случайный человечек, чей-то дальний родственник, по чьему-то покровительству
получивший должность. Ничуть он меня не заинтересовал - сразу видно, что
особенным умом не блещет, как и талантом.
Он почтительно поклонился. Я кивнул и отвел от него взгляд, но он, кажется, и не
собирался проходить мимо.
- У тебя ко мне дело? - сухо спросил я.
- И не только у меня,- сказал он.
- То есть?
- Между прочим, меня зовут Рино.
- Мое имя ты знаешь. Что тебе нужно?
- Мне нужно знать,- он со смелостью, которой я от него никак не ожидал,
посмотрел мне в глаза открыто и честно,- не надоело ли тебе ходить в палачах?
Сорок три человека - это немало.
Ну вот, устало подумал я, вот и задали мне этот вопрос вслух... Наверное, мое
лицо стало страшным, но он ничуть не испугался, смотрел спокойно и чуточку
устало. Я солдат и ценю в людях храбрость, поэтому я подавил рвущийся наружу
гнев и спросил тихо:
- Ты понимаешь, что я с тобой обязан сделать?
- "Обязан" и "хочу" - разные вещи, верно? - спросил он.
- Как ты ухитрился проникнуть в тайну?
- Да раскрой ты глаза! - сказал он устало и досадливо.- Вашу тайну знает каждый
на Крите. Я говорю не от своего имени, Горгий. Я - народ Крита, я - его голос, и
я спрашиваю тебя: до каких пор это будет продолжаться? Или ты думаешь, народу
безразлично, что вы, храбрые солдаты в прошлом, превратились в шайку палачей?
Может быть, ты считаешь, что народ- это только вы, живущие во дворце? Только ты
и твоя стража? Двадцать лет народ Крита живет в страхе перед мнимым чудовищем, и
вот он прислал меня спросить у тебя: когда же придет конец? Ведь ты - главный
виновник.
- Разве я- главный виновник?- спросил я.- Я выполняю приказ Миноса, а Минос был
вынужден так поступить, вернее, двадцать лет назад он принял неверное решение.
Я поймал себя на том, что оправдываюсь,- но разве потому только, что растерялся?
Что страшного в том, что мне хочется оправдываться, что пришло время
оправдываться? Настало время.
- Приказ,- сказал Рино.- Обстоятельства. Неверное решение. Весь набор
убаюкивающих отговорок, которыми мы привыкли обманывать других и в первую
очередь себя. А о таких вещах, как совесть, честь, человечность, вы разучились
думать? Или тебя ничуть не интересует, что думает о тебе народ Крита?
- Ты все хочешь уверить, что...
- Священный дельфин, да весь Крит знает, что у вас тут творится! Люди молчат,
понятно - кому хочется быть разорванным лошадьми? Но... Тебя знали как смелого
воина и честного человека, Горгий.
- Но Минос...
- А ты - невинное дитя, едва ступившее в жизнь? Что ты все валишь на Миноса?
Ты-то сам попытался сделать что-нибудь, чтобы помочь томящемуся там? - Он указал
на серую громаду Лабиринта.
- Подожди,- сказал я.- Значит, ты...
- Да,- сказал Рино.- Я пришел от имени и по поручению народа Крита. Мы не хотим,
чтобы и дальше плелась изощренная ложь, чтобы по-прежнему умирали ничего не
подозревающие молодые храбрецы. Теперь смерть ожидает Те-зея, а ведь они с
Ариадной любят друг друга.
- Он тебе говорил? - вырвалось у меня.
- Иначе откуда бы я знал?
- Я могу тебе доверять?
- Как можно не доверять тому, кто требует ответа от имени народа? - сказал Рино.
- Хорошо,- сказал я.- Я долго ждал своего часа, и этот час настал. Я твердо
решил уговорить Миноса положить всему этому конец. И я его уговорю, клянусь
священным петухом.
- Нужно завтра же решить судьбу Минотавра,-- сказал Рино.- Нужно торопиться.
- Почему? Ты что-нибудь знаешь?
- Доверие за доверие,- сказал Рино.- Ты знаешь, что из Феста и Амниса на Кносс
движутся подкупленные Пасифаей войска?
- Я знал, что она пыталась заигрывать с частью армии, но, клянусь священным
быком, не подозревал, что дело зашло так далеко. Что она задумала?
- Взять Лабиринт штурмом.
- Это невозможно,- сказал я.- Во дворце я смогу продержаться хоть целый год. Мои
солдаты...
- Кроме твоих солдат, во дворце есть и солдаты Миноса, не правда ли? Как он
поступит, предсказать трудно. В любом случае, ты представляешь, какой кровавый
клубок завяжется, какая долгая и кровавая неразбериха? Война между критянами -
такого не было уже несколько веков. Мы просто обязаны это предотвратить.
- Обязаны,- согласился я.- Ты уверен, что войска уже выступили?
- Они движутся ускоренным маршем. Через сутки они будут здесь. Нужно их
остановить.
- Остановим,- сказал я.- Начальник конных полков в Аргилатори - мой старый друг,
он все поймет. Аргилатори гораздо ближе, самое позднее к завтрашнему полудню
конница войдет в Кносс. Своих людей я сейчас же поставлю на ноги.
- И расставь завтра на всякий случай вокруг тронного зала своих людей,- сказал
Рино.- От Пасифаи всего можно ожидать. Здесь у нее тоже есть своя стража, и это
отнюдь не худшие солдаты нашей армии...
- Ты прав,- сказал я.- Учту и это. Послушай, ты никогда не был солдатом? Очень
уж хорошо ты все рассчитал.
- Увы, нет,- сказал Рино.- Я сын гончара и никогда не держал в руках оружия.
- Благодарю тебя,- сказал я.- Иди, не стоит, чтобы нас видели вместе.
Он скрылся за поворотом. Я сидел и смотрел, неотрывно смотрел на серую громаду
Лабиринта, мрачным утесом все эти годы нависавшую над дворцом, над нашими
судьбами, нашим безмятежным счастьем, нашими спокойными снами. Но час пробил, я
вновь почувствовал себя молодым, а ложь должна была рассыпаться в прах.
Я достал золотую дудочку и свистнул особенным образом. Бесшумно возник солдат.
- Оседлать лучшую лошадь для гонца. Ночной пропуск ему для всех застав. Пусть
разыщут Сгуроса и соберут во дворец всех наших людей. И быстро!
Тезей, сын царя Афин Эгея
- Что-то здесь было не то, что-то неладное разлито в воздухе, то ли сам этот
воздух чуточку иной на вкус, то ли темнота, стиснутая каменными стенами, чем-то
отличается от обычной ночи. Не могу понять, что насторожило меня и здесь, во
дворце, и вообще на Крите, но я верю своим предчувствиям, никогда еще они меня
не обманывали. Хватило времени в этом убедиться. И перед злосчастным походом в
Кикир я пытался было отговорить беднягу Пиритоя - я знал, я был твердо уверен,
что он найдет там смерть,- но он не послушал. Были и другие случаи. Нет,
никакого пророческого дара, подобного тому, каким обладала Кассандра, у меня
нет. Просто предчувствие.
Я подошел к самому краю галереи, к массивным каменным перилам - они опирались на
статуи вздыбленных леопардов. Громада Лабиринта заслоняла половину ночного неба,
половину звезд, снизу доносились тихие шаги часовых. - Хоть бы скорее все
кончилось! Предсказание богов остается предсказанием богов, не дерзну
сомневаться в нем, но воспоминание о сорока трех, не вернувшихся отсюда...
Неужели я не верю в себя? Ведь именно мне предначертано. Разве так уж трудно
быть уверенным в себе? Я всегда верил в свой шанс, что же, разве эта яростная
вера покинет именно теперь, перед бронзовыми воротами в три человеческих роста,
и окажется, что она была лишь соской для младенца, а не ясным прочтением своего
будущего? Отступать никак невозможно, бегство - позор на всю Элладу и полное
крушение планов, я должен сам себя силой втолкнуть в Лабиринт.
Легкие шаги возникли из тишины и оборвались за моей спиной.
- Я пришла,- раздался девичий голос.
Я обернулся без напрасной порывистости. Она стояла передо мной и смотрела мне в
глаза, тоненькая, загадочная - женщины в ночной тишине почему-то всегда кажутся
загадочньми. Нужно было найти какую-то удачную фразу, после которой все
двинулось бы вперед естественно и свободно, как лодка по течению.
- Я знал, что ты придешь,- сказал я.
- Правда?
И тут я понял, что, несмотря на весь свой опыт, понятия не имею, как
разговаривать с этой милой девочкой, которая ждет чего-то невыносимо
возвышенного и придет в растерянность от всего, что не будет соответствовать ее
представлениям. Аид ее знает, какие у нее представления. Мой опыт несколько
другого рода.
Минотавр мне помог, как ни смешно. Отвратительный, леденящий душу вой разнесся
над спящим дворцом, у меня мурашки по спине поползли, а Ариадна подалась ко мне
и было бы просто не по-мужски не обнять беззащитную испуганную девушку и не
прижать ее к груди. Что я немедленно и сделал.
- Это чудовище...- прошептала она, прижимаясь щекой к моему плечу.- Как ты
решился?
Так, подумал я. Следовательно, сначала будут долгие разговоры, ее восторженный
лепет и мои решительные веские ответы. Ну ничего, все равно предстоит скоротать
невеселую ночь. Интересно, что в таких случаях шептал на ушко женщинам дядюшка
Геракл? Знал бы заранее - обязательно бы расспросил.
- Должен же кто-то решиться,- сказал я и добавил: - Я ожидал встречи с
чудовищем, но не ожидал встретить здесь такую девушку...
Неплохо, похвалил я себя. В лучших традициях бедняги Пиритоя - тот иногда
воображал для разнообразия, будто романтически влюблен и форменным образом
блевал тогда изящной словесностью.
- Значит, ты тоже? - прошептала она.
- Ну, конечно,- сказал я. Сейчас спросит, любил ли я кого-нибудь там, в Афинах.
- Ты любил кого-нибудь там, в Афинах?- спросила она.
- Нет,- сказал я.- Не довелось, потому что времени не было - дрались с пиратами,
ходили на войну. Любовь... Друга я потерял из-за этой самой любви. Золотой был
малый, любил без памяти прекрасную женщину. Пиритоем его звали. И убил его из
ревности ее муж, мерзкий старикашка. Ариадна вздрогнула и теснее прижалась ко
мне. Ох, погоди, Эдоней, сволочь старая, попадешься ты когда-нибудь мне в руки,
припомню я тебе и Пиритоя, и наших парней, и свой собственный покусанный зад...
Андреев Николай
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Каменистый Артем
Вронский Константин