Орловского, был, естественно, товарищ Аверх.
троцкистским нелегалом, то, наверно, хранил бы не старые брошюры, а кое-что
поновее - хотя бы экземпляры "Бюллетеня оппозиции", издававшегося
изгнанником в Париже. Или его нашумевшую книгу о сталинской школе
фальсификации, которую как-то показывал Юрию Терапевт. Но, очевидно, те,
кто спешил "подставить" Орловского, сами не имели подобной литературы. Зато
у них было кое-что из старого троцкистского хлама...
из его коллег с горькой усмешкой заметил, что Аверх так старается, дабы
замолить собственные грехи: в 20-е годы будущий "красный профессор" сам был
активным троцкистом. Если это так, то понятно, откуда взялись нечитаные
экземпляры "Уроков Октября".
конечно, мог отплатить Аверху той же монетой, сообщив следователю все, что
знал о ретивом парторге. Но это лишь слова, которые мало значили против
улик. Скорее всего, Юрия попросту обвинят в клевете - и крыть будет нечем.
досконально: брошюрки перевешивали любые умозаключения. Так сказать,
"корпус деликти"... Брошюрки... В сером, неважно склеенном, к тому же
бракованном конверте...
момент ему показалось, что он уже где-то видел его - или нечто очень
похожее. Конвертов в мире много, но этот имел характерный рубчик - и этот
рубчик не выходил из головы. Точно! Юрий уже видел конверт с точно таким же
браком, причем совсем недавно. Оставалось вспомнить - где.
почту он давно не заходил. У Терапевта он тоже не был больше трех месяцев,
они обычно встречались где-нибудь в парке или в музеях, если погода
шалила... В гостях? Нет, он давно не бывал в гостях...
Фонд... У него лежал запас больших конвертов, но они были другие - из белой
бумаги, без всякого брака. Соседний фонд... Канцелярия...
этой, в данный момент самой главной проблеме. Он знал, он почему-то был
твердо уверен, что вспомнит. Он может. Он должен, Орловский мысленно
путешествовал по всем знакомым ему кабинетам. Перед глазами вставали
одинаковые столы, груды папок, высокие шкафы у стен... Нет, не получалось.
Конвертов с рубчиком не было ни у его коллег, ни в дирекции, ни в
канцелярии.
вспоминать чужие столы, а представить себе сам конверт. Вернее, конверты -
он вдруг понял, что видел не один такой, а целую груду. Конверты лежали в
беспорядке, и он тогда обратил внимание, что на каждом из них был этот
характерный дефект. Да, целая группа конвертов лежала на столе, и он еще
подумал тогда, что в подобном заведении такой брак, наверно, недопустим, и
удивился...
закрыв глаза и не двигаясь. На душе было легко, словно все беды остались
позади и он вновь свободен. Что же, теперь ему есть что сказать
следователю. Завтра же он расскажет правду.
бросили в камеру, тысячи и тысячи уже успели сгинуть, - а он будет, как
классический гнилой интеллигент, жалко оправдываться! Ну уж нет! Не он
первый поднял меч. И теперь пусть те, кто решили поплясать на его костях,
получат сполна. По полному счету! Вспомнилось лицо следователя - лицо
типичного недоумка с трехклассным образованием. Может, Терапевт прав и
где-то в Большом Доме есть люди поумнее, но уж этого типа обыграть не так
сложно. Ему нужна группа врагов народа? Что ж, он ее получит...
Оружие врага - не из тех, что возьмет в руки честный человек. Есть какой-то
предел... Юрий вспомнил наглую, щекастую физиономию Аверха и усмехнулся.
Нет, хватит бесполезной болтовни! Иного оружия не будет, а его бой не
закончен. Песчинка попала в жернова - ну что ж, и от нее останется
царапина...
за плечо, когда пришло время идти на допрос.
сообразит на месте. Этот следователь не такой уж крепкий орех. Такого можно
переиграть. Нет, такого переиграть нужно! Обязательно нужно.
него несло дешевым одеколоном и чем-то напоминающим карболку. - Заспался,
что ли? - Энкаведист открыл папку, перелистал бумаги и выжидательно
поглядел на Юрия. Пора начинать.
хорошего настроения, похоже, еще не истощился. - Как, бля, против власти
рабочих и крестьян шкодить - так не трудно, да? Ладно, колись, Орловский,
колись...
лицо: глаза могли выдать, - мне... Мне страшно, понимаете? Они... они
сказали, что достанут меня везде, даже тут. У них всюду свои люди...
твоего, что ли?
еще раз вспомнил подготовленную байку. Самое забавное - если что-либо могло
быть забавным в этом адском месте, - что все в ней - или почти все -
правда. Речь шла лишь о толковании... - Боюсь, вы мне не поверите,
гражданин следователь. Поэтому я начну с этого... с книжек... Дайте,
пожалуйста, конверт.
зубчик и даже коснулся его пальцем. Ну, вперед.
отдела Музея... Я понимаю, вы мне не поверите... Я докажу... Вот смотрите:
этот конверт - бракованный...
последнюю встречу. Начальник Первого отдела уговаривал Орловского начать
сотрудничество, а Юрий, чтоб не смотреть тому а глаза, глядел в сторону -
на бумаги, громоздившиеся на столе. И среди них валялось несколько
конвертов.
конвертах. Перо летало по бумаге, и можно было незаметно взглянуть на
энкаведиста. Да, клюнуло, надо жать дальше...
раза. Он грозил мне, гражданин следователь. Говорил, что я дворянин, меня
будет легко уволить при первой же чистке...
кажется... И еще он хотел, чтобы я собирал информацию...
оторвался от протокола и с сомнением взглянул на Юрия. - Все-таки начальник
Первого отдела...
обессилев, рухнул на стул. - У них там целая банда! Они вербуют сотрудников
- и все боятся! Это банда...
бойся.
перевел дух, решив, что пора выдавать главное. - В Музее действительно есть
группа врагов народа... троцкистов... Они имеют задание истреблять честных
сотрудников, коммунистов и беспартийных, чтобы ставить на их место своих
люд ей. Ведь Музей находится рядом с Главной Крепостью, оттуда
простреливается вся площадь, подходы... Если они сумеют контролировать
здание Музея...
главного Столичного Музея покуда не приходила в голову следователя. - Ну
давай, Орловский, рассказывай!
скомпрометировать очень многих. Всех тех, кто не желал сотрудничать, они
обвиняли во вредительстве. Понимаете, им все верили...
верили их собратья в Большом Доме...
завербовали и других... Но Кацман и Иноземцев вызвали почему-то подозрения,
и их решили убрать...
вопрос. Впрочем, не самый.
Мне так обещали, гражданин следователь! Только сейчас я понял, что меня
тоже решили убрать. Но я не мог отказаться, понимаете? Мне сказали, что
меня найдут даже здесь... Еще им мешал профессор Орешин. И его тоже решили
убрать.
ладони по столу. - Что ты заладил: "Они, они". Ты фамилии называй!