Чтение 16–й страницы книги ~Остров Русь~

- Зачем же крайние меры, милый? - удивилась Василиса. - Прикажи
верным боянам, пусть они песенки поют о твоих терзаниях и страданиях за
народ русский. Так испокон веков делалось, и всегда прокатывало. А то
выйди к народу и крикни: "Люб я вам, аль не люб?!" Только не забудь перед
этим стражничкам жалование повысить и вокруг народа тройным кольцом
поставить... А на советников не гневайся. Они тут ни при чем, один Гапон
воду мутил.

- Гапона не трожь, - огрызнулся Владимир. - Какой ни есть, а в домино
отменно играет, галстук завязывать умеет, боянов высмеивает знатно. Как
придет с повинной, так и разберемся.

Наступило молчание. Нарушил его Емеля, который поглаживая руку
Несмеяны, спросил:

- А свадебку когда сыграем?

- Свадебку? Через недельку. Надо бражки наварить, налог свадебный с
горожан собрать, ликование народное организовать... - Владимир поочередно
загибал пальцы. Потом уставился на Василису и задумчиво произнес: - Что-то
о тебе мне Гапончик говорил... Он, конечно, под подозрением, но просьбу
его уважим... А! Вспомнил! Мечтал он тебя в сережках самоцветных увидеть,
что я тебе на свадьбу дарил! Давненько ты их не носишь.

Василиса незаметно побледнела и, ломая руки, сказала:

- Как скажешь, милый. Одену.

На том и закончился этот содержательный для наших героев день.
Оставим же их в тот момент, когда все они, кроме Василисы, похоже,
пребывают в приятном расположении духа.

8. СПЕРВА ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО БЕЖАТЬ НЕКУДА,

А ПОТОМ - ЧТО ЭТОГО И НЕ НУЖНО

Долго ли, коротко ли шли богатыри с Иваном да с пленным басурманом,
пока не вышли к морю синему.

- Странно мне это, - сказал Илья озадаченно, - думалось, Руси-матушке
конца-края нет...

Пленный печенег задергался, явно желая что-то сказать.

- Развязать? - спросил Иван с готовностью.

- Погодь, Ванюша, - остановил его Алеша Попович. - Дай, сперва слово
ему смолвлю.

Он строго посмотрел на басурмана:

- Учти, враг, ежели напрасно беспокоишь, вмиг голову снесу, а ежели с
пользой - восвояси отпустим. - А Ивану шепнул: - Так и так от лишнего рта
избавимся.

Пленник согласно закивал. Дескать, с пользой, с пользой, сказать
только дайте!

- Что ж, развяжи его, Ваня, коли жизнь ему недорога, - сказал Алеша и
принялся демонстративно водить точильным камнем по лезвию меча.

Иван снял повязку с лица печенега, тот жадно глотнул воздуха и
заговорил:

- Я есть картографф, ветрографф и гидрографф собаки-хана
печенежского. Весь дорог, рек да порог на Руси знаю...

- Говорил я, не зря языка взяли! - обрадовался Добрыня, -
признавайся, тать, где мы можем от гнева княжеского схорониться да
предателями не прослыть?!

- Нет у меня разумения сего иметь, - сказал печенег, косясь с опаской
на алешин меч. - Могу поведать лишь, как Русь ваш, матушка, устроен. А там
вы уж сам решать.

- Давай, пес, рассказывай, - согласился Добрыня.

Разочарованный Алеша вернул было меч в ножны, но когда печенег начал
свой рассказ словами - "Русь ваш невелик есть..." - вновь проворно его
выдернул и занес над басурманской головой.

- Велик, велик, - пролепетал тот испуганно, - только размером мал.

- То-то, - сказал Алеша, - точнее формулировать надобно. А то, не
ровен час, беда случится...

- Мал размером ваш Русь... - снова начал печенег речь свою. И вот что
из рассказа сего богатыри узнали.

Русь, оказывается - остров в океане. За неделю его по периметру на
добром коне обскакать можно запросто. Четыре реки на острове сем: самая
большая - Смородина, поменьше - Волга, Днепр да Москва-река. На реках сих
и стольный град Киев стоит, и десяток городишек провинциальных с
деревушками окрест. А посередь Смородины опять же островок - Царство
Кащеево. В царстве том только малый лесок да болота кусок. И замок самого
Кащея еще. Вот и все география русская...

А в недрах земных - ни серебра, ни злата, ни урана какого-никакого.
Сплошь - кораллов монолит, лишь слюда есть да графит...

Обидно Ивану стало за землю русскую.

- Что ж вы, печенеги да половцы, так и прете на нас, коль нет у на
ничего?

- Есть у вас то, что ни в какой другой земля нет, - ответил басурман
искренне: - То скатерть-самобранка, гусли-самогуды, ведьмин студень да
прочий хабар! Цену купцы с большой земли за все это дают немеряную. То ль
из корысти какой, то ль из интереса научного.

- Вот, значит, что вам надо, - вымолвил доселе молчавший Илья
Муромец. - Что ж, и змеи многоглавые за морем не водятся?

- Не водятся, - подтвердил печенег.

- Скучно, знать, живут там.

- Скучно, - согласился тот.

- А зелено-вино-то есть у них?

- Это есть.

- Тогда еще ничего, - кивнул Илья. - Что ж, ладно, Ваня, отпусти ты
его с миром. Не досуг нам с ним возиться, своих дел хватает.

Развязал Иван пленника, тот и был таков. Поминай, как звали. А
богатыри с Иваном призадумались.

- Некуда нам, братья, и бежать-то, выходит, - сказал Илья после
долгого молчания. - Да и негоже нам, богатырям русским, словно татям
ночным во степи хорониться. В Киев вертаться надобно, челом князю бить.
Какой ни есть, а владыка отечества. Пущай решает - казнить аль миловать...
Да и вовсе бежать нам не следовало. С горяча это мы, не подумавши.

На том и порешили.

...Вот входят богатыри в стольный Киев-град, головы понуривши. Смерть
лютую чают. Что за диво?! Народ по обочинам стоит, славу им поет, шапочки
в небо подкидывает. А глашатай князев вдоль дороги бежит, выкрикивает
периодически:

- Внимание, внимание! Слава русским богатырям да дураку Ивану - за
компанию!

- Видать совсем обнаглел собака-князь, - нахмурился Илья. - Указ
издал, что б встречали нас с почестями. Заманивает.

Когда глашатай в очередной раз пробегал мимо богатырей, Илья
изловчился и поймал его за шкирку.

- Признавайся, злыдень, издал князь указ? - спросил он грозно,
придвинув лицо глашатая к своему, нос к носу.

- Издал, - прохрипел тот.

- И о чем сей указ?

- О том, чтоб вас, как в Киев воротитесь, встречать с почестями.

- Так я и думал, - с торжеством и обреченностью одновременно произнес
Илья, отпуская глашатая. Тот быстренько отполз в сторону - от копыт
подальше.

- Слыхали? - обернулся Илья к остальным.

Алеша печально кивнул. А Добрыня изрек:

- Сказал бы я, что о князе нашем думаю, да благородство не позволяет.

Алеша, соглашаясь, вновь печально кивнул.

"Ну, снова про политику начали, - подумал Иван. - Опять беды не
миновать..." И предпринял попытку отвратить неминуемое:

- Братцы, мы ж с повинной идем!..

- Молчи, сопляк! - осадил его Илья решительно. - Я передумал. С боем
к князю пойду.

- Один за всех! - обрадованно вскричал Алеша.

- И все за одного, - отозвались богатыри и пришпорили коней.

Иван, не зная, что и думать, помчался следом. Не казнят, так на
Несмеяне поженят. Хрен редьки не слаще...

А народ все шапки кидал.

...В терем княжеский влетели они, не слезая с коней. Вмиг сени
миновали и ворвались в гридни столовые. А там - пир горой! Гостей да
собутыльничков - видимо-невидимо!

Как узрел Владимир Красно Солнышко богатырей с мечами наголо,
потемнел челом. Но сдержался, встал с кубком в руках и таковы слова
молвил:

Гляньте гости мои - бояре да богатыри,

Вот и прибыли на пир герои русские,

К князю русскому - без уважения

Но не стану за то я серчать на них,

А напротив - поклонюсь с благодарностью -

За победу над ратью несметную

Да за службу земле нашей честную!