Чтение 16–й страницы книги ~Украденный сон~

эскалатору.

- Что-то ты грустная, старушка. Случилось что-нибудь? - спросил он,
когда они шли темными задворками от метро к дому, где жили Настины роди-
тели.

- Напрягаюсь, - коротко ответила Настя.

- Из-за чего? Из-за этой женщины?

- Угу.

- Ты же сама просила вас познакомить.

- Оно конечно, но все-таки... Нервничаю, даже не знаю, отчего. Вдруг
она мне понравится?

- И что в этом плохого?

- А как же мама? Мне тогда придется как-то выравнивать свое отношение
между ней и этой дамой.

- Ну ты загнула, Аська. А если она тебе не понравится, тебе придется
пересматривать свое отношение к Лене, так, что ли?

- Именно. И вообще, ситуация какая-то... Двусмысленная.

Может, зря я это затеяла?

- Раз затеяла, значит, не зря. Ты же у меня умница, ничего зря не де-
лаешь. Перестань дергаться.

- Не утешай меня, Лешик. У меня внутри все дрожит. Давай остановимся,
я покурю.

- Слушай, ты повзрослеешь когда-нибудь или нет? Ведешь себя, как ма-
ленькая девочка: плохая - хорошая, нравится - не нравится.

Они остановились у подъезда родительского дома. Настя уселась на ска-
мейку и вытащила из сумки сигареты. Сделав глубокую затяжку, она взяла
Лешину руку и прижала к своей щеке.

- Лешик, я дура, да? Ну, вразуми меня, скажи что-нибудь умное, чтобы
я успокоилась. Мне так стыдно, словно я маму предаю.

Леша сел рядом с ней, ласково обнял за плечи.

- Ты действительно еще ребенок, Аська. Тебе тридцать три года, а ты
так и не представляешь себе, что такое семья и супружеская жизнь.

- А ты представляешь? Тоже мне, специалист по брачносемейным делам.
Ты же заплесневелый холостяк.

- Я - другое дело. Я до сих пор живу с родителями и наблюдаю их отно-
шения каждый день. А ты уже давно живешь одна, и забыла, что это такое -
ежедневно на протяжении многих лет делить с кем-то жилье и бытовые проб-
лемы. И, между прочим, постель. Так что перестань маяться заранее. Доку-
ривай быстрее, и пойдем.

- Лешик, знаешь, о чем я подумала?

- Если бы ты тогда аборт не сделала, нашему ребенку было бы сейчас
уже тринадцать лет.

- Как ты догадался?

- А я сам об этом сейчас подумал. И потом, Асенька, мы с тобой знако-
мы почти двадцать лет. Я научился твои мысли читать.

- Да? Тогда читай дальше.

- Ты подумала, что если бы ты оставила ребенка и вышла бы за меня за-
муж, то сейчас ты не мучилась бы вопросом о том, насколько этично тебе
знакомиться и сидеть за одним столом с любовницей отчима при том, что он
все-таки остается мужем твоей матери. Тебе было бы просто не до этого. А
может быть, и отношение к проблеме было бы иным. Правильно?

- Леша, хочешь, правду скажу?

- Говори свою правду, и пойдем, я окоченел здесь дожидаться, пока ты
перестанешь нервничать.

Он встал со скамейки и потянул Настю за руку. Та медленно поднялась.

- Ну, где обещанная правда? - спросил он с улыбкой.

- Я очень тебя люблю. Но иногда ты меня пугаешь.

- Врешь ты все, - тихо ответил Леша и осторожно погладил ее по щеке.
- Если бы ты меня любила, то не держала бы на холодной улице, когда нас
ждут знаменитые папины цыплята. А человек, способный тебя напугать, еще
на свет не родился.

Настя прислушалась к ровному дыханию Леши. "Кажется, заснул, - поду-
мала она. - Ну почему природа так неравномерно распределяет свои милос-
ти? Одни досчитают до десяти и тут же засыпают. А другие, вроде меня,
без снотворного могут пролежать до рассвета с открытыми глазами".

Она встала с постели, накинула теплый махровый халат и на цыпочках
вышла на кухню. В квартире было холодно, несмотря на то, что отопление
работало вовсю, потому что щели в оконных рамах, а также между балконной
дверью и косяком были огромными. Приводить их в порядок было некому, а
затыкать ватой или поролоном Настя, по обыкновению, ленилась. Она зажгла
на плите все четыре конфорки, и через несколько минут кухня наполнилась
удушливым теплом.

Настя перебирала в памяти события прошедшего вечера.

Леша прав, не надо смешивать отношения отцов и детей с отношениями
родителей с другими людьми. Напряжение, сковавшее Настю перед дверью ро-
дительской квартиры, постепенно прошло, подруга Леонида Петровича оказа-
лась симпатичной и славной женщиной, совсем не похожей на мать, Надежду
Ростиславовну. Лешка изо всех сил старался быть остроумным и галантным,
и это ему вполне удалось. Во всяком случае, новую знакомую он совершенно
очаровал. Отчим, казалось, был всем доволен, кормил их восхитительными
цыплятами "табака", никаких вольностей и панибратства по отношению к
своей гостье не допускал, и под конец Настю "отпустило". Но неясное чув-
ство вины перед матерью продолжало давать о себе знать и сейчас.

Она нерешительно сняла телефонную трубку и набрала длинный код и но-
мер телефона в далекой Швеции, где было еще не так поздно, как в Москве.

- Настя? Что случилось? - встревоженно спросила Надежда Ростиславов-
на.

- Ничего не случилось. Просто ты давно не звонила.

- У тебя все в порядке? - продолжала настойчиво спрашивать мать: уж
очень необычным было то, что дочь сама позвонила ей, да еще в такой час.

- У меня все хорошо, мама, не волнуйся. Я в полном порядке.

- А отец?

- Он тоже. Мы с Лешкой сегодня были у него. Он кормил нас потрясающи-
ми цыплятами.

- Ты меня не обманываешь? У вас точно все в порядке?

- Точно. Неужели должно непременно что-то случиться, чтобы мы друг
другу позвонили? Просто я соскучилась.

- Я тоже скучаю по тебе, доченька. Как у тебя на работе?

- Как всегда. Двенадцатого декабря лечу в Рим с делегацией наших ми-
лиционеров.

- Да что ты! - радостно воскликнула мать. - Как здорово!

Поздравляю. Когда, ты говоришь, улетаешь?

- Двенадцатого. Девятнадцатого возвращаюсь.

- Что же ты раньше не сказала? - В голосе Надежды Ростиславовны пос-
лышалось огорчение. - Вряд ли я успею сделать визу, но я попробую. С че-
тырнадцатого по семнадцатое во Франции будет симпозиум лингвистов, мое
выступление запланировано на пятнадцатое, и если я успею обернуться с
визой, то встречу тебя в Риме. Где тебя искать?

- Не знаю. А тебя?

- Тоже не знаю, - рассмеялась мать. - Сделаем так. Если у меня все
получится, встречаемся шестнадцатого в семь вечера на площади у собора
Святого Петра. Площадь круглая, большая, хорошо просматривается. Не по-
теряешься. Договорились?

Настя несколько оторопела от материнского напора.

- Но, мама, я же не одна еду, а с группой сотрудников. Откуда мне
знать, какой у нас будет распорядок. Вдруг именно шестнадцатого я не
смогу оторваться?

- Глупости, - решительно перебила ее мать. - Я буду ждать тебя до
восьми часов. Если не придешь, встречаемся на следующий день, и так да-
лее. Я постараюсь все организовать и буду ждать тебя, доченька, ты слы-
шишь?

- Хорошо, мама, - Настя судорожно сглотнула, стараясь скрыть от мате-
ри, что по щекам ее градом текут слезы. - Я обязательно приду.

- В каком состоянии у тебя язык? - строго спросила мать. - Ты хоть
что-то еще помнишь или уже все напрочь забыла?

- Не волнуйся, там можно вполне обойтись английским.

- Нет, детка, так не годится. Дай мне слово, что подтянешь итальянс-
кий. В детстве ты прекрасно знала язык.

- Мама, мое детство давно кончилось. Я работаю с утра до вечера и не
уверена, что найду время для занятий. Не сердись, пожалуйста.

- Я и не сержусь, - Настя была уверена, что мать улыбается, произнося
эти слова. - Я горжусь тобой, Настюша. И не смей плакать. Думаешь, я не
слышу, как ты носом хлюпаешь? Иди спать и не разоряй свой скудный бюджет
глупыми переживаниями. Запомни, каждый вечер в семь часов, у собора Свя-
того Петра. Отца поцелуй, Лешу тоже.

Настя медленно опустила трубку на рычаг и только тут заметила Лешу,
неподвижно стоящего на пороге кухни.

- Ну? Успокоилась? - с усмешкой спросил он. - Убедилась, что мать те-
бя по-прежнему любит?

- Я тебя разбудила? - виновато пробормотала она. - Извини.

- Господи, какой ты, в сущности, еще ребенок, - вздохнул Чистяков.

Они просидели на теплой кухне еще полчаса, пока Настя окончательно не
успокоилась.

Глава пятая

Сидя на утреннем совещании у Гордеева, Настя исподволь разглядывала
своих товарищей по работе, снова и снова возвращаясь к мысли: который из
них? Одних она знала лучше, других - хуже, но ни в ком не подозревала
обманщика и предателя.