Чтение 16–й страницы книги ~Секретные поручения~

- Поняла.

Сигнал умолк.

- Тогда тащи сюда хрустящий яблочный пирожок и большой стакан молока. И
побыстрее.

Через пять минут Севрюгин доедал пирожок, просыпая крошки на колени и на
пол. Пирожок не был бы таким вкусным, если бы девчонка с алым козырьком не
растрясла немного свой жир и не вспотела под красно-желтым передником. Даже
наполовину не был бы таким вкусным, точно. Вот один из маленьких секретов
Севрюгина, которые помогают ему жить.

Он открыл дверцу, стряхнул крошки на асфальт и стал ждать. Рядом на
сиденье лежала толстенная книга с завлекающим названием "Норман Мейлер.
Призрак Проститутки". Проститутки Севрюгина в принципе интересовали, но не в
книгах. Он не любил книг, и эту читать не станет, даже сейчас, когда делать
абсолютно нечего. Не в его привычках читать книги. Хотя две последние недели
он был частым гостем в книжных магазинах. Но привлекали внимание странного
покупателя не авторы, не названия, не серии и не оформление. Единственное,
на что он обращал внимание, - на количество страниц. Вначале Папа отдал
приказ подыскать что-то страниц на двести, и он купил "Справочник рыболова",
потом был сборник Агаты Кристи - триста двадцать четыре страницы. "Три
мушкетера" вытянули на четыреста шестьдесят страниц... Но все это было
абсолютно не то. Даже "Орфографический словарь" (658 стр.), которым при
желании можно нанести черепно-мозговую травму, - и тот никуда не годился.

А вот сегодня Папа рискнул поставить на... как его?.. На какого-то
Нормана Мейлера. Да. Возможно, этот Мейлер нормальный парень: не педрило, не
наркоман, не член союза инфицированных СПИДом. Возможно. Как-никак целых 814
страниц человек написал. Восемьсот четырнадцать! Правда, если отбросить
последнюю непронумерованную страничку, то будет 813. "Правильно, - с
удивлением подумал Севрюгин. - Восемьсот тринадцать. И в то же время как бы
восемьсот четырнадцать. Как я раньше не подумал?"

Он перевернул книгу, откинул заднюю обложку, достал оттуда новенькую
хрустящую сотку, аккуратно вложил ее в свой бумажник.

Зачем вообще вся эта канитель с книгами? Полковник мог сказать: "С вас
восемьдесят одна тысяча баксов и еще три-четыре сотни сверху!" И точка. Все
ясно и понятно. Зачем засирать друг другу мозги?

На соседнее стояночное место, отмеченное косой белой линией, закатился
темно-синий "жигуль" с такими же темно-синими тонированными стеклами.

Стекло опустилось наполовину, открыв мощный округлый череп, припорошенный
с боков редкими седыми волосами. За темными очками прятались глаза - тоже
темные, густого карего цвета. Глубокие, как пистолетные дула.

- Здравствуйте, Николай Петрович, - сказал Севрюгин, поспешно опуская
свое стекло.

Он старался держаться почтительно, без панибратства и в то же время
уверенно. Однако уверенность давалась ему с трудом. Никто не верил, что
Череп "повелся". Если раньше не брал, то с чего начинать в таком возрасте и
при таких перспективах? Может, ему нужен повод? Сейчас налетят мордовороты в
камуфляже и масках, выволокут Севрюгина из машины и размажут по асфальту,
так что молоко выльется из разорванных кишок... А потом навалятся на
остальных...

Но ничего подобного не произошло. Череп кивнул и показал в глубь своего
салона: садись, поехали. Севрюгин вышел из машины, сунул Нормана Мейлера под
мышку, поправил болтающуюся серебристую пуговицу на блейзере и направился к
"жигулю". Едва он захлопнул за собой дверцу, машина плавно покатилась к
шоссе.

Севрюгин щелкнул пальцем по лакированной суперобложке:

- Мировая книга, Николай Петрович. Бестселлер. И толстая. Восемьсот
четырнадцать страниц.

Череп неопределенно кивнул.

- Прошлый раз я тебя предупреждал: больше за мной не ходи. Было?

- Прошлый раз было шестьсот пятьдесят восемь, - сказал Севрюгин.

- И я швырнул их тебе в рожу. Было?

- Я много о чем успел передумать с той поры.

- О чем же?

Севрюгин вздохнул.

- Я знаю одно: вы любите литературу, Николай Петрович. Любите, как ни
крути. И я хочу, чтобы вы обязательно прочли эту книгу.

"Жигуль" свернул на 13-ю Парковую, потом на Сиреневый бульвар, на 11-ю
Парковую и - обратно на Щелковское, затянув горячую асфальтовую петлю вокруг
двух многоэтажных кварталов. Когда вдалеке показалась красная крыша
"Макдоналдса", Череп свернул на обочину и притормозил.

- Два месяца, - отрывисто бросил он. Лоб его сморщился, как ковровая
дорожка.

- Три, - быстро ответил Севрюгин. - Вы спокойно, не торопясь, прочтете
ее, и через три месяца я передам вам новую книгу. Такого же объема.

- А почему у тебя глаза бегают? - брезгливо спросил Череп,

- От нервов. Но глаза тут не главное. Положитесь на мое слово. Оно немало
стоит в этом городе.

Череп положил книгу на колени, неохотно, будто через силу, пролистал.
Каждая страница была заложена стодолларовой купюрой. 100... 100... 100...
100... 100... 100... 100... Л00... 100... 100...

- Два месяца, - он с силой захлопнул книгу и бросил на заднее сиденье. -
И не думайте, что вам все дозволено. Я прекращу это в любой момент.

- Конечно, конечно... Мы все понимаем. Там за суперобложкой тетрадный
лист. Папа набросал кое-какие соображения насчет нашей дальнейшей работы.
Совсем немного - пунктиков пять или шесть... Да и не в формальностях дело.
Жизнь вносит коррективы, на эти случаи есть телефон, верно? Главное, что мы
протянули друг к другу мостик этого самого... взаимопонимания. Верно,
товарищ полковник?

- Ни хера не верно! - отрезал Череп. Он повернул ключ в замке, с
пол-оборота завелся и поехал к стоянке.

- Один мой коллега никак не хотел поверить, что вам понравится моя книга,
- Севрюгин потеребил серебристую пуговицу, рискуя оторвать ее напрочь. - Мы
с ним даже поспорили, ставки были довольно серьезные, так что... Словом, я
очень рад, Николай Петрович.

"Жигуль" остановился метрах в двадцати от "Макдоналдса", не съезжая с
шоссе. Череп перегнулся через Севрюгина, распахнул дверцу с его стороны и
сказал:

- Не думайте, что купили меня с потрохами. Я вам не друг и не холуй. Если
я иногда закрою на что-то глаза, то только потому, что сам так решил. Ты
меня понял? Так и передай своему Папе. И пусть не зарывается, а то я мигом
превращу его в маму!

Оказавшись на улице, Севрюгин с облегчением перевел дух.

Через час Севрюгин стоял перед витриной небольшого рыбного магазинчика на
Рубцовской набережной и что-то долго внимательно разглядывал там, будто
пытался найти прыщик на собственном отражении в стекле. Он сделал дело, даже
два. Теперь оставалось повеселить душу.

- Есть свежий палтус, - сказала продавщица. - Очень вкусная рыба, без
костей.

- Свежий?

- Свежий.

- Э-э нет. Свежего палтуса я мог купить и на Черкизовской, и на
Стромынке, и на Маросейке. Мне нужна рыба с душком, у которой живот вот-вот
сам расползется. Понимаете?

- У нас вы такой не найдете и не высматривайте, - отвернулась продавщица.

- Брось, подруга, - по-свойски сказал Севрюгин и поиграл соболиными
бровями. Он нравился женщинам и знал это. Правда, только тем, которые еще не
успели его узнать.

- Я не из торга, не из газеты и не из общества защиты прав потребителей.
Сын упросил купить ему одного зверя, гада такого здоровенного, называется:
голубой амазонский рак. Гвоздь клешней перекусывает. И питается, сволочь,
одной тухлятиной, на палтуса вашего он даже смотреть не станет. Я второй
день рыщу по всей Москве, ищу подпортившуюся рыбу - никто не сознается, что
есть такая.

Глаза у продавщицы расширились.

- Где вы этого зверя держите-то?

- Аквариум из триплекса на полкомнаты. На полу стоит, ставить больше
некуда. Я говорю сыну: кто-нибудь из нас обязательно туда свалится, и
тогда...

- Минутку.

Продавщица нырнула в дверь, ведущую к подсобкам, тут же вернулась, сжимая
в вытянутой руке прозрачный мешочек.

- Вот, - сказала она. - Это то, что вам нужно.

В мешочке свернулся подковой сазанчик, весь желтый, распухший. Севрюгин
остолбенел от счастья.

- Ну и угодила, подруга! - радостно сказал он.

- Берите скорее, иначе развоняется, всех покупателей нам распугаете.

Севрюгин ловко вьщернул из кармана черный шуршащий пакет, раскрыл его;
продавщица опустила туда рыбу, Севрюгин перехватил верх пакета тугим узлом,
не выпустив наружу ни одного кубического миллиметра воздуха - и при этом еще
умудрился сунуть девушке в ладонь сложенную в несколько раз купюру.

- Зачем? - негромко удивилась продавщица.

- Я купил то, что долго искал. Теперь всегда буду приходить только к вам.

Севрюгин еще раз качнул на прощание бровями, сверкнул белозубой улыбкой -
и бодро направился к выходу.

- Минутку!..

Он обернулся. Продавщица смотрела влажными глазами, в которых читалась
трагедия всей ее молодой зряшной жизни, вдруг оплодотворенной большим
чувством.

- У вас... У вас пуговица сейчас оторвется, - смущенно выдавила девушка.
- Вы ее лучше спрячьте в карман, жена потом пришьет.

Севрюгин внимательно осмотрел себя, подергал обвисшую серебристую