советско-немецкой дружбы руководил repp Гиль де Брандт. Это был
милейший полуеврей с миндальной кожей, мечтательными глазами и
томными манерами. Он был заслуженный пацифист: во время войны,
чтобы не служить в гитлеровской армии, он симулировал
сумасшествие и большую часть войны провел в сумасшедшем доме. И
во всем остальном это был человек очень обходительный и даже
немножко обаятельный.
повыходили замуж, repp Гиль де Брандр дружески подмигнул:
герр Гиль де Бранд отвез его к своим хорошим знакомым. Это были
две очаровательные студентки Академии искусств, Маргит и Аннуш,
будущие художницы, которые жили в двух очаровательных
мансардных комнатах под крышей на Вальдштрассе. Настоящая
берлинская богема повышенного класса.
де Брандт, сославшись на занятость, деликатнейшим образом
откланялся и сразу уехал. Предварительно шепнул Борису, что
кофе лучше всего пить с ромом, который продается на соседнем
углу.
крышами погасало вечернее солнце. В сумерках тихо шептались
верхушки деревьев. Эх, так хорошо! И девушки такие хорошие.
Особенно после кофе наполовину с ромом.
гармонично. Не грудь, а Балтийское море. В бурную погоду. Не
бедра, а чистое головокружение. Волосы черные, курчавой гривой
до плеч. В таких запутаться и утонуть. Настоящая валькирия! А
лицо? Глаза как сливы. Щеки как персики. Губы как мокрые вишни.
Настоящий классический натюрморт. Это не из тех женщин с
зелеными волосами и красньгми глазами, которых малюют
художники-модернисты.
постройней и похолодней, так сказать, немножко некультурней.
После пятой кружки кофе с ромом белокурая Маргит превратилась в
настоящую ундину. О таких миннезингеры слагали баллады и
пронзали себе сердце кинжалом.
время идти домой, апостол советско-немецкой дружбы уже не мог
разобрать, где окна и где двери. А классические фигуры будущих
художниц расплывались у него в глазах, как на картинах
художников-сюрреалистов.
себе на лестнице шею. Хотя на вид ундина казалась холодной, но
сердце у нее оказалось теплее, чем у валькирии. Она накинула
жакет и пошла провожать гостя.
глядывала луна, и все было-полно романтики. Не было только ни
такси, ни автобусов. .
не доберетесь.
Ш-ш-ш, чтобы Аннуш не слышала.
вопросах она очень щепетильна. Ш-ш-ш, иначе она мне такой
скандал устроит...
состоялась пресс-кон ференция, где главным докладчиком выступал
Борис Руднев. Докладчик явился на конференцию небритый и
немножко помятый. Иногда он потряхивал головой и прислушивался,
словно проверяя, все ли там в порядке. От вчерашнего рома он
докладывал сиплым басом, как хороший боцман, но был явно в
ударе и говорил о советско-немецкой дружбе с такой теплотой и
искренностью, что герр Гиль де Брандт довольно улыбался.
сообщила ему печальную новость. Несмотря на все меры
предосторожности,-Аннуш догадалась, что происходит в соседней
комнате. Утром, пока Борис агитировал за советско-немецкую
дружбу, две подруги-немочки страшно поругались: валькирия
обвинила ундину в аморальном поведении, в нарушении всех правил
хорошего тона между подругами, устроила ей страшную сцену
ревности, а затем собрала свои кисти и краски и переехала на
другую квартиру.
Востока" была издана почти во всех странах народной демократии,
даже в ревизионистской Югославии. Хитрецы в хитром доме
агитпропа почувствовали, что они сами себя перехитрили, и
распорядились быстренько переиздать книгу также и по-русски.
Так нежданно-негаданно Борис Руднев вдруг очутился в свете
прожекторов общественного мнения.
политические дискуссии. Восторженные школьницы писали
влюбленные письма и прилагали свои фотографии в купальных
костюмах. А одна читательница, повстречав Бориса, разочарованно
всплеснула руками:
поэтический худощавый блондин с голубыми глазами. Знаете,
который берет женскую душу и играет на ней, как на пианино. А
вы совсем не такой. Вы разрушили все мои мечты! Уж лучше б я
вас не встречала.
встретили как героя дня. Швейцар Назар книгу не читал, но пожал
автору руку и похвалил:
Оглоедов, бродивший по вестибюлю, сердечно об-.лобызал Бориса в
обе щеки:
книги писать. Мы еще такое напишем...
флегматичный Филимон.
опохмелиться, и распил с Рудневым остатки от вчерашней попойки.
А финансовый гений Саркисьян покачал головой:
кремушков для зажигалок привезли. Больше б заработали, чем на
книге.
некоторые законы административной психологии. Например, каждый
хороший начальник знает, что время от времени нужно устраивать
какую-нибудь шумную акцию. Дать встряску, чтобы люди не спали
на работе. И чтобы этим полюбовались высшие инстанции.
хитром доме агитпропа. На повестке дня стояла реорганизация
дома чудес и иностранного легиона. Но это не совсем тот легион,
имя которому легион.
категории иностранных граждан, которые застряли в Советском
Союзе. В основном это были перебежчики и дезертиры из
американских, английских и французских оккупационных войск и
союзных учреждений в Западной Германии и Австрии.
перебежчиках, которые "избирают свободу", чтобы "сказать миру
правду" через микрофоны "Голоса Америки" или радио
"Освобождение". Но в действительности поток перебежчиков шел в
обоих направлениях. Иногда в Восточную Германию бежало такое
количество американских дезертиров, что
пограничники-фольксполицаи просто гнали их дубинками назад,
зная, что большинство из них просто уголовники или наркоманы.
психология, но и холодная статистика. С точки зрения этой
статистики иностранный легион подразделялся на три когорты.
романтическим причинам. Некоторые американцы, чтобы избавиться
от своих жен, готовы были спрятаться даже за "железный
занавес". Другие, наоборот, делали это в поисках нового счастья
с молоденькой немочкой, считая дезертирство проще, чем развод.
Были и такие, кто от несчастной любви вместо самоубийства
бежали в СССР. Так или иначе, в основном это была
когорта бигамистов.
мелких уголовных и административных проступков. А третья
когорта состояла из искателей приключений и идеалистов.
передавали для дальнейшей обработки в агитпроп. Там им сразу
наклеивали ярлык политических эмигрантов и первое время, пока
они были свеженькие, использовали их на радио "Свобода" или в
Орловский Гай Юлий
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Березин Федор