осмысливая сказанное, потому что это было неважно, и охранник с факелом
успел только повернуть к нему одутловатое лицо с расплющенным носом, а
второй, с курчавым чубом до бровей, резко сказал:
обеими ногами, сработавшими слаженно и мощно, в полете положил тело
параллельно полу и с ходу таранил подошвой левого ботинка подбородок
одутловатого, а правой ногой, согнув и тут же выбросив ее вперед, ударил в
живот курчавого, носком ботинка отшвыривая автомат. Он изловчился упасть
на бок, подтягивая колени к подбородку, больно ударился плечом, вскочил и
мгновенно оценил обстановку. Одутловатый лежал у стены, не двигаясь,
факел, разбрасывая искры, все еще катился к дверной нише, курчавый
согнулся чуть ли не пополам, но уже понял голову, хватая ртом воздух, уже
пытался вскинуть автомат. Павел бросился в падении на курчавого, вминаясь
макушкой в его захрустевшее чем-то лицо. Курчавый ударился затылком о
стену, затих, из его разбитого, сломанного носа и губ потекла кровь. Павел
поднялся, для верности пнул ботинком в челюсть одутловатого, прислушался,
стараясь успокоить дыхание - в коридоре было тихо - и лег на пол, спиной к
дымно горящему факелу, выпавшему из руки охранника. Болело плечо,
нестерпимый жар опалил связанные запястья, и он стиснул зубы, чтобы не
застонать. Представил себя как бы со стороны, словно выбравшись из
собственного тела, - человека со связанными за спиной руками, лежащего на
каменном полу рядом с факелом, - и усилием воли превратил боль в черную
ленту, которая тянется из обожженных рук и растворяется в воздухе - и боль
действительно затихла.
разорвал горящую веревку. Подскочил к одутловатому, который уже тихо
постанывал, и сорвал с него автомат. Бросил взгляд на курчавого - тот
дышал, не открывая глаз, и выдувая из ноздрей кровавые пузыри - и
повернулся к противоположной от двери стене. Под его сосредоточенным
взглядом по стене побежали трещины, повторяя контуры камней, - застучало,
загремело, вываливаясь, обрушиваясь, - и Павел рванулся в образовавшийся,
затянутый пылью проем, сжимая в руке автомат.
небо было темным и беззвездным, кое-где светились трепещущим светом окна
домов и на балконах сидели люди. Люди встречались на улицах, но никто не
бросался наперерез, не пытался задержать - оглядывались на топот,
прижимались к стенам, а идущие навстречу останавливались и молча
сопровождали его взглядами.
широких скамеек, длинное здание с колоннами, площадь с памятником толстому
бородачу, углубился в лабиринт узких улочек. Вдали, наконец, раздались
выстрелы. Он свернул, потом еще раз, чуть не сбив с ног стоящих у фонаря
мужчину и женщину, перешел на быстрый шаг. По его расчетам, ворота были
совсем рядом. Редкие выстрелы доносились все ближе - видимо,
преследователи бежали другой, более короткой дорогой, и стреляли, конечно,
не наугад, в надежде на случайную удачу, а явно предупреждая охрану у
ворот.
покажутся ворота, но вместо этого обнаружил незнакомый, совсем узкий
переулок, перегороженный грудой валунов. Он пошел назад, стараясь ступать
бесшумно, прислушиваясь к выстрелам, - но выстрелы внезапно прекратились.
Опять свернул. Не то. Двинулся еще дальше, забирая влево, миновал
неосвещенный переулок, вышел на небольшую площадь, от которой расходились
в разные стороны сразу пять или шесть улиц. Посредине площади отражал
кольцо фонарей маленький круглый бассейн. Возле него на коленях стоял
человек, положив голову на каменный парапет.
бассейну. Мужчина спал, даже чуть похрапывал, и беззвучно шевелил губами.
Павел огляделся и похлопал его по плечу.
камень, но не проснулся.
горожанином, зажал его голову между своих коленей, сдавив щеки, и принялся
сильными энергичными круговыми движениями тереть уши утомившемуся от
возлияний. Вскоре горожанин затряс головой и замычал, пытаясь вырваться, и
тогда Павел схватил его за шиворот просторной светлой рубахи, покрытой
большими темными пятнами, и несколько раз окунул лицом в бассейн.
озирался.
вполне осмысленным. Он еще раз осмотрелся и пробормотал:
пьяной задумчивостью поводил у носа пальцем, - значит, там ворота... По
Кривому подъему... - Он ткнул пальцем куда-то вправо.
голову и старательно выговорил, набрав воздуха. - Я... никого... не
тр-рогаю...
подъему, а прямо, к городской стене. Незачем лезть в ворота, где ждет
целая армия лучников и автоматчиков. Есть стена, а он попытается сыграть
роль иерихонских труб! Только бы они не сообразили, куда он стремится, и
не окружили кольцом Священный Холм.
стену и перекрестился. Пусть затрубят трубы, воскликнет народ громким
голосом - и обрушится стена Иерихона! Хватит ли сил?
Павел выбрался через пролом и побежал сквозь шумящее под ветром цветочное
море к далеким кострам. От пережитого напряжения у висков плескалась
горячая боль. Застучали выстрелы от ворот. Вскочили на ноги люди у
костров, стали бросать сучья в огонь, так что шлейфы искр взметнулись в
темное небо; несколько раз выстрелили в ответ. Затем начали уходить от
костров, потянулись к дороге, по которой от городских ворот бежал кто-то с
факелом. Павел понял: Розовый Страж пытается отрезать его от спасения, и
потому послал гонца предупредить охранников Священного Холма. Если отрежут
- начнут выслеживать, а дальше все понятно...
заросли, благодаря Создателя за разгулявшийся ветер - в шуме цветов тонули
все другие звуки. За линией костров страх на мгновение уперся ему в грудь,
заставляя замедлить бег, но тут же увял, испепелился, пропал, потому что
Павел уже четко представлял, как с ним бороться. У подножия холма он
оглянулся. Факел, зажатый в чьей-то руке, горел на дороге у линии костров;
смутно выступали из темноты толпящиеся люди. Он лег на живот, прижал к
себе автомат и, превозмогая жгучую боль в висках, которую некогда было
отстранять, послал мысленный приказ.
круговерть, которую Розовый Страж назвал туннелем.
речной воды, неприятно напоминающей кровь, сновали многоногие блестящие
насекомые, то и дело выскакивая на пологий берег и зарываясь в мокрый
песок. Небо за рекой тоже наливалось краснотой, и медленно багровели белые
облака. Деревья на холмах казались черными, вокруг стволов кольцами лежала
опавшая за ночь ржавая листва. Рубашка Павла была влажной от утренней
сырости и он, вновь вспомнив уроки Колдуна, сосредоточился, представил
себя костром - и почувствовал, как по телу постепенно растекается тепло.
автомат и наблюдая, как плещутся, выскакивают из воды длинные змеевидные
рыбы, заставляя разбегаться блестящих насекомых. Он ждал, когда туман
исчезнет под солнцем - шагать к туннелю по мокрой траве во влажном
маслянистом тумане, отдающем болотом, ему не хотелось. Да и спешить было
некуда. Он стоял на берегу рядом с танком, до самой башни оплетенным
вьющимися черно-зелеными растениями с колючими крючками-коготками, словно
приклеенными к броне, стоял и смотрел, как мечутся по воде блестящие
искорки-насекомые.
вечные скитания по разным мирам? Где дорога к Земле, где дорога в Лесную
Страну? Как найти ее в этом дьявольском туннеле?
единственным миром. Теперь, после пяти суток, проведенных под новым
медлительным солнцем, Павел был уверен, что миров больше, чем три.
Возможно, их десятки, сотни. И где-то среди этих миров есть земля, скрытая
за туннелями прародина людей. После долгих размышлений Павел пришел к
такому выводу: когда-то люди жили на Земле - книги не были выдумкой
предков-основателей, и действительно существовали в старые времена земной
"изумрудный" Город и Эльсинор, Москва и Эдемский сад, Франция и
Королевство Кривых Зеркал, действительно жили Карл Великий и Золушка,
принцесса Маркасса и Гамлет, Ромео и Эдгар По. Судя по книгам, люди жили
на Земле очень интересной жизнью, и сами были гораздо интересней, чем
живущие сейчас - но Создатель изгнал их с земли (почему?..) и расселил в
других мирах, и потускнела память о прародине... Да, все они - потомки
общих предков, говоривших когда-то на разных языках (у него теперь были
все основания так думать), но живших в одном мире, и покинувших его,
потому что так захотел Создатель. А в Создателе ли дело? Может быть,
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Шилова Юлия
Березин Федор