Чтение 16–й страницы книги ~Последний человек из Атлантиды~

тонули.

Небольшая группа рабов со Злым во главе, как разъяренные львы,
защищали мосты, прикрывали отступление.

Наконец, пронзенный в горло, пал Злой. Священный Холм был очищен.
Оставались лишь отдельные группы рабов, которых воины травили, как
собак, загоняли во дворы и тупики и зверски убивали.

Акса-Гуам был ранен в руку и голову. Его оттеснили от отряда Злого.

Отбиваясь от наседавших воинов, он стал в углубление бронзовой стены,
окружавшей дворец Верховного жреца Ацро-Шану, прислонившись спиной к
узкой бронзовой калитке.

От кровотечения из ран и усталости у Акса-Гуама кружилась голова и
глаза застилало туманом. Как во сне, он машинально махал мечом, отбивая
удары копий.

Неожиданно калитка открылась за ним, и он едва не упал навзничь.
Подозревая ловушку, он обернулся и увидел перед собой Крицну - ученика
Ацро-Шану. Крицна поддержал его и, ухватив за руку, втолкнул в калитку.
Сюда же бросился один из воинов. Крицна выхватил из слабеющей руки
Акса-Гуама его меч и ударил воина по голове. Тот свалился. Но за ним
вырос другой. Длинным копьем он пронзил грудь Крицны.

- Закрой калитку! - успел крикнуть Крицна и упал, обливаясь кровью.

Акса-Гуам захлопнул калитку и заложил тяжелый бронзовый засов. Он
склонился к Крицне. Глаза Крицны тускнели. Кровь с клокотанием выходила
из раны в груди и изо рта.

- Умираю.., так лучше.., все ложь и обман.., и жизнь обман... -
хрипло говорил он с паузами. - Оставь меня.., беги...

И Крицна склонил голову на землю. Легкая судорога прошла по его телу.

Акса-Гуам медленно шел по саду. Он не думал о бегстве... Он ни о чем
не думал. Он был слишком разбит телом и духом.

Из-за стены доносились звуки удаляющегося сражения, крики и стоны.

Но здесь было тихо и мирно, как всегда.

Пальмы горели своими веерообразными вершинами в лучах вечернего
солнца. Цветы благоухали. В яркой зелени деревьев кувыркались и кричали
бело-розовые и красно-зеленые попугаи, привязанные за ногу золотыми
цепочками.

- Доброе утро, Ацро-Шану! - картаво и резко прокричал вслед
Акса-Гуаму попугай.

Акса-Гуам спускался по желтой песчаной дорожке, усаженной по сторонам
цветущими белыми лилиями и белыми туберозами. Их сильный, сладкий запах
пьянил ему голову.

На ветке большого апельсинового дерева сидела ручная обезьяна и
внимательно чистила большой, зрелый, сочный плод. Увидев Акса-Гуама, она
сорвала еще один апельсин и с насмешливым криком запустила в него. Как
оранжевый мяч, апельсин покатился по желтой дорожи. Акса-Гуам вспомнил,
что со вчерашнего дня он ничего не ел. Он поднял апельсин и с
наслаждением стал есть его сладкую, сочную, душистую мякоть. Обезьяна
что-то закричала ему вслед на своем языке.

Он невольно улыбнулся, кивнул обезьяне головой. Она приветливо
закивала в ответ. И странно: ему стало как-то легче на душе.

Он подошел к мраморному водоему, снял с себя тяжелые доспехи и
вымылся холодной ключевой водой. Оставшись в короткой черной тунике
жреца с расшитым на груди золотыми нитками диском солнца, он
почувствовал себя легко и свободно. С удовольствием он растянулся на
зеленой траве, расправляя усталые члены.

"Если бы не болели раны, было бы совсем хорошо", - подумал он.
Сладкая истома сковывала тело. Он невольно закрыл глаза и стал
погружаться в дремоту.

Вдруг словно какой-то толчок разбудил его. Он быстро сел. Ата! Что с
ней?.. Как мог он так долго не думать о ней! Ата умоляла его позволить
ей сражаться вместе с ним.

- Многие наши женщины-рабыни вооружаются и идут на Священный Холм,
чтобы умереть или победить... Я не могу остаться дома... Я сильна, и я
хочу быть с тобой...

Но он настоял на своем. Он убедил ее остаться, уверяя, что, если она
будет рядом с ним на поле сражения, опасения за ее жизнь будут отвлекать
его и это скорее может погубить их и повредить восстанию.

Со слезами на глазах она простилась с ним прошлой ночью на старых
шахтах...

"Что с нею?.. Не пошла ли она разыскивать меня и не убили ли ее воины
атлантов?"

Одним прыжком он поднялся на ноги и быстро пошел вниз по дорожке.
Перелез через стену и стал спускаться со Священного Холма.

Кратчайшая дорога вела мимо дворца его покойного отца.

Минуту Акса-Гуам колебался, но потом решительно зашагал по этой
дороге. Она уже вся была очищена от рабов. От времени до времени
встречались отряды воинов. О его участии в восстании знали немногие
обитатели Священного Холма. В своей одежде жреческой касты он
беспрепятственно шел вперед.

Подходя к дворцу отца, он невольно замедлил шаги. Дворец одной
стороной выходил на дорогу, поднимаясь своими тяжелыми колоннами над
бронзовой оградой.

Вдруг Акса-Гуам остановился. У него перехватило дыхание. В одном окне
стояла его мать с растрепанными, седыми космами волос и безумными
глазами. Она узнала его и, указывая на него пальцем протянутой руки,
истерически захохотала:

- Вот он!.. Вот он!.. - кричала она. - Змееныш! Змееныш! Где ты
прячешь голову твоего отца? Она нужна Агушатце... Он делает мумию. Разве
бывают мумии без головы?.. Отдай голову отца!.. Отдай голову!.. Две
рабыни подхватили ее под руки и силой оттянули от окна. Акса-Гуам зажал
уши и бросился бежать. Но крик матери стоял в его ушах:

- Отдай голову твоего отца!..

Только добежав до моста у канала, он несколько успокоился. Бедная
мать!.. Голова отца... Она на старых шахтах... Голова жреца... Акса-Гуам
даже не знает, закопали ли ее в землю...

Глава 14

ГИБЕЛЬ АТЫ

В Черном городе еще не улеглось волнение. Толпы рабов наполняли
улицы. Воины атлантов не преследовали рабов. Священный Холм очищен, а от
кары рабам не убежать.

На широкой площади, где перекрещивались две дороги, какой-то раб
узнал его:

- Смотрите, он! Вот он! Вот Акса-Гуам, царь рабов!

- Предатель!

- Изменник!

Толпа окружила его. В него полетели камни.

Разъяренные женщины протягивали к нему кулаки и кричали:

- Отдай мне убитого мужа!

- Ты погубил моего сына!

- Где брат мой?

Какой-то раб-фракиец подскочил к нему и сбил его ударом на кучу
щебня. Потом посадил, нахлобучил ему на голову свой красный колпак и
закричал:

- Коронование царя рабов!

Кольцо толпы сжималось все теснее. Град камней падал на Акса-Гуама.
Окровавленный и бледный, сидел он в красном колпаке и смотрел на толпу
невидящим взором.

- Что смотреть на него? - сказал раб-бербер с копьем в руках. - Разве
в нем не кровь врагов наших? Отойдите!

Рабы отошли в сторону, и раб-бербер пустил копье прямо в грудь
Акса-Гуама.

Но прежде чем оно вонзилось, из толпы раздался женский отчаянный
крик, чье-то тело метнулось между Акса-Гуамом и летящим копьем.

Копье пронзило насквозь грудь молодой женщины.

Это была Ата.

Она повернула голову к Акса-Гуаму и успела только сказать:

- Мою жизнь... - Кровь хлынула из горла и раны, и она замолчала,
тяжело хрипя.

- Ата! - крикнул Акса-Гуам. Но силы изменили ему. Он потерял сознание
и свалился с кучи камня к трупу Аты.

Толпа отхлынула и затихла, взволнованная неожиданной смертью Аты.

Но тот же раб-бербер, рассерженный тем, что ему испортили меткий
удар, которым он хотел похвастаться, закричал:

- Еще одну рабыню сгубил он! Смерть ему! - и бросился к Акса-Гуаму.
Несколько рабов последовали за ним.

- Стой, собака! - вдруг вырос как из-под земли старик Гуамф, заслоняя
собой тела Аты и Акса-Гуама.

Рабы остановились в смущении. Старика Гуамфа знали и уважали в Черном
городе.

- Уйди, старик! - понижая тон, сказал раб-бербер.

- Звери вы или люди? - накинулся на него Гуамф. - Вам мало крови? Так
убейте и меня, старика!

И, обратившись к рабу-берберу, Гуамф продолжал:

- Где ты был, Ширна, когда брали Священный Холм? Ни один из рабов,
которые бились там, не поднимет руку на Акса-Гуама: кто бы он ни был, он
бился вместе с нами и за нас отдавал жизнь, как последний из рабов. Где
ты достал копье, Ширна, которым хотел убить Акса-Гуама и убил мою
внучку? Поднял на дороге после сражения? Я знаю тебя и твою шайку! Когда
нас давят, вы подлизываетесь к надсмотрщикам и доносите на своих. Когда