особенно из дальних монастырей. Я почувствовал нечто вроде незаслуженной
гордости.
присматривался к брату Октавию. Он был молод - пожалуй, еще моложе Ан-сельма, но
наброшенный на голову глубокий капюшон не давал разглядеть лица. Разве что сразу
запоминались глаза - большие, темные и очень выразительные - типичные для
кастильца или итальянца. Полы длинной ризы волочились в пыли, ноги были босы,
что меня несколько удивило - большинство братьев явно пренебрегают этой важной
для монаха подробностью.
рот, дабы изложить цель нашего путешествия, но Ансельм вовремя толкнул его
локтем и поспешно ввернул, что нам, вероятно, по дороге.
у переправы. Но я не стал этого делать. Бенедиктинцы - дружная семья. Оставлять
брата одного на пустынной дороге негоже.
Фуа, - пояснил брат Октавий. - Ведено мне, грешному, удалиться из родной
обители...
надлежит... И на тех, на кого надлежит. Увы, мои братья! Потому и ведено идти
мне всю дорогу босиком, с надвинутым капюшоном и вдобавок ничем не питаясь ниже
хлеба, молока и овощей.
Послышались возбужденные голоса - паромщик наконец-то появился, и ожидающие
стали быстро собираться.
берега небольшой, но глубокой речки, которая чуть ниже по течению впадала в
Гаронну. Речка называлась Арьеж и, если верить сообщению брата Умберто,
славилась своими линями и окунями. Как-то так получилось, что Пьер вместе с
нашим новым спутником оказались впереди, мы же с Ансельмом шли сзади. Я сразу же
заметил, что итальянец стал неожиданно молчалив и задумчив.
похож на соглядатая.
брату Октавию питаться лишь доброхотными дарами?
вмешивайтесь. . Я вздохнул и укоризненно покачал головой:
поступайте как знаете... Пока же не будем тратить время зря и побеседуем.
Поскольку "Светильник" трудно дается вам, побеседуем об "Ареопагитикё".
По-гречески, разумеется.
жители чаще добирались в Памье вдоль берега Лезы, которая текла немного западнее
почти параллельно Арьежу, отделенная от него невысоким горным хребтом. Но та
дорога вела через несколько деревень, а заходить туда не хотелось. Наш визит в
Памье должен стать сюрпризом, поэтому я даже радовался, что по дороге не
встречаются путники, а ночевать придется под открытым небом. Главное - не
заснуть сладко, а пробудиться живым.
дороге горы и разложили костер. Ансельм был по-прежнему молчалив, а Пьер и наш
новый спутник продолжали беседу, начатую в пути. Как выяснилось, речь шла об
обучении латыни.
язык "си"' очень близок к латинскому и будущему священнику достаточно заучить
десятка два слов для мессы. Кроме того, совсем не обязательно зубрить латынь по
"Светильнику" или "Деяниям"...
"Светильник", зато заставляет брата Петра запоминать недостойные вирши.
похоже, был весьма удивлен.
должны быть достойными. Хотя бы Овидий...
поэзия основана на рифме, да и содержание ее может заинтересовать обучаемого.
Ансельм пожал плечами:
такой вирш, отец Гильом?
Пьеру и негромко начал:
грязный! Там права сенаторов продают открыто, там всего добьешься ты при мошне
набитой..."
действуй подношением. В этом наступление, в этом оборона. Деньги ведь речистее
даже Цицерона..."
решаетесь произнести вслух! Это вы называете поэзией?
усугублять. Ибо далее в этом известном мне стихотворении шла речь о самом Его
Святейшестве.
расскажи, как там у вас в Неаполе? Строго?
поэзии закончен. - А еще лучше - "скажи".
строги, брат Петр. Слыхал я, что в Королевстве Французском такие строгости есть
только в славном Клерво у отца Бернара.
Святого Роха? Да быть не может!
Или отец Джеронимо уже не аббат в обители Святого Роха?
внимательно наблюдать за ним, а заодно и за Ансельмом. Ибо если брат Октавий
удивил его, то сам брат Ансельм удивил меня еще больше. Хотя бы тем, что впервые
за все наше знакомство заговорил на "ланго си". Вскоре и наш спутник перешел на
этот красивый язык, и я начал терять нить их оживленной беседы. Впрочем, она
меня уже не очень интересовала. Появилось нечто сразу же сделавшее нюансы жизни
братьев-бенедиктинцев в далеком Неаполе не столь существенными.
неслышно встал и подошел к Ансельму. Тот тоже не спал и тут же вскочил.
головой в мощное плечо нормандца, и поманил Ансельма в сторону. Мы отошли на
край поляны.
филологические штудии? Ансельм хмыкнул:
северянин. В Неаполе "ланго си" совсем другой.
Октавий... По-моему, он ни одного дня не был бенедиктинцем.
приступами смеха слышалось нечто напоминающее выражения, однажды употребленные в
моем присутствии Его Высокопреосвященством кардиналом Орсини. Я покачал головой.
северянин? В Милане говорят так же?
Милане? Тино Миланец, жонглер! И его дочь!..
делать, брат Ансельм? Как мы поступим с грешной рабой Божьей Анжелой?
признаться, тоже. .
который Его Светлость прислал монсеньору Рене. Да, ризница деревенского храма по
сравнению с этим - мелочь.
легко коснулся руки "собрата" из Неаполя, тот - точнее, та - мгновенно открыла
глаза.
поговорить.