сформулировать - отчего?
каком-то проходном дворе, и первое, что он сказал: "За мной только один
магазин, а больше ничего и не цепляйте". А ты своего Бадаева прямо в ка-
бинете взял, и он тебе совсем другое пел: "Руководитель я, оболгали..."
Вот и разница. Одному падать с чердака на нары, другому - с небес в пре-
исподнюю. Да и маскировка-то у них разная: Крюк изображает "не вора", а
Бадаев твой - порядочного человека.
обязательно найдет для себя чтонибудь в оправдание. Или обманули его,
или впутали, или соблазнили, или запугали... А сам он хороший, не такой,
как другие...
хуже других, не оправдывал бы то, что он сделал? Лично я не видел. Даже
всякая опустившаяся пьянь - ворье, бродяги и то находят кого-то более
жалкого, грязного и вонючего, у кого больше трясутся руки, кто совершил
еще более мерзостную пакость и на кого можно презрительно указать
пальцем сверху вниз! Разве кто-то из них судит себя полной мерой?
густой, чуй" начинающей седеть шевелюрой. Завсегдатай ресторанов,
большой любитель скачек, уверенный, напористый, умеющий постоять за себя
в споре, ссоре, а если понадобится, то и в драке. Со звучным и необычным
именем Цезарь.
ваемость, потом восстанавливали, и никто уже не помнил, получил он в
конце концов диплом или нет.
тельные бригады, работавшие по договорам в колхозах области. Его шибай
возводили коровники, асфальтировали тока, ставили навесы над площадками
для хранения техники. Работа шла аккордно, от зари до зари, не обходи-
лось и без приписок, на которые в таких случаях заказчики смотрят сквозь
пальцы: лишь бы получить в срок готовый объект.
появлялся на стройке - у него были иные функции. Он называл их организа-
ционно-управленческими. С солидной кожаной папкой, набитой рекоменда-
тельными письмами колхозов, ходатайствами районных организаций, чистыми
бланками с оттиском печати, на которых можно было за несколько минут из-
готовить нужное в данной ситуации письмо. Цезарь Волопасский представи-
тельствовал в областных учреждениях, выбивая технику, фонды, строймате-
риалы.
изводил приятное впечатление, и там, где он один раз побывал, потом его
встречали как хорошего знакомого.
в силу общительной натуры, а уже во вторую - с расчетом, что в будущем
каждое знакомство может оказаться полезным. Он не забывал однокашников -
некоторые уже занимали ответственные должности, и неопределенность рода
занятий бывшего соученика их смущала, но, в конце концов, ничем противо-
законным он не занимался, с просьбами не обращался, хлопот не доставлял,
напротив - прекрасно организовывал рыбалку с ухой, мог раздобыть лицен-
зию на отстрел кабана, знал нескончаемое число тостов, блестяще вел стол
- почему не потрафить старой дружбе?
однокашников - тоже руководителями различных уровней - и впоследствии
мог заходить в их кабинеты без стука.
или "Заря", представлял необходимые документы, так что все было законно
и официально, требовалось только небольшое участие, желание пойти
навстречу. И он его получал вместе с визами, подписями, резолюциями.
решал самый безнадежный, годами не сдвигаемый с мертвой точки вопрос.
тая по хозяйственным делам. Бригадирство являлось формой официальной
связи с колхозами-заказчиками да возможностью получать вознаграждение за
свои услуги.
лучали до тысячи в месяц, сам Цезарь, не зарываясь, расписывался в ведо-
мости за полторы.
вала, чтобы Волопасским рано или поздно заинтересовалась служба БХСС. Но
случилось по-другому.
азарт ипподрома... Вокруг него всегда крутились приятели, он не мелочил-
ся, и все это знали, бурлеск, веселье, шоколад, шампанское, яркие тряп-
ки... Как мотыльки на огонь, летели на Волопасского девицы определенного
сорта. Цезарь отбирал красивых. Отношения между ними складывались легко,
просто и бездумно, так же легко обрывались, но в любой момент могли сно-
ва возобновиться.
помогал в житейских делах. Даже после происшедшего все его бывшие любов-
ницы сходились в мнении, что он был хорошим, добрым, отзывчивым челове-
ком.
лучить квартиру. Тот пообещал - он любил показать себя влиятельной фигу-
рой. Посоветовал собрать нужные документы, стать на квартирный учет.
чалось все с разоблачения нескольких наемных бригад, бригадиры которых в
сговоре с руководителями хозяйств разворовали сотни тысяч рублей. Прошли
громкие судебные процессы, были вынесены частные определения, выступила
пресса. Облисполком запретил колхозам пользоваться услугами самодея-
тельных строителей, управление сельского хозяйства проводило сплошные
проверки соблюдения штатно-финансовой дисциплины, полетели со своих кре-
сел многие приятели Волопасского. А сам он оказался не у дел.
лись очень быстро, куда идти работать, он не знал, тем более что обычная
месячная зарплата могла обеспечить его жизнь по ставшим привычными мер-
кам не более чем на два-три дня.
тили, но из этой затеи ничего не вышло.
лось лихорадочно врать, что вот-вот ему должны выплатить крупную сумму,
надо только подождать чуть-чуть, самую малость.
пасский повел ее в крупный строительный трест, посадил в приемной, а сам
зашел к управляющему - одному из тех шапочных знакомых, с которым как-то
раз вместе ловили рыбу. Поговорил десять минут, посетовал на трудные
времена, спросил, не найдется ли для него место в юридическом бюро или
отделе снабжения. Потом вышел к Тане Линник и сообщил, что все в поряд-
ке: ее включат вместо выбывшего члена кооператива, дом сдается в следую-
щем квартале, надо довершить формальности и внести паевой взнос.
лотые украшения, позанимала у знакомых. Когда в следующий раз она встре-
тилась с Волопасским, в ее сумочке лежали четыре тысячи рублей.
обтянутой кожей дверью. Там работал соученик, и Цезарь поделился с ним
планом: собрать однокашников, чтобы отметить двадцатилетие их выпуска,
организационные хлопоты он, разумеется, брал на себя.
отчаянно волновалась. Но вот наконец дверь в приемную распахнулась и
сияющий Волопасский гордо потряс какими-то бумагами:
предложил прогуляться в рощу. Там и нашли на следующий день Таню Линник
задушенной.
дил, чтобы она никому не рассказывала, куда и с кем идет, но, видно,
Линник чувствовала исходящую от "доброго и отзывчивого человека" опас-
ность, потому что оставила дома записку: "Если я не вернусь, ищите Цеза-
ря".
ему и привычным размахом проводил праздники. Слово, данное супруге, он
сдержал - отдых удался на славу: номер "люкс", увеселительные поездки на
такси, рестораны, шумные компании новых друзей, словом, все, как обычно.
Жене он сказал, что один из задолжавших ему колхозов выплатил наконец
кругленькую сумму. Деньги были небрежно рассованы по карманам пиджака -
оставалось почти три тысячи.
не из тех людей. Подумаешь, четыре тысячи! Мало через его руки денег
прошло? Он же деловой мужик, ну, афера какая, хищение - это он еще мог,
но убийством себя замарать - извините! Тут чтото не так".
якобы Линник передала ему деньги для сохранности, потом они поссорились,
он пришел в ярость, а когда опомнился, было уже поздно...
высшей меры, но когда ему предоставили последнее слово, он глухо, но от-
четливо проговорил: "Я убийца. Прошу меня расстрелять. Не хочу жить".