АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
В городских воротах
Яростно я дрался.
А вот я не мастер лепить слова одно к одному. Мечом, другое дело, владею. А Эгиль и мечом и словом мог сразить намертво. Да что это вам рассказывать? Вы, духи, и так все знаете. Я выполнил ваш наказ. Верните меня к своим. Я готов.
Он шире расставил ноги, готовясь мгновенно перенестись сквозь пространство и предстать перед изумленными товарищами.
-- Пойдем в избушку...-- сказала Нина в растерянности.-- Там... И прихвати с собой ларец. Этой... Зарине.
Помимо воли имя невесты Александра она произнесла неприязненно.
Геологи несли копья и большой кусок льда с вмороженным медвежьим мясом тысячелетней давности.
-- Это занести внутрь? -- спросил воин, указывая на ларец.
-- Да,-- сказала Нина,-- и сам войди. Отдыхай.
-- Я не устал,-- ответил воин твердо,-- и хочу к сотоварищам!
Нина растерялась. Что делать дальше? Игорь тоже недоумевал. Его мгновенная реакция и широкие плечи в подобной ситуации помочь не могли.
-- Ляг поспи,-- нашлась вдруг Нина.-- Утро вечера мудренее!
Воин неожиданно согласился.
-- Хорошо,-- сказал он понимающе.-- Я засну. А во сне вы и перенесете меня. Как я не сообразил сразу!
Он лег поверх спального мешка и почти мгновенно заснул. Глубокое ровное дыхание наполнило избушку. Он лежал на спине, раскинув могучие руки. Доверился им настолько, что заснул. Или человеку, выполнившему приказания духов, никакие чары и козни повредить не могут?
Игорь шумно вздохнул. Он положил в аптечку дрожащими руками большой шприц с прозрачной жидкостью.
-- Я хотел было сделать укол морфия... Куда там! Ох и спит же!
Нина, как зачарованная, опустилась на колени и смотрела в суровое, мужественное лицо. Эти широко расставленные глаза, крутой лоб, острые скулы -- все это видела раньше, но никогда его лицо не принимало такого выражения уверенного в себе воина! Воевал с византийцами, сражался в Персии, выходил на поединки с берсерками... Великий бард и не менее великий викинг Эгиль, сын Скаллагримма, посвятил ему вису как одному из лучших друзей...
Подошел Игорь и присел на корточки. Он тоже внимательно всматривался в лицо вольного купца-воина.
-- Готов поверить в переселение душ,-- сказал наконец,-- в петлю времени, в чертовщину. Даже в то, что мы спятили. Но это не Топляк!
Нина кивнула.
-- Я уже знаю, в чем дело,-- продолжал Игорь.-- Его предки были поморами и посетили этот остров. И вот в минуту смертельной опасности организм мобилизовал все резервы. Жить! Во что бы то ни стало! Наша каракатица спастись не могла. В такой ситуации это под силу только мужественному человеку. И организм высвободил генетическую информацию о предках. Так перестал существовать Топляк и появился Александр, сын Добрыни. Но кто бы мог подумать, что уже в те времена смельчаки побывали на Шпицбергене!
Нина опять кивнула. Она не могла оторвать взгляда от запрокинутой головы гостя.
И тут Игорь опустил ее с небес на землю.
-- Хорошо, все необычное мы объяснили. Продуктами и даже свежей медвежатиной обеспечены. Что делать, когда проснется? Придется радировать, пусть пришлют за ним вертолет.
Стрелки часов отсчитывали секунды, минуты, те слагались в часы, приближалось утро, но ничего лучшего придумать не удавалось.
Игорь вытащил рацию и принялся настраивать. Вдруг Нина тихонько окликнула его и указала взглядом на спящего.
Александр сладко чмокнул во сне, зябко подтянул колени, попытался свернуться клубочком. Откуда-то, вероятно, дуло: он обиженно сопел и старался втянуть голову в плечи. Мышцы лица расслабились, оно стало рыхлым и очень знакомым.
-- Саша,-- позвала Нина, все еще не веря.
Александр засопел сильнее, просыпаясь, разлепил с трудом один глаз, увидел двух насторожившихся геологов. И вдруг опять произошла метаморфоза. Лицо Топляка неуловимо изменилось. Перед ними снова был воин, собранный, мужественный. Сквозь расстегнутый ворот рубашки виднелась мускулистая грудь. Нина зачарованно смотрела в глаза Александра. Она впервые рассмотрела их как следует: чуть удивленные, того пронзительно сине-зеленого цвета, который напоминает морскую волну. Ей показалось, что от него пахнет морем и ветром.
Александр скупо улыбнулся, показав белые и острые, как у волка, зубы и сказал:
-- Собирайтесь. Опять пойдем к гребню. И поведу вас я.
Его голос снова звучал как боевой рог -- сильный, хрипловатый, зовущий в бой.
Александр еще не видел стоящий в углу сверкающий меч конунга и таинственно мерцающий драгоценный греческий щит. Не видел и ларца с драгоценностями, глядя на который Нина чувствовала, что до конца жизни будет ревновать Топляка к неведомой Зарине. ГЛУБОКИЙ ПОИСК
Неудобства начались с первых же минут. Администратор почему-то очень уж тщательно изучал мою трудовую книжку, трижды перечитывал анкету. Естественно, это меня раздражало. Мне пятьдесят пять лет, доктор наук, у меня ряд серьезных научных работ. Я не отвечаю за того балбеса, каким был в шестнадцать лет, когда бросил школу и завербовался в Коми АССР на лесоразработки. И ничего общего также не имею со слезливым юнцом, который после несчастной любви -- тьфу! -- едва не покончил с собой, бросил прекрасный вуз, только бы не встречаться с предательницей, после чего два года работал на подсобных работах, разгружал вагоны. Но это все, как и ряд других вывихов молодости, отмечено в трудовой, закреплено печатями. И для бюрократа это важно.
-- Да,-- сказал администратор медленно,-- вы успели попутешествовать...
-- Последние пятнадцать лет я работаю на одном месте,-- ответил я сухо.-- Извините, но я глубоко разочарован своим визитом. Мне очевидно послышалось, что речь шла о каком-то важном эксперименте. Теперь я вижу, что я зря теряю время, которого у меня не так уж много. До свидания.
Я поднялся, коротко поклонился. Администратор изумленно вытаращил глаза. Я сунул трудовую книжку в карман и быстро направился к двери. Он догнал меня уже у самого выхода.
-- Ну что же вы так? -- сказал он удивленно, ухватившись за мой рукав.-- Зачем же так круто? Я не спрашиваю о ваших работах, потому что и так хорошо их знаю. Изучил даже, хотя не все понял. Мы тоже считаем вас в числе наиболее обещающих ученых, потому и обратились к вам с предложением принять участие в эксперименте! Мы собрали о вас данные...
-- Любопытно бы взглянуть,-- остановился я.
-- Э-э, такое всем любопытно. Человек больше всего любит читать про себя! Это исключено. Впрочем, после окончания эксперимента... не понимаете?
Смешно, но я попался именно на эту удочку. Очень хотелось прочитать, что же думают обо мне коллеги, друзья, родственники. Каким я выгляжу со стороны? Какое впечатление произвожу?
Заведующий лабораторией Жолудев вошел в мою комнату замедленно, с осторожностью. Я уже слышал, что у него под сердцем застряла пуля, давит на какой-то клапан. Жизнь на волоске, но на операцию не идет: организм изношен, не выдержит. Десять лет работы врачом в арабских странах не прошли даром, а в благодарность -- автоматная очередь в упор от террориста... И то счастье, что выжил!
-- Давайте я сразу введу вас в самую суть,-- сказал он бесцветным голосом.-- Мы, как вы слышали, кафедра экспериментальной психологии... Избавлю вас от научных терминов, ибо на языке нормального человека мы занимаемся усовершенствованием человека.
-- Ого,-- казал я саркастически.-- И далеко продвинулись?
-- Не смейтесь. Я же сказал, что занимаемся, но не сказал, что добились чего-то. Человек -- это не новая модель телевизора или холодильника. Да и мало кто знает, что такое -- усовершенствовать. Спортсмены тоже совершенствуют, так они говорят, но мы-то знаем что их усилиями здоровые дети, которые могли бы вырасти учеными, писателями, музыкантами, попросту превращаются в дебилов с огромными мускулами...
Бесстрастности хватило ненадолго, он заговорил горячо, обидчиво, я невольно ощутил симпатию. К неудачникам всегда чувствуешь симпатию, к тому же я и сам разделял его отношение к спортсменам. Не только потому, что меня самого природа обделила если не ростом, то тугими мышцами, пришлось самому наращивать.... А если и потому, что с того? Все равно спортсменов не люблю.
-- Если не поздно посовершенствоваться,-- сказал я,-- то я готов. Да-да, это не спорт, человек может и должен совершенствоваться до конца жизни. В чем заключается эксперимент?
-- Несложен, уверяю вас. Вас поместят в отдельную комнату, уложат в ванну с особым раствором, чтобы уравновесить гравитацию. Земное тяготение, говоря проще. Вы не должны чувствовать тела, это отвлекает... Температура будет подобрана так, чтобы не жарко, и не холодно. Словом, будете парить в невесомости подобно космонавту. Кормить будут подготовленными растворами... Это совершенно безболезненно, уверяю вас! Прямо в кровь. Но вы ничего не почувствуете.
Я кивал, запоминая. Спросил настороженно:
-- Но что я должен делать?
-- Искать контакты,-- ответил он просто. Перехватив мой недоумевающий взгляд, пояснил.-- Есть гипотеза... уже почти теория, что наш мозг способен выходить в подпространство... Назовите его гиперпространством, внепространством или как угодно, но суть в том, что мозг способен уловить больше, чем самые сверхчувствительные приборы. И мы очень на это рассчитываем.
Я спросил в приподнятом расположении духа:
-- Хорошо бы... Но почему я? К вам, как я знаю, ломились многие.
Он развел руками, в глазах появилось странное выражение, тут же исчезло. То ли хотел сказать, что я лучше, то ли еще что, но выражение глаз почему-то напомнило мне, с каким видом администратор листал мою трудовую книжку.
Я полагал, что день-другой буду привыкать к ванне, растворам, но едва меня опустили в эту теплую воду, как сразу перестал ощущать тело. А когда закрывал глаза, то ощущал себя, как, наверное, чувствовал бог-творец, зависший в черной пустоте.
Иногда становилось страшновато, я распахивал глаза, белый потолок и угол стены действовали успокаивающе. Веки опускались будто сами, снова погружался в полусон-полудремоту. В темноте плавали цветные пятна, круги, кольца, иной раз чудилось, что со мной пытаются установить контакт, я бросался мысленно навстречу... и всякий раз видел, что это очередные глюки.
Но к концу недели показалось, что нащупал во тьме нечто живое. В той странной черноте нет расстояний, я не знал -- рядом ли это нечто или же за тридевять галактик, но тут же бросился жадно пробиваться сквозь непонятные барьеры, страстно взывал к чужому разуму, чувствам, мысленно заверял в дружелюбии...
Ответ пришел смутный, не словами и не образами, а скорее чувствами:
-- Кто... кто это?
-- Я,-- закричал я,-- человек разумный!.. Мыслящее существо... дружелюбное и открытое... Я хочу с тобой общаться!
Некоторое время я ощущал только красновато-розовое свечение, потом оформилось нечто, что я с некоторой натяжкой назвал бы даже образом:
-- Кто... откуда... Какой?
Торопливо, захлебываясь словами и мысленными образами, я спешно передал, что я -- человек, двуногий, с планеты Земля, что вертится вокруг Солнца, а Солнце эта такая звезда, что вертится на заднем дворе одной из захудалых галактик, а та галактика находится на краю Метагалактики... Еще нес какую-то чушь, ибо не силен в астрономии, но я просто боялся потерять контакт, потому вываливал и вываливал уйму информации, пока ответ не пришел настолько ясный, что я поперхнулся на полуслове-полуобразе:
-- Понятно... Землянин. Русский. Эксперимент в лаборатории Жолудева...
Я едва не утонул в ванне, настолько удивился, начал барахтаться, но контакт не оборвался, связь чувствовалась, наконец я сказал растерянно:
-- Если вы это знаете...
-- Еще бы,-- ответил мысленный голос. Я уловил в нем досаду.-- Вместо того, чтобы отыскать братьев по Разуму, мы отыскали друг друга... Интересно, сколько нас лежит в ваннах, вслушивается и внюхивается?
Я пробормотал:
-- Жолудев мне ничего не говорил...
-- А вы спрашивали?
-- Н-нет...
-- И я не спрашивал. Да и какая разница? Чем больше выйдет на поиск, тем больше шансов..
Голос то слабел, то усиливался, но слышимость оставалась достаточно четкой, я слышал чужой голос даже сквозь шум крови в висках.
-- Но это уже шажок,-- сказал я, скрывая разочарование.-- Я что-то не слыхивал, чтобы люди могли обмениваться мыслями... Или хотя бы образами. Может быть, надо сперва научиться понимать друг друга, а потом пробовать понять чужих в космосе?
-- Это аллегория,-- ответил голос уверенно. Я сразу представил себе человека средней молодости, сильного и уверенного в собственной правоте, успевшего сделать карьеру, пусть не самую высокую, но обогнавшего одноклассников, а сейчас идущего к цели уверенно и напролом.-- Но будем искать... Время у нас еще есть...
Жолудев если и удивился, что мне удалось установить мысленную связь с таким же испытуемым, то не отреагировал ни положительно, ни отрицательно. Просто кивнул, поинтересовался не кажется ли вода холодной, не добавить ли соли, а когда ушел, я с новой энергией бросился искать голоса в черноте подпространства.
Второй, кто откликнулся на зов, был такой же испытуемый. Я ощутил сильное разочарование, потом пришла успокоительная мысль, что если кого-то, скажем, в Австралии положить в ванну с таким же подобранным раствором, то и с ним свяжусь... может быть. Пусть не космос, но все откроется возможность мысленной связи через континенты. А там, глядишь, можно будет научиться и без ванн...
Жолудев однажды сказал благожелательно:
-- Не истязайте себя так... Может быть, как раз в момент расслабления получится лучше. Кроме того, нелишне посоветоваться... обменяться опытом... или хотя бы впечатлениями с теми, с кем удалось связаться... Хотя, гм, вам они могут не понравиться...
-- А кто они? -- насторожился я.
Жолудев пожал плечами, взгляд ушел в сторону:
-- Понимаете ли... Нам важна психика... Нам не важно, кем человек работал, какую музыку любит.
-- Понятно,-- прервал я. Не люблю, когда в разговоре мелькают "понимаете ли", "знаете ли", "видите ли", это крайне невежливо, культурный человек никогда не оскорбляет этими словами собеседника.-- Мне тоже не важен пол, возраст, и кто сколько сидел в тюрьме. Но если они лежат вот так же в ваннах с теплой водой, мне есть о чем с ними переброситься словцом. Если, конечно, это не нарушит чистоту эксперимента.
-- Не нарушит,-- ответил Жолудев.
Он чуточку замялся, я тут же спросил настороженно:
-- Что-то не так?
-- Нет-нет, все в порядке,-- сказал он поспешно.-- Только крохотный пустячок... У меня просьба... Вы называйте их по номерам, хорошо?
-- Хорошо,-- ответил я с недоумением.-- Если это важно...
-- Важно,-- улыбнулся он.-- Вдруг да в минуту откровенности вы исповедуетесь друг другу в каких-то грешках... Пусть не стыдно будет потом. Вы друг друга не знаете!
-- Обещаю,-- сказал я.-- И это все?
-- Все,-- ответил он со странной улыбкой.
На этот раз я сосредоточился на первом голосе, представил его интонации, образ того человека, и, к моей радости, через минуту негромкий голос произнес:
-- Я слышу вас...
-- Здравствуйте,-- сказал я, ощущая некоторую неловкость, потому, что я с людьми схожусь не сразу и не легко.-- Я подопытный экземпляр... будем считать меня номером седьмым. Просто так, мне эта цифра нравится. Как здорово, что можно мысленно выбирать с кем вступить в разговор... Я ведь уже нащупал еще одного... Как у вас дела? Я за неделю пока не продвинулся ни на ангстрем.
-- Я тоже,-- ответил голос.-- Чувствую слабость. Долго не мог понять, что со мной происходит и где я нахожусь. Перед глазами и сейчас еще иной раз плавают пятна...
-- Эк вас взяло,-- посочувствовал я.-- У меня уже проходит... Сперва тоже был как в тумане, потом все вернулось в норму.
-- Завидую. А я все еще ошарашен. Говорите, вы отыскали еще одного?
-- Надеюсь, отыщу и еще... Это намного проще, чем нащупывать мысли разумных осьминогов в другой вселенной.
Он хохотнул, я ощутил его веселье. Следующий партнер, которого я условно назвал номером первым, еще больше обрадовался моему звонку. Голос у него был молодой, и я по интонации и ряду высказываний понял, что разговариваю с крепким парнягой, который больше заботится о своей спортивной карьере, чем о мировых проблемах. Точнее, о мировых проблемах не думает вовсе. Между тренировкам клепает девок. Вот и все.
Открытие меня обескуражило. Не ошиблись ли экспериментаторы? Но открытия на меня просто сыпались: в тот же день к вечеру я ощутил среди бездн пространства еще чье-то присутствие, жадно прильнул, вошел в контакт. Ответил мягкий голос:
-- Кто здесь?
-- Здравствуйте,-- сказал я.-- Похоже, судя по слышимости, мы все из одной группы... Лаборатория Жолуева? Как двигаются ваши дела?
-- Средне...-- ответил голос с заминкой.-- Я пробовал входить в самадхи асампрайната, чтобы уловить Зов, но много помех...
-- Вам удается что-нибудь сделать? -- воскликнул я.-- Поздравляю!
-- Пока поздравлять рано. Только смутно чувствую эту дорогу, нащупываю ее сквозь тьму, но еще слаб... Однако же другие великие проходили? Находили путь к воссоединению с Мировым Разумом?
Он еще говорил что-то о Шамбале, парапсихологии, эзотерических науках, но я не слушал, я ждал только паузы, чтобы вежливо закончить разговор. С этим испытуемым все ясно. Я сам в средней молодости переболел подобной глупостью, да и сейчас нередко встречаю людей образованных и вроде бы не абсолютных идиотов, которые на полном серьезе верят в НЛО, телепатию, тибетские тайны и прочее-прочее. Хорошо, хоть перестали говорить о бермудском треугольнике, снежном человеке и деревьях-- людоедах!
Ночами спал теперь мало, мозг уже не ломился по космосу в поисках барьеров, мысли рассеянно блуждали. Интересно, у соседей успехи такие же? Или у кого-то намечается прогресс? Правда, после первого контакта как-то отпало желание с ними общаться. Не то, что именно отпало желание, но я как-то сразу ощутил, что никто из них не откроет Истину. Во всяком случае, не откроет ее тот затравленный жизнью трус, который отчаянно надеется, что вот-вот приедете барин, барин все рассудит. Из космоса барин, с НЛО. Да и второй, спортсмен, как назвал я его условно, тоже мало вероятно, чтобы что-то сделал в этой области. Слишком занят своими мышцами, а сила есть -- ума не надо. Я предпочел бы инвалида в соседней комнате. Те чаще компенсируют физическую слабость духовной мощью.
Все-таки одиночество -- штука малоприятная. Я с удивлением открыл, что хотя я по природе своей человек некоммуникабельный, но к концу недели начал общаться с коллегами. Правда, коллегами их было можно назвать только с огромной натяжкой. Или, будучи наделенным особым чувством юмора, которым я, увы, не обладал.
Один, как стало понятно с первого же разговора, был спортсмен. Культурист. Усердно занимался изометрической гимнастикой, чтобы экономить время. Рассуждал как удобно ею заниматься в городском транспорте, незаметно напрягая группы мышц. Так, дескать, экономится уйма времени, а дома можно заниматься штангой и гантелями. Я не спорил, хотя знал и другие способы разумно расходовать время. Спорить было не о чем. Мы были более, чем разные, как если бы он был для меня марсианином или говорящим осьминогом.
Не спорил я и с другим, которого назвал для себя Мистиком. Прошло то время, точнее -- прошел тот возраст, когда я с пеной у рта доказывал людям, что занимаются они абсолютной чепухой. Теперь я вижу, как я глупо выглядел. Доказывать можно тем, кто верит в доказательства, а девиз этих людей: "Важнее чувствовать, чем знать". Они не верят в то, что дважды два всегда четыре, но верят в астральные миры, загробную жизнь, бессмертие тибетских мудрецов.
Второй был Олегист или Мафусаилист. Я не сразу выбрал термин, а для меня это важно -- люблю точность,-- ибо князь Олег хотел прожить как можно дольше, даже отказался от своего коня, а древний патриарх, вообще, каким-то образом ухитрился прожить свыше девятисот лет... Лучше бы Олегист, даже с малой буквы, ибо этот князь в самом деле делал попытки продлить жизнь, даже ценой нелегких ограничений, но я все же пришел постепенно ко второму названию, инерция победила: Мафусаил более известен, чем князь Олег.
Мафусаилисту не надо постепенно отказываться от коня, но он отказался от всего, что грозило опасностью: от соли и сахара, кофе и чая, мяса и мучного...
Кроме того, жестко блюл режим, не допускал недосыпания, избегал стрессов, с женщинами не знался. Словом, растягивал жизнь, как резинку. В загробную жизнь не верил, а смерти боялся, потому был мрачен, что не способствует долголетию, завидовал всем, кто моложе.
Этот мне понравился меньше всех. Впрочем, мне здесь никто не нравился, но к мафусаилисту я ощутил даже неприязнь.
Я связался с четвертым:
-- Алло?.. Как дела идут у вас? Мы все, приходится признаться, застряли.
Приятный грустный голос ответил:
-- Может быть, к лучшему?.. Уж очень мы увлеклись технической стороной дела. Машинная цивилизация заполонила землю, а нравственные аспекты позабыты... Моря и океаны задыхаются от нефти и отходов, половина животного мира уже истреблена начисто...
-- Спасибо,-- поблагодарил я, даже не дослушав, и вышел из контакта.
С этим вообще яснее ясного. Алармист. Апологет антисайонтизма, или антисциентизма, как пишут в провинциальных изданиях. Член общества охраны памятников старины. Призывает воспитывать народ историей. Призывает назад к природе, в старое доброе время. Правда, сами они это называют -- вперед к природе.
Что за странный выверт у экспериментаторов?
Не шло дело и на третьей неделе. И снова мысли вернулись к странному подбору команды. Не здесь ли ключ? С Мистиком еще можно как-то понять: отчаянно стремится понять мировые константы, но как с остальными? Спортсмен занят своими мышцами, мафусаилист вообще плюет на все и бережет здоровье, алармист тянет в "старое доброе прошлое" с крепостным правом, дикостью, эпидемиями...
Постепенно оформлялась идея, показавшаяся сперва невероятной. Мол, остальные члены нашей команды подобраны только для того, чтобы каким-то образом стимулировать мои мыслительные процессы. Я далек от того, чтобы считать себя гением и ставить во главу угла, но как иначе все объяснить? Явно же остальные не могут решить задачу! У нас это называлось "постучать в дурака". То есть, когда уже зашел в тупик, придумать ничего не удается, тогда спрашиваешь совета у дурака. Он тебе такое нагородит!.. И, как всякий дурак, уверенно и с апломбом, что раздражает больше всего. Начинаешь с ним спорить, опровергать, выдвигаешь доводы... и вдруг натыкаешься на решение!
Конечно, так получается далеко не всегда, иначе в каждой лаборатории держали бы по дураку на зарплате, чтобы директор и администраторы полагали, что уж с ними-то ученые советуются на полном серьезе... Словом, здесь этих испытуемых держат для того лишь, чтобы я мог отталкиваться от их мнений, спорить, искать!
Приятнее всего было разговаривать с четвертым, я назвал его про себя Технофилом. У этого -- влюбленность в строгую логику, презрение к верящим в НЛО, телепатию, жизнь после смерти, астрологию, Несси, тайные знания древний... Только алгеброй гармонию! Других путей нет и быть не может.
Черт, тоже не очень-то приятный человек, уж слишком однобок, но все же не такой дурак, как Мистик или Спортсмен.
Итак, еще раз. Что я имею? Вторую неделю лежу как Ихтиандр в теплой воде, балдею, а в соседних номерах такие же дурни. Еще раз: первый -- Спортсмен. Культурист, занятие греблей на каноэ. Изометрическая гимнастика в транспорте. Мячик в ладони. Женщины делятся на два типа: машки и клюшки. Одни для показа, другие для гормонального тонуса. Помешан на рыцарстве, хотел бы побывать мушкетером.
Второй: мафусаилист. Йога. Хатха и немного раджа. Сыроедение, вегетарианство. Очищение, Здоровье. Попытка осознать мировые константы через самадхи асампрайната. Мировой разум. Калпы. Отчаянные попытки -- проговорился, чуть не до инсульта,-- понять мировые константы, пробраться через чувство. Для него чувствовать важнее, чем знать. Идиот...
Третий -- алармист. Контркультуртрегерство. Антинаука. Антисайонтизм или антисциентизм, как пишут в провинциальных изданиях. Общество охраны памятников старины. Воспитание историей. Назад к природе. Старое доброе время.
Четвертый -- технофил. Сразу начинает издеваться как над тупоголовыми спортсменами, так и над трусами, что пытаются продлить жизнь на год-другой, хотя какая разница во сколько откинуть копыта: в семьдесят или семьдесят два? Зло высмеивает алармистов, что зовут назад в прошлое, но не отказываются от телевизоров, холодильников, даже не переселяются из Москвы в глухие деревни поближе к природе... Хорош, но уж лишком отказывает в праве на жизнь всем дуракам и юродивым...
Еще неделю первые полдня бился в незримые стены, ломился в подпространство, пытался установить контакты с существами других миров, а вечером, уже одурев от усилий, беседовал с беднягами из соседних ванн. У них, естественно, успехов было не больше, чем у меня.
Об эксперименте можно рассказывать долго, но когда к концу месяца результаты все еще были на нуле, я сказал Жолудеву с неловкостью:
-- Чувствую, я вас подвел... Месяц коту под хвост.
-- Ничего, все не так быстро делается...
-- Увы,-- сказал я.-- Это был мой отпуск, который я потратил на ваш эксперимент. А от моей работы меня никто не освобождал.
Жолудев дернулся, даже слегка побледнел:
-- Вы... дальше не хотите?
-- Не могу,-- признался я.-- Уже и то, что я отказался ехать на дачу... Да и то правда: копаться в грядках не люблю. Я все-таки дитя асфальта. А вот работой пожертвовать не могу. Не обессудьте.
Жолудев уже справился с собой, ответил с вымученной улыбкой:
-- Спасибо и на этом. Вы ведь на добровольных началах, бесплатно! А сейчас плати за все... Денег на науку почти не отпускают. Что ж, полежите еще несколько минут, вам помогут выбраться.
Двое дюжих медиков явилось быстренько, даже с их помощью в самом деле выполз из ванны как дряхлая старуха. Обессилел, отвык от гравитации. Если бы не их сильные руки, даже брюки натянуть бы не сумел.
Жолудев предупредил:
-- Еще сутки придется потерпеть наше общество. Адаптация, то да се... А завтра с утра вы уже дома.
-- Да я мог бы и сегодня,-- возразил я слабо.-- Мне-то отдохнуть несколько минут. Всего лишь обвыкнуться. Восстановить реакцию.. Я же не полгода в невесомости на космическом корабле!
Жолудев покачал головой:
-- Вы сами на моем месте поступили бы так же.
У него были мудрые, всепонимающие глаза. Я заткнулся. На самом деле я, человек осторожный, на обратное привыкание отвел бы суток трое.
Полдня я валялся на мягкой постели, что казалась невыносимо жесткой, с наслаждением потягивался, вслушивался в напряжение отвыкших от нагрузки мышц. Обед был настоящий, хотя раньше я не назвал бы обедом полужидкую манную кашу. Правда, и от этой порции на блюдце, что не насытила бы и котенка, в желудке появилась приятная тяжесть.
Время тянулось невыносимо медленно. Когда Жолудев зашел проверить мое самочувствие, я спросил:
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ] 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
|
|