ния и рассказал, что убил Евгению охотничьим ножом в процессе ссоры.
Глубоко и искренне раскаивался, обвинял себя, ужасался содеянному и впал
в депрессию. В то же время к следователю поступило ходатайство от руко-
водства Института, где много лет работал Войтович, с просьбой освободить
его из-под ареста и избрать ему меру пресечения, не связанную с заключе-
нием под стражу. Следователь Бакланов только хмыкал в ответ: где это ви-
дано, чтобы убийцу, взятого фактически с поличным, отпускали из-под
стражи. Однако в тот же день ему позвонил прокурор округа и сказал, что
из городской прокуратуры был "сигнал", при этом "городские" ссылались на
прозрачные намеки со стороны Генеральной прокуратуры. Общая канва наме-
ков состояла в том, что Войтович является одним из авторов необычайно
важного и секретного научного проекта оборонного значения, проект этот
находится в стадии завершения, но Войтович - генератор идей и без него
проект закончить не смогут. Для завершения работ и проведения необходи-
мых испытаний нужно еще недели две-три, после чего - пожалуйста, пусть
уважаемый Григорий Ильич идет обратно в камеру. Руководство Института
вовсе не настаивает на том, чтобы Войтович продолжал ходить на работу.
Работать он может и дома, давая все необходимые указания по телефону,
так нельзя ли заменить ему содержание под стражей чем-нибудь вроде до-
машнего ареста.
раться. Он никогда не был особо принципиальным и не цеплялся за свою
точку зрения, отстаивая ее перед руководством. Мнение начальства о нем
самом было для него куда важнее, чем его собственное мнение о чем бы то
ни было. В течение трех часов Войтовича отпустили домой. А через нес-
колько дней он повесился, оставив покаянную записку с невнятными словами
о вине и возмездии.
ля, Настя обнаружила странную деталь. Войтович не был психически
больным, его за короткое время дважды осматривал врач и не нашел ни ма-
лейших признаков отклонений в психике. В то же время сразу после совер-
шения преступления он совершенно не помнил, почему убил жену, воспомина-
ния возвращались к нему постепенно, и по мере того, как шло время, кар-
тина преступления становилась все более детальной. При совершении
убийства в состоянии аффекта такого не бывает. Человек не осознает того,
что делает, но потом он деталей не вспоминает. В памяти - полный провал.
То, что происходило с Войтовичем, не было похоже ни на одну известную
медицине клиническую картину. Зато очень походило на чудовищную ситуа-
цию, когда человек преступления не совершал, но потом ему аккуратно
рассказали, как все было, а он это добросовестно пересказывал следовате-
лю. Но зачем? Зачем брать на себя чужую вину? И если так, то КТО мог все
это ему рассказать в камере? Любопытно было бы посмотреть, что написал
Войтович в предсмертной записке. Жаль, что она пропала вместе с уголов-
ным делом...
красного шелкового шарфа. Роясь в шкафу, она обнаружила массу нужных ве-
щей, которые либо считала давно потерянными, либо о существовании кото-
рых напрочь забыла на другой же день после покупки. Оказалось, например,
что у нее есть по меньшей мере пар пять новых колготок, две упаковки ки-
тайских носовых платков, замечательные теплые гетры, которые она уже
давно отчаялась найти и которые здорово выручали ее, когда в квартире
было холодно. Обнаружились также купленные года два назад теплые меховые
тапочки, так и лежащие в запечатанном пластиковом пакете. Настя вспомни-
ла, что приобрела их летом и положила до зимы в чемодан. На этом трудо-
вая биография замечательных лохматых сиреневых тапочек бесславно завер-
шилась. Этой находке она порадовалась больше всего, потому что постоянно
мерзла, а дома все время было холодно. Шарф в конце концов тоже нашелся.
Оставалось заняться волосами и после этого можно с чистой совестью идти
спать.
послонялась по аэропорту, потом не выдержала и позвонила Юре Короткову.
с восьми часов названиваю, а тебя дома нет. Хотел еще вчера вечером поз-
вонить, да пришел поздно, не решился тебя будить.
сперли у Бакланова?
равил в аппарат президента, но подозреваю, что ее и в природе-то не бы-
ло. Кишка у него тонка бумаги Тарсукову слать. Но если и послал, то сам
Владимир Игнатьевич, я так думаю, распорядился, чтобы ее никто, кроме
него самого, не читал. Представляешь, какой был бы скандал, если бы ока-
залось, что Тарсуков, краса и гордость российской экономической полити-
ки, формировал свой публичный образ, руководствуясь консультациями пош-
лого хулигана. Наши отечественные домохозяйки его обожают, и вдруг такой
удар!
есть чем занять мозги, пока к Москве подлетает роскошный воздушный лай-
нер с мадридским шутником на борту.
приятеля из Мадрида, потом везу его в гостиницу, далее - по усмотрению
сторон. А у тебя есть предложения?
страстного испанца, покажи ему наше народное гульбище с песнями и пляс-
ками, а мы заодно кое-что обсудим.
уйти. Обычно в таких случаях он уходил на работу. Собственно, и сейчас
он собирался сделать то же самое.
дело.
лык ели. Помнишь?
ручаешь. Попробую Люсе позвонить, вдруг она тоже сможет вырваться. Будет
развлекать твоего Эскамильо, пока мы пошепчемся.
стекло, откинулась на спинку сиденья, закурила и прикрыла глаза. Три де-
ла. Три дела. Какое из них? Дело о хулиганстве, конечно, теперь выглядит
совсем по-другому. Если уж и красть, то только его. Слишком многое пос-
тавлено на карту, особенно с учетом современной политической ситуации.
Война в Чечне заметно повлияла на расстановку сил в высших кругах, Тар-
суков был в команде президента, и камень в его огород - это бомба, под-
ложенная под законно избранного лидера. Папка с материалами уголовного
дела, бросающими тень на одного из приближенных президента, нужна в рав-
ной мере как самому Тарсукову, так и его противникам. Ему - чтобы
скрыть, им - чтобы обнародовать. И в том, и в другом случае кража -
вполне приемлемый способ решения задачи. Хотя, пожалуй, Тарсукову проще
было бы действовать старым испытанным способом: деньгами и звонками. А
если не получается - тогда, конечно, кража. Только с одной оговоркой:
нужно было хорошо представлять себе характер следователя Бакланова и
быть уверенным, что он не начнет звонить во все колокола по поводу укра-
денных дел. Нужно было точно знать, что Олег Николаевич Бакланов - дурак
и трус. Впрочем, эти сведения вряд ли составляли тайну Версальского
дворца. Тот, кто решился на кражу, был неплохим психологом и правильно
предугадал реакцию следователя. Или договорился с ним, посулив большие
деньги в виде компенсации за неприятности по службе? Ничего себе непри-
ятности! Уголовное дело по обвинению в халатности - это все-таки не вы-
говор, пусть даже и строгий. Конечно, посадить не посадят, но кровушки
попьют. Нет, что-то не очень вытанцовывается.
левать на шум, который может поднять следователь, для них главное - что-
бы дело не прикрыли и не замолчали, им нужно иметь в руках подлинники
протоколов, в которых написано, как грубо и недостойно вел себя гражда-
нин Свиридов, какими нецензурными витиеватыми фразами изъяснялся, как
отправлял естественные надобности на глазах у изумленной публики и ком-
ментировал этот процесс, поясняя, что выражает таким образом свое отно-
шение к политической платформе одной из парламентских фракций. Документ,
судя по всему, весьма пикантный. Объяснения же протрезвевшего Свиридова,
насколько их смог припомнить следователь, отличались яркой образностью и
непринятой в политических кругах прямотой, содержали контробвинения в
адрес ряда крупных политиков и хотя и не свидетельствовали о развитом
интеллекте имиджмейкера Владимира Игнатьевича Тарсукова, но тоже были бы
кое-кому небезынтересны, а кое для кого - небезопасны. Если не знать,
кто такой Свиридов, то ко всем этим документам можно относиться как к
плоду воспаленного воображения человека, свихнувшегося на почве полити-
ческой активности. Таких сейчас, слава Богу, пруд пруди. Именно поэтому
дело о хулиганстве и показалось Насте с самого начала неперспективным,
не тянущим на роль главного объекта кражи. Но если понимать, что все
сказанное может оказаться не домыслами, а правдой, тогда дело другое.
простым и понятным, но очень привлекательным для заинтересованных чита-
телей. Дело же о самоубийстве Григория Войтовича было абсолютно неинте-
ресным с точки зрения его похищения. Но дело это Насте почему-то не нра-
вилось. И было еще третье дело о групповом разбое. Будем надеяться, что
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Херберт Фрэнк
Бажанов Олег
Роллинс Джеймс