образуется портвейное озеро. Впрочем, она не собиралась ехать в теплушке с
дедком до самого Орла. Она надеялась, что ее попутчик скоро отключится от
такого количества дрянного портвейна и ей удастся на ближайшей остановке
выпрыгнуть и быстро найти пустой вагон в этом же составе.
тяжело охнул, зашипел и замер. Маша выглянула в щель. Прямо за рельсами
начинался обрыв, под обрывом - море. "Ничего - подумала она, - пробегу по
кромочке".
плечи и осторожно скользнула в щель. Ноги тут же заскользили по мелкой
острой гальке обрыва. Забыв об одном из главных законов товарняцких
путешествий, Маша пролезла под вагоном и едва успела распрямиться на другой
стороне пути, как поезд тронулся и начал быстро набирать скорость.
колесом. "Надо быть внимательней и осторожней!" - строго сказала она себе. А
поезд двигался все быстрей. Глядя на проезжающие мимо вагоны, Маша решила
попытаться впрыгнуть на какую-нибудь тормозную площадку. Она знала, что
сразу нарушит еще один закон товарняцких путешествий: не запрыгивать на
ходу. Но очень уж жаль отстать от поезда, следующего до самого Орла.
а скорость все росла. И вдруг с ней поравнялась невысокая открытая
платформа, на которой ехало нечто огромное, прикрытое брезентом защитного
цвета.
протягивал ей руки.
чудовища, как умудрился попасть туда из своей портвейновой теплушки, Маша
подпрыгнула на бегу, с поднятыми вверх руками. Старик ловко подхватил ее за
руки и быстро втянул на платформу.
плечи. Несколько секунд Маша и дедок молча смотрели друг на друга и тяжело
дышали. Но Маша быстро отдышалась, а дедок продолжал сопеть. Поезд немного
снизил скорость, стал двигаться ровно и медленно. Старик, ни слова не
говоря, с растопыренными руками пошел на Машу. Он сопел все сильней. Маша с
ужасом заметила, что не такой уж он и старый. Она медленно отступила к краю
платформы. Старик продолжал надвигаться. И тут Маша спокойно произнесла:
поговорим по-хорошему.
замедлил ход. Не дожидаясь, пока он остановится совсем. Маша метнулась в
сторону и точным балетным прыжком соскочила на соседний пустой путь.
на четвереньки, ободрала острым гравием кожу на ладонях и почувствовала, что
одна коленка под джинсами разбита в кровь.
будто давая Маше возможность спрыгнуть, и поехал дальше, вновь набирая
скорость. Но не в сторону Орла, как думала Маша, а совсем в противоположную
- к реке Чандры, по которой проходила граница между Россией и маленьким
кавказским государством.
четверенек и отпрыгнуть. Мимо промчался поезд, обдавая ее горячим ветром и
гарью Он состоял из одних наглухо заколоченных пульманов. Как только путь
освободился, на Машу наскочила огромная кавказская овчарка и с остервенелым
рычанием стала заваливать ее на землю. Уже ничего не соображая. Маша только
старалась закрыть разодранными ладонями лицо и горло.
обнюхивать, потом даже лизнула. Тут раздался грубый мужской голос:
скомандовал:
команды, а когда повернулась, увидела перед собой двух молодых кавказцев в
какой-то странной полувоенной форме. Один держал овчарку за ошейник, другой
- автомат наперевес, дулом в Машу.
требуют предъявить документы", - успела подумать Маша перед следующей
командой.
улице, оставил машину на углу и пешком дошел до калитки дома номер восемь.
цветастом сарафане, развешивающую белье на веревке.
Маша из Москвы?
Войти во двор она не предложила.
Деньги назад затребовала и отчалила со своим рюкзачишкой.
Артистка-авантюристка! А вам она зачем?
подозрительным взглядом.
потом неожиданно уехала? - проигнорировав вопрос хозяйки, уточнил доктор.
доктору.
у калитки, хлопая своими быстрыми глазками и забыв про мокрое белье.
не будет никогда. Не надо больше думать о ней. Все к лучшему. Я не могу
ручаться за свой завтрашний день, так по какому праву я привез бы ее к
себе?"
трубке голос фельдшера из горного госпиталя:
себе, - опять кассета. Капитан Головня - это только начало".
усмехнулся Вадим про себя, а вслух произнес:
направился к синевшим вдали горам.
границу у реки Чандры, - я близко не подходил к дому. Госпиталь на другом
конце села. Я даже не знал, кто к ним приехал и зачем. Между тем кассету мог
взять кто угодно. Мало ли кому это нужно? Из того, что я возил Ивану, то
есть Андрею, еду, ничего не следует. Ровным счетом ничего. Может, у
Ахмеджанова и правда что-то не то с мочеточником? Ладно, посмотрим. Еще
день-другой я выиграю, а потом, если повезет, бандитской мочой будут
заниматься тюремные врачи Лубянки или Бутырки".
литровой банки. После операции он пил его в огромных количествах -
восстанавливал кровь. Вышедший навстречу фельдшер нес в руках точно такую же
литровую банку. В ней находилась жидкость, по цвету похожая на гранатовый
сок. Не глядя на Вадима, фельдшер быстро произнес:
лечишь.
давно сделал. Пусть теперь собирает консилиум, выписывает себе врачей из
Кремлевки, - он обращался только к фельдшеру, будто Ахмеджанова вовсе не
существовало.
раньше не мочился. Вот и решил тебе показать.
литров выхлебывать в день. Все, Аслан. Сок отменяется. А то придется тебе
сюда психотерапевта вызывать, от мнительности лечить.
прооперированных боевиков, дал фельдшеру несколько новых указаний. Пол в
госпитале был грязным. Сегодня его не мыли. Вадим заметил это сразу и,
выходя, небрежно бросил фельдшеру:
помыли. Все-таки госпиталь, а не казарма.
сделали с ним ночью. Возможно, они пытались его допросить. Господи, как
можно допросить немого, слабоумного человека? Но он ведь сказал мне два
слова, отдавая кассету: "Андрюха жив!" Он мог говорить, но не хотел. Он
вспомнил свое имя - но больше ни слова не произнес, сразу ушел, скрылся в
темноте... Они могли просто пристрелить его сгоряча".
уже нет. Больше всего хотелось сейчас запереться в своем одиноком доме
встать под горячий душ, а потом поспать хоть немного. Он вдруг обнаружил,
как страшно устал за эти дни.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Белов Вольф
Орлов Алекс
Посняков Андрей