Чтение 16–й страницы книги ~Армагеддон был вчера~

внимания на приветственный кукиш, а также на мой непрезентабельный вид, - ты
это, значит... Не ищи ты старикашку, ладно? Забудь. Дрянной он старикашка!
Совсем дрянной. Хуже некуда.

Он подумал и поправился:

- Есть куда. Станешь его искать, разговоры ненужные разговаривать - тебе,
Абрамыч, ой куда хуже будет! Живот не болит? Очень болеть станет. И не только
живот,

В дверь что-то заскреблось - и тут же в коридоре раздался оглушительный
лай.

Исчезник дернулся, отскочил поближе к стене, присел на корточки, в упор
глядя на меня пронзительными немигающими глазищами без зрачков... Неуверенный
он какой-то был. Неправильный. Уж больно смахивал на воришку, которого вот-вот
поймают на горячем.

Снаружи послышались возбужденные голоса, пес лаял не переставая, и почти
сразу громыхнул Риткин бас:

- Алька, с тобой все в порядке?

- Думай, Абрамыч, - исчезник наполовину втиснулся в стену, облизал черным
языком края безгубого рта. - Крепко думай. Чаще в нужники ходи.

И исчез.

Бесследно.

Как и положено исчезнику.

В следующую секунду дверь с грохотом и треском распахнулась, отлетевшая
задвижка, чуть не выбив мне глаз, срикошетила от крышки мусорного ведра и
булькнула в таз с водой, забытый Идочкой в ванне.

- Ну запор у человека, - буркнул доктор наук Крайцман, обращаясь к
толпящимся у него за спиной гостям. - Обожрался с голодухи, а вы сразу: ломай,
Фима, двери...

ОПЫТ СЮИТЫ ФОРС-МАЖОР ДЛЯ ДВУХ ПРИДУРКОВ С ОРКЕСТРОМ

I. OUVERTURE

- Телефон, - глупо улыбаясь, сказал я.

Если вам смешно, пораскиньте мозгами: сумел бы кто-нибудь на моем месте
улыбнуться с умом? Особенно когда в голове до сих пор эхом отдается назойливое
пришепетывание: "Абрамыч... ты это, Абрамыч... живот не болит?"

Приладившийся было чинить вырванную с мясом задвижку Фима нетерпеливо
отмахнулся, Ритка вообще звонки проигнорировал - одна Идочка метнулась в
комнату, и спустя миг оттуда послышались ее возгласы:

- Алло! Ну алло же! Говорите, я вас слушаю!

Я подтянул штаны, смущенно распрощался со следовательшей - Эре Гигантовне,
как оказалось, было пора, и никакой чай не мог задержать ее даже на секундочку
- запер за ней входную дверь и нос к носу столкнулся с вернувшейся Идочкой.

- Наверное, не туда попали, - она виновато глядела в пол, словно
чувствовала себя ответственной за то, что не сумела докричаться до кого-то в
трубке.

- Наверное, - утешил ее я.

Кто бы меня утешил?

Телефон зазвонил снова.

Придержав за пухлое плечико сестренку милосердия, собравшуюся продолжить
односторонние переговоры, я подошел к аппарату и снял трубку сам.

- Да? - бросил я в шипение и треск.

- Немедленно вали из дому, - хрипло ответили из трубки. - Понял? Еще
помнишь, что у Икара никогда не было крыльев? Буду ждать тебя там, где ты это
понял. Только быстро!

И шипение восторжествовало.

- Кто это? - вид у Идочки был крайне озабоченный. Я косо глянул на нее,
потом в настенное зеркало, увидел в его омуте бледного как смерть Залесского
Олега Авраамовича и понял причину беспокойства моей сиделки.

- Ошиблись номером, - я попытался ободряюще подмигнуть, и это у меня не
получилось.

Я узнал голос в трубке.

Это был Фол.

Вот только откуда кентавру известно, что у Икара не было крыльев?! Я и
сам-то услышал это от Ерпалыча, когда уводил старика от разозлившей его
афиши... Стоп! Выходит, Фол ждет меня там? И уверен, что мне необходимо валить
из дому, причем немедленно?! Что же это получается: срывайся и беги незнамо
куда, потому что моему двухколесному приятелю взбрела очередная чушь в его
лохматую голову?!

Да.

Срывайся и беги, потому что, когда Фол хрипнет, ему надо верить.

II. MENUETTO

На лестничной площадке раздался гулкий топот множества ног - я слышал его
отчетливо, стоя у смежной с подъездом стены, - резкий выкрик, похожий на
команду, грохот, лязг металла... "Похоже, сегодня день выносимых дверей", -
мелькнула судорожная мысль, и почти сразу в голове стало пусто, а в квартире
тесно.

Пятнистые комбинезоны с меховыми воротниками, засыпанными тающим снегом,
вязаные шапочки-капюшоны с кругдыми прорезями для глаз и рта, отчаянный скулеж
моего пса, ударенного в брюхо носком кирзового сапога. "По какому праву?.." -
это Фима, а Ритка молчит, что само по себе удивительно, и Фима уже молчит,
захлебнулся и смолк, а плечистый мужик толкает меня в грудь и ревет быком: "На
пол! Все на пол, лицом вниз!" Ложусь на пол послушно, даже угодливо, рядом
падает Идочка, грудью тесно прижавшись к моей щеке, и при других
обстоятельствах это мне могло бы понравиться, но сейчас я не слишком хорошо
представляю, что могло бы понравиться мне настолько, чтобы...

Нет, героя из меня не получится.

Этакого рубахи-парня, прошедшего огонь, воду и медные трубы, способного
плавать в любых обстоятельствах, как карп в пруду, и при помощи зубочистки
расправляться с агрессией... нет, не получится.

Это уж точно.

- Будьте любезны, поднимитесь.

-Я?

- Ну разумеется, вы.

Поднимаюсь.

Вместо маски-шапочки передо мной обычное человеческое лицо: круглое,
добродушное, щекастое, совсем не страшное, голубые глаза улыбаются, сопит
заложенный с мороза вздернутый нос, оттаивают рыжие усы щеточкой, и
единственное, что портит общую приятность, - полковничья форма.

Если не задерживаться на лице и опустить взгляд.

Лицо парит над формой, над звездчатыми погонами, как воздушный шарик над
тяжелым танком.

И Михайло-архистратиг на петлицах: крылач с воздетым мечом.

Ритка в "Житне" что-то говорил о полковнике с такими петлицами... спецназ,
архистратиги, прозванные в народе сперва архаровцами, а там и просто архарами -
для краткости.

- Имеет ли смысл спрашивать: вы Залесский Олег Авраамович? - смеется
воздушный шарик, собирая морщинки-трещинки в уголках нарисованных глаз.

Пожимаю плечами.

Наверное, не имеет.

- В таком случае, соблаговолите одеться и проехать с нами.

- Я... я арестован?

- Скажем иначе: вы задержаны. Для выяснения некоторых интересующих нас
обстоятельств. Или вы предпочитаете быть арестованным?

Я не предпочитаю.

Архары в комбинезонах грязными снеговиками застыли по углам комнаты,
поигрывая длинными дубинками с маленькой поперечной рукоятью. Я иду одеваться,
вижу до сих пор лежащих на полу Ритку и Крайца, над ними стоят трое, курят и
лениво стряхивают пепел в любимую мамину вазочку, а тетя Лотта скорчилась на
кухне в кресле и трясется мелкой дрожью - сделали-таки старушке послабление, не
ткнули мордой в паркет, пожалели... Рукава какие-то узкие, жестяные, я никак не
могу попасть в них, Идочка помогает мне с разрешения доброго полковника, шарф
тычется мохеровым ворсом в рот, и это неприятно, но запахнуться по-человечески
почему-то не получается, пока полковник не выходит в коридор и не командует
поднимать задержанных и вести вниз, в машину.

Идем по лестнице.

III. GIGUE

На улице светло-светло, тысячи разноцветных искр весело гуляют по
сугробам, оттесненным работящими дворниками к самому краю тротуара.
Прогуливающая толстого карапуза мамаша аккуратно обходит нас и шествует дальше
как ни в чем не бывало, а ее пацан все оборачивается, все смотрит на странных
дядей, блестит глазенками из вороха пуховых платков - ну интересно ему, ему
сейчас все интересно, в отличие от меня!

Пацану влетает по попе, и дяди больше не занимают его воображения.

Забавное дело: ведь сто раз придумывал, как главный герой попадает в
переделку - и сразу все понимает, сразу ориентируется в обстановке и начинает
действовать: этому пяткой в глаз, тому кулаком по шапочке, потом заячьей
скидкой в подворотню и заборами, проходняками, мусорками...

Куда?

Зачем?

Может быть, я не главный герой? Второстепенный кинется заячьей скидкой - а
ему даже и не пулю в спину, а сапогом в задницу! Лежи, козел второстепенный,
сопи в две дырки и не рыпайся, пока солидные персонажи делом занимаются!

Только тут я соображаю, что у ворвавшихся ко мне ребят на поясах висят
массивные кобуры; и предположение, что там они держат соленые огурцы под
закусь, не кажется мне убедительным. Значит, не подставка; значит, власти. Раз
легальные стволы; раз Те не берут пятнистых за душу - значит, у пятнистых все в
полном порядке. Это у меня не в порядке. То стариков больных невесть кому
отдаем, то на следовательские ножки заглядываемся, письмишки странные на