пластмассовыми намордниками, прикрылась щитами и пошла в контратаку,
предварительно дав бунтовщикам хорошенько понюхать "черемухи". Тут уж пришлось
дружно отбиваться всем заключенным - в случае успеха осатаневшая охрана не
стала бы разбираться, кто прав, а кто виноват.
потом, обжигая пальцы, швырял обратно металлические гильзы с "черемухой",
потом, уворачиваясь от чужих сапог, катался по полу, потом кусался, лягался, а
когда удавалось встать хоть на четвереньки, бодался - и все это обливаясь
обильными горькими слезами.
понуждали сражаться сильнейшие из человеческих страстей - жажда жизни и страх
смерти, а охранников - только занудные уставы да опостылевшие служебные
обязанности. Кроме того, в отличие от бунтовщиков, им было куда отступать, а
такая возможность всегда расхолаживает.
этаж, после чего их численность сразу утроилась. Затем побоище переместилось на
свежий воздух. Там служителям правопорядка противостояло уже до полутысячи
"социально опасных лиц". Попок, дежуривших на сторожевых вышках, расстреляли из
трофейных автоматов, лагерную канцелярию подожгли, весь спирт в лазарете
вылакали, всех вольнонаемных медсестер многократно и разнообразно изнасиловали
- в общем, виктория была одержана полная.
в окопчиках, заранее вырытых по периметру зоны. На подмогу ей из города пришел
пеший отряд милиции - пузатые дядьки предпенсионного возраста и безусая
молодежь, только начинавшая службу. Затем прикатил пушечный бронетранспортер.
Он долго маневрировал, выбирая удобное место для стоянки, а мотор заглушил лишь
после того, как занял весьма странную позицию - на пологом спуске дороги, носом
к подножию холма.
внимательно наблюдавших за всем, происходящим вне зоны, - чтобы с толчка можно
было завести. Аккумулятор, видно, слабый, или пускач барахлит.
солидный запас продуктов, часть из которых не удалось спасти от разграбления.
Не было, правда, питьевой воды, но этот вопрос вскоре разрешился. После
коротких переговоров с администрацией было решено менять одного заложника на
сто ведер воды, которую под бдительным надзором милиции сами же зеки и таскали
от речки к лагерю. Первым обмену подлежал заместитель начальника по режиму
майор Колышкин, и так собиравшийся вот-вот отдать богу душу. Согласно
единодушному решению масс освобождение медсестер откладывалось на самую
последнюю очередь.
последнюю роль, долго отсиживаться в обороне не собирался. Уже формировались
ударные группы, шел скрупулезный учет оружия, в мехмастерской ковались пики, по
бутылкам разливался бензин, намечались трассы будущих подкопов, и расчищались
пересохшие монастырские колодцы.
Здесь его и нашел Лишай, одетый в защитную форму, снятую с какого-то
прапорщика, бронежилет и добытую неизвестно где соломенную шляпу.
так и отлетали! Объявляю благодарность.
вместе с нами в зоне мазу держать.
Может, вы нас по утрам еще и строить будете?
ведь пока, так сказать, в условиях враждебного окружения. Дай нашим орлам волю,
они мигом по хаверам да по лярвам разбегутся. На пузырь гари свободу сменяют. А
нам пока всем вместе держаться надо. Смекаешь?
пулеметами, и хана нам. Долго не продержимся.
всех новостей еще не знаешь. Мы тут уже успели допросить кой кого. Интересные
дела получаются. Если по календарю смотреть, у Талашевска с областью уже
седьмые сутки никакой связи нет. Как отрезало! Ни телефон не пашет, ни радио.
Мало того что электричества в сети нет, так и аккумуляторы искру не дают.
Оттого и машины не ходят.
раскочегарить надо. Но не это главное. Помнишь тот лес за Старинками, где мы
хлысты для ремонта столовой трелевали? Отсюда это километров шестьдесят.
суслики скачут. Да еще лошадей там видели. Пасутся себе безо всякого надзора и
вроде как дикие.
видели... Здоровые, голые, только на яйцах бахрома какая-то болтается. У
каждого лук со стрелами и копье. Да ты, Фома неверующий, вверх глянь! Это черт
знает что, но только не небо.
ни власти. В городе бардак. Магазины разграбили, а теперь из-за каждой черствой
буханки дерутся. Жратвы на неделю не хватит, а подвоза - шиш! В квартирах
костры разводят, оттого и пожары. Скоро менты и охра разбегутся. Не до нас им.
Кому тогда верховодить, как не нам? Нас же больше тысячи рыл, если посчитать.
Сила! Кто против нас попрет? Подомнем под себя городишко и заживем красиво.
Лишних всех, ясное дело, замочим, а других ишачить на себя заставим. По десять
баб у каждого будет.
длиться. Ну приключилось какое-то стихийное бедствие - все бывает. Может, лучи
какие-нибудь космические виноваты или солнце бузит. Поэтому и связь временно не
работает. А через неделю все уладится и налетит из области спецура. Тогда уж
нам всем не до баб станет. Потекут твои мозги по саперной лопатке.
вернулся. Везде, думаю, то же, что и здесь... Да, впрочем, чего я тебя
агитирую? Свою голову на плечах имеешь. Брезгуешь, как говорится, пироги
кушать, будешь галош сосать. С приветом!
скажешь, - тут на его роже появилась ехидная усмешка. - Может, тебя, кореш, по
старой дружбе к бабе допустить? А то от них скоро одни клочья останутся.
Выбирай: или Светку, иди Тамару.
доброй, доверчивой и немного глуповатой, а Тамара - высохшей воендамой уже даже
не второй молодости, женой начальника хозчасти.
еще. Да и зла никому не делала.
жизнь воспоминаний хватит, - ухмыльнулся Лишай. - Только ты, кореш, вижу,
ничего не хочешь. В меланхолию впал. Значит, считаем, не было этого разговора?
него свербело между лопатками, Лишай поправил свою богатую амуницию, отчего та
забряцала, как рыцарские доспехи. - Определяйся, пока не поздно. Через сорок
восемь часов пойдем на прорыв. К этому времени все должны быть по местам
расставлены. Птицы в небо, жабы в грязь... Кстати, и за бригадой своей
присматривай. Чтоб не болтались люди без дела. У нас теперь самообслуживание.
Никто вас с ложечки кормить не будет. Получайте концентраты на складе, сами
себе варите. А как налопаетесь, воду таскать будете. Только смотри, чтоб не
сбежал никто. Остались еще среди нас стукачи. Не всех вычислили. Если не уверен
в человеке, лучше его из зоны не выпускай. Случится что - с тебя спросим.
потолку перемещаются клопы, одуревшие от голода и поэтому вышедшие охотиться по
свету. Как и любой нормальный зек, он страстно мечтал о воле, теперь же, когда
она вроде бы наступила не ощущал не то что радости, а даже банального
облегчения. Не так представлял себе все это Зяблик. Свобода, полузабытая и уже
как бы даже утратившая реальность, была для него светом, маем, цветущим садом и
ясной далью, а впереди маячила большая кровь, большое горе и новая большая
тюрьма под каменным небом.
душ удалось сыскать только семнадцать - кто-то погиб, кто-то попал в лазарет,
кто-то уже прибился к стихийно возникавшим артелям, в которые собирались бывшие
подельщики, земляки или просто давние кореша. Сначала похоронили Заура,
Балабана, Силкина и еще четверых, для кого первый глоток свободы оказался и
последним. Потом занялись делами насущными - приборкой камеры, все еще
продолжавшей оставаться для них единственным кровом, и приготовлением пищи. По
всей зоне горели костры из разобранных деревянных построек, мебели, заборов и
автомобильных покрышек. На них варили гречневую кашу, обильно сдобренную свиной
тушенкой, и кипятили чай, не жалея заварки. Некоторые гурманы даже пробовали
жарить шашлыки из протухшего в обесточенных холодильниках мяса.
строил, но зеки, повинуясь привычке, сами разбились на шеренги. После долгого
торга, в ходе которого администрация лагеря подняла цену ста ведер воды аж до
Доставалов Александр
Адамов Григорий
Эриксон Стивен
Лукин Евгений
Каргалов Вадим
Посняков Андрей