приспосабливаться на ходу. Диоровский и неккермановский гардероб она
сменила на джинсы, неброские свитера и куртки, с помощью косметики
научилась сводить свою внешность к допустимому среднему уровню, быстро
уловила нравы и обычаи непосредственного окружения.
Понравилось все: невиданная ранее свобода, независимость, растворенность в
многомиллионном городе, огромные темно-красные корпуса общежития, комната
на восемь коек и веселая студенческая жизнь. Ее ощущения были сродни
чувствам человека, вернувшегося в живой и многолюдный мир после многих
лет, проведенных на необитаемом, хотя и комфортабельном острове.
и детали, определяющие бытие московской девушки последней трети ХХ века,
училась чувствовать и думать, как положено землянке по рождению, а не
просто хорошо подготовленному агенту иного разума.
несколько более оптимистично.
выходить совсем не хотелось, да и не было пока необходимости. Полдня она
приводила в порядок квартиру. Мыла, чистила, вытирала пыль, полировала
натертые воском полы. За этой работой она не только восстановила душевное
равновесие, но и наметила первые, пока весьма предварительные варианты
действий.
сулил почти верный успех, но обратиться к нему вот так сразу мешала прежде
всего гордость - самая обычная, женская, и поняв это, Ирина подумала, что
адаптация перешла все допустимые теорией и правилами пределы.
холодильнике и не успело испортиться за время ее отсутствия. И мысль о
необходимости пополнить запасы продовольствия вновь вернула ее к
инстинктивно отвергнутому варианту. Даже и не варианту, а подсознательному
душевному порыву кинуться за помощью к единственному в Москве человеку,
который без всяких ненужных вопросов и условий сделает для нее все, что в
его силах. Но для этого ей надо заставить себя по-иному отнестись ко
многому в прошлом. И еще - надо, чтобы он был сейчас в городе.
слоем снега, и от одной мысли, что придется разрывать этот сугроб,
соскребать лед со стекол, прогревать двигатель, ей стало не по себе. Лучше
уж пешком.
улиц, а на перекрестках дул, кажется, со всех четырех сторон сразу. Но ей
это даже нравилось сейчас, нравилось преодолевать упругое сопротивление
воздушного потока, чувствовать, как горит лицо, вообще ощущать себя внутри
этого буйства стихий. Любая непогода с первых дней пребывания на Земле
отчего-то возбуждала ее, а безветрие и ясное небо, напротив, вызывали
тоску и скуку.
приглашать к себе гостя, который, как она хорошо помнила, весьма
неравнодушен к ее кулинарным способностям. Подгоняемая попутным ветром,
почти бегом она вернулась помой.
выглядеть жилище молодой, одинокой и обеспеченной женщины с тонким вкусом,
то третья, вход в которую скрывало фотопанно с репродукцией "Оперного
проезда в Париже" Писарро, являла собой нечто среднее между корабельной
радиорубкой, вычислительным центром и кабинетом журналиста-международника.
Если бы заглянул сюда какой-нибудь гость, он подумал бы именно так, увидев
микрокомпьютер, плоский телевизор с полутораметровым экраном, нечто вроде
передатчика армейского образца, несколько телефонов, селекторов и еще
какие-то приборы неизвестного на Земле вида и назначения, стеллажи до
потолка с книгами, разноцветными папками, видео- и магнитофонными
кассетами. Здесь было все, что ей требовалось для работы.
баскетбольный мяч, который она принесла с собой оттуда, остальное же
собиралось на Земле из готовых элементов и подручных материалов. И в
результате она имела доступ к любой имеющейся в фиксированном виде
информации, а подключаясь к мощным компьютерным сетям Земли, могла эту
информацию сопоставлять я анализировать, моделировать любые процессы и
ситуации, приближаясь тем самым по одному из параметров к самому господу
богу, который, как известно, всеведущ. Хотя и уступая ему же по остальным
показателям.
нужного ей человека, и на дисплее тут же возникли необходимые ей данные, в
том числе телефон и адрес его местонахождения в данную секунду.
большой комнаты со многими столами, заваленными бумагами, со многими
людьми, одни из которых торопливо писали, окутываясь табачным дымом,
другие, столпившись в обширном эркере, обменивались анекдотами, свежими и
не очень, третьи, явно тут посторонние и паже не очень желанные, терпеливо
ждали, когда на них обратят внимание.
классификации, парень лет тридцати - тридцати пяти, с резкими чертами лица
и насмешливыми внимательными глазами, в потертом кожаном пиджаке и черном
свитере с высоким воротником. Он боком сидел на краю одного из главных
здесь столов и терпеливо смотрел, как столоначальник, толстый, лысый и при
этом неумеренно бородатый, с увлечением, время от времени облизывая полные
губы, листает яркий иностранный журнал.
этом фестивале не участвовала, ты все перепутал.
столе бородатого зазвонил.
посмотреть, у вас там где-то должен быть товарищ Новиков, известный
писатель...
своего визави.
протянул собеседнику трубку, другой схватил фломастер и крупным корявым
почерком написал на обороте листа лежащей перед ним рукописи: "Новиков,
изв. лит., мания велич., бабы, развить, обыграть" - и сунул этот лист в
стол.
недоумение и растерянность сменились огромным удивлением.
знает, и она выключила изображение.
закусила губу, но Андрей тут же поправился: - Ах да, конечно! Я тебе
нужен?
усмешкой подумала, что, наверное, есть доля истины во взглядах ее
соплеменников-еретиков, утверждавших, что нет двух космических рас и двух
цивилизаций, а есть один народ, разнесенный по времени и зеркально в нем
отраженный. Иначе действительно трудно объяснить, отчего у нее все так
сложилось и откуда у нее такие слишком человеческие эмоции.
мужчины ее не интересовали. Для выполнения поставленных задач и сбора
информации женского общества ей вполне хватало. Потребности же в
неформальном общении с противоположным полом у нее еще не было, тем более
что теоретически мужскую психологию она изучала довольно подробно и затем
на практике убедилась, что сама она интересует мужчин в весьма утилитарном
смысле.
начало меняться, в своих кругах у Ирины сложилось уже достаточно прочная
репутация. Ребята называли ее недотрогой, ледышкой, снежной королевой, а
девушки нашли свои, гораздо менее приличные обозначения и клички. Вдобавок
подруги очень четко ощущали ее нестандартность и тщательно скрываемое
превосходство. Ну и, конечно, ее внешние данные очень многих раздражали до
остервенения.
Ее избегали приглашать в тесные компании, с ней не делились тайнами и не
сплетничали. Это не мешало заданию и соответствовало намеченной роли, но
ее задевало, и довольно болезненно. Значит, она слишком адаптировалась,
переступила какую-то грань. При подготовке от подобного предостерегали,
как от серьезной опасности.
Северном Чертанове, стала жить еще более замкнуто и одиноко, решив
полностью сосредоточиться на делах служебных.
собственно, все и началось.
Суворов Виктор
Володихин Дмитрий
Конан-Дойль Артур
Бажанов Олег
Суворов Виктор
Посняков Андрей