маг. -- Навсегда.

-- Помни, -- согласился я. -- Это полезно.

Завулон свел руки -- темные крылья хлопнули в такт, и он исчез. Но перед этим маг глянул на ведьму -- и та кивнула.

Ох, как мне это не понравилось. Плевок вслед -- не смертельно, но всегда неприятно.

Легкой, пританцовывающей походкой, совершенно не вязавшейся с окровавленным порванным лицом и вывихнутой, безвольно свисающей левой рукой, Алиса подошла ко мне.

-- Ты тоже должна уйти, -- сказал шеф.

-- Конечно, с превеликим удовольствием! -- откликнулась ведьма. -- Но, перед этим, у меня есть маленькое... совсем маленькое право. Ведь так, Антон?

-- Да, -- прошептал я. -- Воздействие седьмой степени.

На кого будет направлен удар? На шефа -- смех. Тигренок, Медведь, Семен... ерунда. Егор? А что ему можно внушить на самом слабом уровне вмешательства?

-- Откройся, -- сказала ведьма. -- Откройся мне, Антон. Вмешательство седьмого уровня. Шеф Ночного Дозора свидетель -- я не перейду границы.

Семен застонал, до боли сжимая мое плечо.

-- У нее есть это право, -- сказал я. -- Борис Игнатьевич...

-- Поступай, как знаешь, -- тихо ответил шеф. -- Я смотрю.

Я вздохнул, раскрываясь перед ведьмой. Да ничего она не сможет! Ничего! Вмешательство седьмой степени -- ей никогда не повернуть меня к Тьме! Это просто-напросто смешно!

-- Антон, -- мягко сказала ведьма. -- Скажи шефу то, что ты хотел сказать. Скажи правду. Поступи честно и правильно. Так, как ты должен поступить.

-- Минимальное воздействие... -- подтвердил шеф. Если в его голосе и была боль, то так глубоко, что мне не дано ее услышать.

-- Многоходовка, -- сказал я, глядя на Бориса Игнатьевича. -- Двусторонняя. Дневной Дозор жертвует своими пешками. Ночной Дозор -- своими. Ради великой цели. Ради привлечения на свою сторону волшебницы великой, небывалой силы. Может погибнуть молодой вампир, которому так хочется любить. Может погибнуть, сгинуть в сумраке мальчишка со слабенькими способностями Иного. Могут пострадать свои сотрудники. Но есть цель, что оправдывает средства. Два великих мага, сотни лет противостоящих друг другу, затевают очередную маленькую войну. И светлому магу тут труднее... он все ставит на карту. И проигрыш для него -- не просто неприятность, это шаг в сумрак, в сумрак навсегда. Но все-таки он ставит на карту всех. Своих и чужих. Так, Борис Игнатьевич?

-- Так, -- ответил шеф.

Алиса тихонько засмеялась и пошла к люку. Ей сейчас было не до полетов, Тигренок помяла ее от души. И все-таки ведьма пребывала в хорошем настроении.

Я посмотрел на Семена -- тот отвел глаза. Тигренок медленно трансформировалась обратно в девушку... но тоже старалась не смотреть мне в лицо. Медведь коротко взревел, и не меняя обличья затопал к люку. Ему труднее всех. Он слишком прямолинейный, Медведь, прекрасный боец и противник компромиссов...

-- Гады вы все, -- сказал Егор. Приподнялся, рывками, -- не только от усталости, сейчас его подпитывал шеф, я видел тоненькую ниточку силы, струящуюся в воздухе, -- поначалу всегда трудно выдираться из своей тени.

Я вышел следом. Это было нетрудно, за последние четверть часа в сумрак выплеснулось столько энергии, что он утратил обычную агрессивную липкость.

Почти мгновенно я услышал отвратительный мягкий стук -- это сорвавшийся с крыши ведьмак достиг асфальта.

Следом стали появляться остальные. Симпатичная черноволосая девушка с кровоподтеком под левым глазом и разбитой скулой, невозмутимый коренастый мужичок, импозантный бизнесмен в восточном халате... Медведь уже ушел. Я знаю, что он будет делать в своей квартире, в "берлоге". Пить неразбавленный спирт и читать стихи. Вслух, скорее всего. Глядя в веселый бормочущий телевизор.

Вампирша тоже была тут. Ей было совсем плохо, она что-то бормотала, тряся головой и пытаясь зализать перекушенную руку. Рука устало пыталась прирасти обратно. Все вокруг было забрызгано кровью -- не ее, конечно, а кровью последней жертвы...

-- Уходи, -- сказал я, поднимая тяжелый пистолет. Рука предательски дрогнула.

Пуля шмякнула, пронзая мертвую плоть, в боку девушки возникла рваная рана. Вампирша застонала, зажала ее здоровой рукой. Вторая болталась на каких-то ниточках сухожилий.

-- Не надо, -- мягко сказал Семен. -- Не надо, Антон...

Я все-таки прицелился ей в голову. Но в этот миг с неба спикировала огромная черная тень, летучая мышь, выросшая до размеров кондора. Раскинула крылья, заслоняя вампиршу, выгнулась в судороге трансформации.

-- Она имеет право на суд!

В Костю я выстрелить не смог. Постоял, глядя на молодого вампира, живущего со мной по соседству. Вампир глаз не отводил, смотрел упрямо и твердо. Как давно ты за мной крался, приятель и противник? И зачем -- спасти соплеменницу, или не допустить шага, после которого я превращусь в смертельного врага?

Я пожал плечами, и засунул пистолет за пояс. Права ты, Ольга. Вся эта техника -- ерунда.

-- Имеет, -- подтвердил шеф. -- Семен, Тигренок, осуществите конвоирование.

-- Хорошо, -- сказала Тигренок. Глянула на меня, не то чтобы с сочувствием -- с пониманием. Упругим шагом направилась к вампирам.

-- Все равно ей светит высшая мера, -- шепнул Семен, и двинулся следом.

Они так и ушли с крыши: Костя, несущий на руках стонущую, ничего не понимающую вампиршу, и Семен с Тигренком, молча следующую за ними.

Мы остались втроем.

-- Мальчик, у тебя действительно есть способности, -- мягко сказал шеф. -- Невеликие, но ведь большинство лишено и этого. Я буду рад, если ты согласишься стать моим учеником...

-- Идите вы... -- начал Егор. Окончание фразы лишили ее всякой вежливости. Мальчик беззвучно плакал, кривился, пытаясь удержать слезы, но справиться с ними не мог.

Чуть-чуть воздействия, седьмого порядка, и ему станет легче. Он поймет, что Свет не может бороться с Тьмой, не беря на вооружение любые доступные средства...

Я поднял голову к сумрачному небу, открыл рот, ловя холодные снежинки. Остыть бы. Остыть насовсем. Но только не так, как в сумраке. Стать льдом, но не туманом; снегом, но не слякотью; окаменеть, но не растечься...

-- Егор, пойдем, я провожу тебя, -- предложил я.

-- Мне... близко... -- сказал мальчишка.

Я еще долго стоял, глотая снег вперемешку с ветром, и не заметил, как он ушел. Слышал вопрос шефа: "Егор, ты сумеешь сам разбудить родителей?", но не слышал ответа.

-- Антон, если тебя это утешит... аура у мальчика осталась прежней, -- сказал Борис Игнатьевич. -- Никакой... -- Он обнял меня за плечи, маленький и жалкий сейчас, ничуть не похожий на холеного предпринимателя или мага первой ступени. Просто молодящийся старик, выигравший очередную короткую схватку в бесконечной войне.

-- Здорово.

Хотел бы я такого. _Никакую_ ауру. _Свою_ судьбу.

-- Антон, у нас есть еще дела.

-- Я знаю, Борис Игнатьевич...

-- Ты сможешь все объяснить Светлане?

-- Да, наверное... Теперь смогу.

-- Ты уж прости. Но я пользуюсь тем, что имею... теми, кого имею. Вы с ней связаны. Обычная мистическая связка, ничем не объяснимая. Заменить тебя -- некем.

-- Понимаю.

Снег ложился мне на лицо, застывал на ресницах, полосками протаивал на щеках. Мне казалось, что я почти сумел замерзнуть, но ведь у меня нет на это права.

-- Помнишь, что я тебе говорил? Быть светлым куда труднее, чем быть темным...

-- Помню...

-- Тебе будет еще тяжелее, Антон. Ты ее полюбишь. Будешь с ней жить... какое-то время. Потом Светлана уйдет дальше. И ты будешь видеть, как она отдаляется, как ее круг общения разрастается выше того... что доступно тебе. Ты будешь страдать. Но тут ничего не поделать, твоя роль -- начальная. Так бывает с каждым Великим Магом, с каждой Великой Волшебницей. Они идут по телам, по телам друзей и любимых. Иначе нельзя.

-- Да понимаю я... все понимаю...

-- Пойдем, Антон?

Я молчал.

-- Пойдем?

-- Мы не опаздываем?