не разделит с кем-нибудь тяжкий груз, лежащий на душе...
все.
Алкида передернуло от этого надтреснутого голоса. - Да, сейчас я понимаю,
что имел в виду мой отец, когда в разговоре с Авгием обронил фразу:
"Геракл - это неудавшаяся попытка. Теперь мы знаем, какими должны быть
Гиганты: неуязвимые для богов и бессильные против нас." Извини, Алкид, но
для Одержимых и Павших ты и впрямь "неудавшаяся попытка"; возможно, что и
для Олимпийцев - тоже. Поэтому я и пришел к тебе - просить, чтобы ты
остановил их.
Кого?!
глаза, полные нечеловеческого страдания. - Моих, Авгиевой сестры Молионы,
Нестора, сына Нелея Пилосского, Подарга, сына Лаомедонта, Филея Авгиада и
других... А также, - Ифит сглотнул, и острый кадык судорожно дернулся,
словно кусок застрявшего в горле яблока, - а также сестер-Горгон, Сфено и
Эвриалы [Горгоны - дочери Морского Старца Форкия и Кето-Пучины: Сфено
(греч. Сильная), Эвриала (греч. Далеко Прыгающая), Медуза (греч.
Властительная)], убитого тобой Трехтелого Гериона, его отца Хрисаора
Золотой Лук и прочих потомков Павших и древних титанов, о которых люди
предпочли забыть.
спрашивал... никто! Наши отцы просто втолкнули нас в Дромосы ("Ты знаешь,
что это такое?" - "Знаю", - кивнул Алкид) и захлопнули дверь за нашими
спинами! А сами мы не умели их открывать... да и сейчас не очень-то умеем.
Вот так, Геракл, глупые дети хитроумных отцов оказались на Флегрейских
полях...
необходимости притока свежей крови, как это делают Олимпийцы. Ведь их дети
друг от друга рождались чудовищами, с сознанием и повадками Зверя:
запугать до смерти какую-нибудь Лерну или Немею, добиться человеческих
жертвоприношений и осесть в смрадном логове, пока не придет...
просто подводя черту.
отвердевшем лице, в холодном прищуре напомнило о былом. - Потому что боги
выжидают, Геракл приходит сам, Зверь охотится или спит, а мы, сыновья и
младшие родичи Одержимых... о небо, нас просто использовали! Как племенной
скот, тупую, бездушную скотину, годную лишь на одно - размножаться!
обрывками швырял в Алкида.
женщины умерли родами. Молиона повредилась рассудком, родив от Трехтелого
двух сросшихся идиотов, чуть не разорвавших ей чрево - но детей не отдала,
кричала, кусалась... сейчас они в Элиде, у Авгия. Полиба-лаконца милашка
Сфено просто разорвала, не удержавшись в миг оргазма! Мне повезло:
Попрыгунья, ее сестра, оказалась сдержанней... Позже к нам прислали еще
людей, в том числе и мою сестру Иолу. Я пытался...
впрочем, того, что Иола успела увидеть, ей хватило - с тех пор она
перестала разговаривать и испытывать боль.
ледяного, нечеловеческого равнодушия на носилках.
человек - странное существо! Он способен привыкнуть ко всему, привыкнуть,
притерпеться... нас даже начало тянуть друг к другу, возникли какие-то
болезненные привязанности... мы даже ревновали! Я думал, что начинаю
понимать их, потомков титанов, не ставших чудовищами, но и переставших
быть чудом!.. так, эхо, отзвук былого величия. Они одиноки, Алкид,
безмерно, невероятно одиноки на забывшей их Гее. "Лучше уж Тартар", -
сказала однажды мне Сфено. И была права. Уйдя от мира живой жизни и не
превратившись в беспамятные тени, они живут как в полусне, отгородившись в
своих замкнутых мирках от всего, погрузившись в иллюзии и воспоминания...
Встреча с нами была для них не меньшим потрясением, чем для нас - с ними;
вот почему позднее Герион предпочел погибнуть, но не пустить тебя к одному
из Флегрейских Дромосов.
ночей, убийца-герой, живая молния Зевса! А на Флеграх к тому времени дети
не только рождались, но и выживали! Необычные, в чем-то ущербные - но
дети! Наши дети! - хотя их почти сразу отбирали Одержимые, воспитывая
отдельно...
собеседника, сломав серебряную фибулу в виде эмалевой бабочки.
Они принесли их в жертву! Они...
незаметно стараясь отвести возбужденного ойхаллийца от края стены.
Аполлон-Тюрайос..." - и над Тиринфом запахло плесенью.
пороге мегарона, куда его проводил молчаливый крепыш-слуга, и ничего не
видя после яркого солнечного света.
донесся от холодного очага насмешливый старческий голос. - Или ты
полагаешь, что я слишком дряхл, чтобы радоваться?
разглядеть ложе больного, рядом с которым на крепком буковом табурете
сидел... Гермий.
перед твоим приходом.
шестидесятилетний рубеж, что голова его облысела, лицо исполосовали
морщины, а и без того грузное тело бывшего борца стало откровенно жирным и
неподъемным.
говорит, что перед смертью вставать вредно... и недостойно. Да и кто он
такой, этот Танат, если ему наш мальчик бока намял?! Встречусь с
Железносердым, припугну Гераклом - глядишь, и вернусь...
Владыкой все оговорено.
басилея с острова Итака, несколько лет назад родился сын. Лаэрт назвал
мальчика Одиссеем, что значит "Сердящий богов", потому что кого боги хотят
наказать, того они лишают рассудка - короче, мальчик родился умственно
неполноценным.
Автолика.
что задумал. Так что ни к чему вам встречаться.
заявил Автолик. - Как выкуп за табуны, которые Геракл у его отца украл.
Ну, я об этом, понятное дело, не знаю, не ведаю - но обещал разобраться. И
разберусь. Если не помру раньше.
свободный табурет. - Даже не скрываешь, что табуны - твоих людей работа!
Нет уж, Лукавый, тут ты погорячился... чтобы покойный Амфитрион с покойным
Автоликом не встретились?! Не по Ифитову луку узнаю, так по характеру...
Неужто такие люди, как мы, часто рождаются?!"
гостил, Аполлончик... все Эвритом интересовался. Ну, я ему кое-что и
рассказал: про Миртила-фиванца, и все такое-прочее... Так что, думаю,
возвращать табуны будет некому. Или - уже некому.
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Ильин Андрей