переживет.
Нет, и сидеть в тихом уголке у Френкеля, который не понимает, куда несется
сегодня атомная физика, я не желаю.
девочка моя, меня ведь на самом деле в жизни интересует только работа.
Настоящая работа, чтобы в руках горело, чтобы голова раскалывалась!
в щеку, в завиток выбившихся пепельных волос. - Конечно, не ради головной
боли, а ради того, что может дать работа и только работа. А работа дает
власть! Сегодня я ничто, и какой-нибудь Алмазов, ничтожество, может
изгаляться надо мной, угрожать мне и даже... даже приводить свои угрозы в
исполнение. Если я буду самостоятелен, если то, что я могу сделать,
изобрести, придумать, исполнится, тот же Алмазов будет приползать по утрам
ко мне в кабинет я спрашивать разрешения подмести пол...
любой ситуации, для любого государства и трижды прав для нашей Советской
державы! Мы как были страной рабов, так и остались таковой. Только поменяли
вывески. Наше рабство похуже того, которое затевал царь Иван Васильевич... В
силу своей натуры я не могу быть рабом, я хочу быть господином. Умным,
справедливым господином - но не ради того, чтобы повелевать людьми, а ради
того, чтобы мной никто не смел повелевать. Я не хочу просыпаться ночью
оттого, что кто-то поднимается по лестнице, и ждать - в мою квартиру или в
твою. Не отмахивайся, ты не знаешь - а я только что из Италии, я жил в
фашистском государстве и знаю, что может оделать страх. Завтра это случится
в Германии, и с каждым днем эта спираль все круче, завинчивается у нас. Все
тирании схожи.
отыгрались. Я уеду в Америку только на моих условиях.
тысячу проблем. И для себя, и с Алмазовым, который тоже находится здесь в
значительной степени из-за меня.
они быстрее догадываются, что им нужно, чем президиум Академии или пьяница
Рыков.
обреченная на деградацию провинция.
диван и сел совсем близко к Лиде.
исключительность и незаменимость. Чтобы они заплатили за мою голову как
следует.
дело не в образовании, а в понимании момента. У них идет отчаянная борьба за
власть...
наивности, внушенной вам комсомолом и партией, вы полагаете, что во всем
мире крестьяне мрут с голода, горожане покупают хлеб по карточкам и за всем,
вплоть до булавки, по милости кремлевских террористов надо маяться в
очереди. Есть другой мир. И я хочу либо жить в нем, либо заставить их
перенести сюда часть этого мира - для меня лично.
мечтают.
пугает. Отношение ко мне почти религиозное. Я - колдун. И если я покажу им
мой фокус, то стану страшным колдуном. Они не посмеют меня обидеть. Они
просты и религиозны.
коленке было приятно оттого что такая рука обратила на нее благосклонное
внимание. Но Лидочка понимала, что хорошие девочки не должны разрешать
самоуверенному Мате класть руки куда ни попадя. Потом его не остановишь.
скачки кони.
станете великим человеком. Пока что вы, как я понимаю, торгуете воздухом.
Она рассказала мне о делении атомов урана. Она считает, что именно в уране
можно вызвать цепную реакцию деления атомов. Об этом не думал никто. Что вам
говорит понятие критической массы урана? Той, после которой начинается
цепная реакция? Ничего? Так вот, кроме меня и Лизы Мейтнер, сегодня это
ничего не говорит ни одному из физиков мира. Даже Бор или Ферми сделают
большие глаза, когда вы об этом расскажете. А через пять, от силы через семь
лет - наши беседы с Лизой за чашкой кофе перевернут мир. И на перевернутом
мире, как на стульчике, буду сидеть я, собственной персоной, в новом костюме
и лакированных ботинках. А в руках у меня будет бомба, которая может
взорвать всю Москву. Смешно?
все те гуманисты, которые сегодня вопят о сохранении мира, отлично будут
трудиться над сверхбомбами или ядовитыми глазами. Я лучше их, потому что не
притворяюсь ягненком, а понимаю, что происходит вокруг. И, понимая,
использую слабости диктаторов. На сеновал придешь, девица?
его глупым вопросом:
Матя поцеловал Лидочке руку и сказал:
постели - идеи, которые будоражат мой мозг, не дают мне спать спокойно.
профессора,-там у каждого была отдельная комната, а у академиков даже со
своим умывальником и туалетом.
открытым, он любил нравиться. Вот и Лидочке он хотел понравиться - и если он
не мог играть с ней в лаун-теннис, плавать в бассейне, кататься на извозчике
по набережной Неаполя, он говорил о своих научных успехах и будущей славе,
во что сам верил.
безопасным. Алмазов не делает подарков.
не спала после обеда, но свежий воздух и насыщенносгь жизни событиями
склоняли ко сну...
толкнула дверь и вошла.
котором обитали Марта с Лидочкой, стояла колонна, преграждавшая путь свету,
Лидочка во всех деталях увидела любовную сцену, которая происходила на койке
Марты. Правда, потом Марта упорно утверждала, что дверь была закрыта на
крючок и лишь дьявольская хитрость и коварство Лидочки, которая хотела
скомпрометировать Марту в глазах общественности, и в частности ее мужа Миши
Крафта, позволили этот крючок откинуть не повредив. На самом же деле ни
Максиму Исаевичу, ни Марте не пришло в голову закрывать дверь на
несуществующий крючок, так как они не намеревались грешить. Максим Исаевич
заглянул к Марте, чтобы дать ей последний номер журнала "Огонек", который
обещал ей еще за завтраком. А уж потом, слово за слово... Ведь не секрет,
что санатории и дома отдыха обладают странным и еще не до конца изученным
порочным свойством снижать уровень сопротивляемости порядочных женщин перед
поползновениями развратников мужского пола.
всех, не успела уйти. Марта, придя в себя, воскликнула;
движением отыскал на полу возле кровати свои брюки, сделал шаг к окну и