например: собрал всех советников, распределили мы казну городскую на этот
месяц - мостовую на площади рыночной наконец подновить решили, еще кое-что
по мелочи отремонтировать, канавы сточные почистить, пока город грязью не
залило, - а толку? Появился вечером этот, от камаргосов, и на все наши
деньги лапу наложил. Все на починку стен и башен. Стены и башни чинить,
конечно, нужно, но ведь мы же платим герцогу налоги. Испокон века это его
делом было. А теперь вот вдруг стало нашим. И не возразишь, и жаловаться
некому.
бургомистром становится, а мне надоело. Я им не игрушка, в конце концов, я
хочу на старости лет пожить спокойно. А это разве жизнь? Начнись что в
городе - с кого первого спрос? С бургомистра, что не углядел. Я будто бы
налоги такие назначил, я будто бы утеснения всякие чиню. Да что я вообще
могу? Мною как хотят, так и вертят, а помру - никто добрым словом не
помянет. В городе рады языками-то чесать: бургомистр-де приказал,
бургомистр-де распорядился. Если бы бургомистр действительно приказал да
распорядился так, как это требуется по его разумению, его бы отсюда, из
ратуши, быстро убрали. Под зад бы коленом - и все. Если бы вообще в
подземелье не засадили.
договорился. Устроит им завтра фейерверк, пускай потешатся. Правда, опять
все сорваться может. Кто его знает, камаргоса этого, вдруг покажется ему,
что не следует сейчас фейерверки устраивать.
ведь не поспоришь. А бегать водворен старый, чтобы каждое свое
распоряжение согласовывать - это ведь за неделю сапоги стопчешь. Жаль, что
его на прошлой неделе не прирезали.
как произнес? В такой суете до всего дойти можно. Жена вон говорит, что во
сне я стал разговаривать. Так недолго и среди бела дня начать свои мысли
выбалтывать. Ай-яй-яй, как нехорошо.
чьи-то громкие голоса, оттуда, слава богу, никто бы не услышал. Разве что
кто-нибудь в самом кабинете притаился. Глупость, конечно, где тут
притаиться, но на всякий случай я огляделся.
затем за шкаф, стоящий рядом, - никого. Да и кому это нужно - прятаться в
моем кабинете? И вообще, не говорил я ничего, ясно ведь, что не говорил. А
мысли - если бы начальник камаргосов умел читать мысли, я бы здесь давно
уже не сидел. Если бы он умел мысли читать, полгорода бы уже на виселице
болталось.
нападавших было трое и двоих камаргосов из его охраны они уложили на
месте. Но тут, как назло, ночной караул рядом случился, целых десять
стражников. Прибежали, будь они неладны, крики услышали. Одного из
нападавших в стычке убили, двоим удалось скрыться. Знать бы заранее, сам
бы караул тот задержал. Эх, да что теперь сожалеть, теперь уже ничего не
поправишь. Он ведь бестия хитрая, осторожным теперь стал, больше из
старого дворца носа не высовывает. Раньше, бывало, хоть сам в ратушу
являться изволил, а теперь вот уже три дня, как носа не показывает из
своего кабинета, все меня к себе вызывает. А мне от одной мысли, что в
старый дворец ехать снова придется, плохо становится.
какая-то, от усталости, наверное. Все, решил я, кончаю дела, еду с
докладом и домой, спать. А то если так дальше пойдет, то совсем рехнуться
можно. Вот выбегу завтра поутру на площадь перед ратушей, как этот сегодня
выбежал, и начну тоже кричать про погибель надвигающуюся. Я-то знаю, о чем
кричать, я-то знаю, что нам и без дракона есть от чего загнуться. Дракон.
Что дракон, когда зерна на складах почти что не осталось, когда нищие
толпами по всем дорогам бродят, когда город так захламлен, что вот-вот
болезни начнутся, мор начнется, когда недород опять на носу, и все про это
знают, только сказать боятся. Ну неужели же герцогу невдомек, что сейчас
самое время ослабить на какой-то срок бремя налоговое, что можно даже
поступиться чем-то - ну хотя бы зерна из своих запасов прислать, - чтобы
хуже не получилось? Ну неужели он этого не понимает? Или ему просто не
докладывают, или он не знает ничего, а министры боятся правду сказать?
Ведь это же они, они все развалили донельзя. Ведь если герцог правду
сейчас узнает, им же голов не сносить. Ей-богу, возьму и сам поеду к
герцогу. Добьюсь аудиенции и сам ему обо всем доложу. А там будь что
будет.
Сыну моему хода больше не дадут, если вообще оставят во дворце. А скорее
всего выгонят, на что им такой? У той кормушки и без него достаточно
желающих толчется. Семья в опалу попадет, сам ни за что ни про что
пострадаю. Вот что будет. А сюда новый бургомистр сядет, и еще неизвестно,
как он дело поведет. Я-то хоть не ворую, хоть как-то стараюсь городу
пользу приносить. Не о себе лишь думаю. А придет другой - мало ли таких,
сплошь и рядом - и все окончательно развалит. Вот так и будет, если
герцогу правду рассказать. Не любят люди правду, это же закон природы.
оставляла. Я уже сложил все бумаги в стол и встал с намерением ехать к
начальнику камаргосов, но, повинуясь непонятному мне самому порыву, снова
подошел к окну и заглянул за портьеру. Даже ощупал ее. Потом медленно, все
еще сомневаясь, подошел к двери. Но на полпути остановился. Внутренне
смеясь над собой, над этой глупой мнительностью, я вернулся назад к столу,
опустился на колени перед диваном и заглянул под него. Там, конечно,
никого не было. Но на полу, у самой его ножки, что-то блеснуло. Я протянул
руку, и на ладони моей оказалось ЭТО.
сжался, и я лишь слегка дернулся в сторону, коснувшись боком дивана. Да
так и остался стоять перед ним на коленях, не смея поверить в то, что
случилось.
только оно могло взяться? Кто мог подбросить его сюда? Кто-то из слуг,
секретарь или, может, магистр? А впрочем, какая разница? Тот, кто это
сделал, все равно никогда не признается. ЭТО - не такая вещь, чтобы они
признались.
мысли, но тут же успокоил себя. Нет, камаргосы на такое не пошли бы, если
бы они хотели выяснить, насколько я благонадежен, они нашли бы способ
попроще. Или вообще не стали бы ничего выяснять. Стоит им во мне
усомниться - и все, и меня больше не станет. Что я, не знаю, как такие
дела делаются? Вон в прошлом году прокурор Байго исчез - и все. А ведь
видный же человек был. Исчез, и никто ни слова о нем не сказал, так, будто
и не было человека. А ведь только что, буквально за неделю до
исчезновения, бал он давал, и все мы на том балу были, и разговоров потом
об этом сколько по городу ходило. А исчез Байго - и как кто запрет на само
упоминание его имени наложил. Так что камаргосы не стали бы мне ЭТО
подбрасывать, им такая проверка ни к чему.
годишься, бургомистр. Я медленно встал, отряхнул левой рукой колени. Да,
проверка. Что, бургомистр, прошло время, когда можно было болтать о своем
служении городу и готовности ради своего города на все. Пришло время на
деле послужить ему. Правда, никто, кроме тебя, никогда не узнает, как ты
прошел эту проверку. Но ты-то сам теперь будешь знать, на что годишься.
Это раньше можно было как-то оправдываться, находить причины для того,
чтобы не делать того, что следовало сделать, врать и изворачиваться перед
самим собой. Но перед ЭТИМ нельзя соврать, и ты это знаешь, бургомистр.
ЭТО не обманешь так, как можно обмануть свою совесть. ЭТО требует от тебя
определенного ответа: да или нет.
были. Неспроста были знамения. Все одно к одному - и бунт назревающий, и
знамения, и дракон. Чудище проклятое, живо, значит, до сих пор живо. А
я-то прожил всю жизнь в убеждении, что его нет, что если он и жил когда-то
- ну не такой страшный и могучий, конечно, как в легендах, но просто
чудовище какое-то уродливое, - что если он когда-то и существовал, то
давным-давно уже умер. Нет, впрочем, не всю жизнь я это убеждение имел, в
детстве я в дракона верил. Помню, лет пять, наверное, мне было, когда вот
так же знамения начали появляться. Сам даже свечение над башней видел. И
ночь целую заснуть тогда не мог, все боялся, что дракон меня растопчет. А
потом вырос и перестал верить.
над городом нашим, что это некий символ всех бед и невзгод, которые на нас
обрушиться могут. И этот символ по временам бывает даже очень полезен.
Потому что дракон в равной степени угрожает всем нам - и бедным, и
богатым, и власть имущим, и бесправным, он всех нас объединяет в одно
целое и потому нужен городу, особенно в трудные периоды испытаний. То, что
дракон грозил гибелью всем, всем без разбора и званий и положения, было
очень полезно, это как бы равняло самого бедного и бесправного с любым из
нас и тем самым помогало переживать трудности и невзгоды, которые
неизбежны в жизни. Я всегда считал, что дракон как символ нам необходим. И
даже сейчас, когда все эти знамения накаляли и без того уже накаленную
обстановку, не изменил бы своего мнения. Но настоящий, но живой дракон,
дракон, который вот-вот обрушится на город, - такого я себе и вообразить
не мог.
волнения, но я не решался позвонить, позвать кого-нибудь, чтобы принесли
воды. Я боялся, что лицо у меня слишком бледное, что голос мой задрожит, и
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Майер Стефани
Орлов Алекс
Сертаков Виталий