Им удалось выбраться на гребень невысокой гряды холмов - снег с нее был сдут в низины, идти стало легче. Покачиваясь в седле и борясь с усталостью, хоббит пытался понять, следят ли за ними или нет; однако его внутреннее зрение оказалось бессильно, чувства скользили по заткавшей все вокруг плотной непроницаемой пелене.
- Ишь, какого мороку навели, - пробормотал он себе под нос. - Видно, все же следят. С рассветом наверняка снова ударят!
Утро застало их в неглубокой, заросшей вязами лощине. Край леса был по-прежнему близок - примерно в полумиле от них; наиболее зоркие, взобравшись на самую высокую вершину, углядели вдали нечто, похожее на темную полосу незамерзающего Хоара. Отон повеселел, плечи его распрямились. Он дал отряду лишь краткий отдых, не разрешил зажигать костров - и скорым шагом повел притомившуюся дружину дальше, напрямик к реке. За день они одолели не меньше двенадцати лиг - и кое-кто изрядно выбился из сил. Как ни хмурился, как ни кусал усы Отон - ему пришлось скомандовать полноценный ночлег.
Однако выспаться не дали. На рассвете, когда сон особенно сладок, часовые подняли тревогу - успели поднять прежде, чем были проткнуты насквозь зазубренными наконечниками длинных копий и уже знакомых белооперенных эльфийских стрел.
Дружина Отона попала в клещи. К легковооруженным эльфам-лучникам прибавилась панцирная пехота Черных Гномов, и Торин лишь безнадежно присвистнул, глядя на стройные ряды копейщиков, надвигавшихся неторопливо, но так же неумолимо, как сорвавшаяся с гор снежная лавина.
Окруженные с трех сторон, под градом стрел, воины Отона, однако, не дрогнули. Единственным шансом спастись было прорваться сквозь ряды наступающих врагов. Отон показал себя умелым командиром - считанные мгновения понадобились ему, чтоб оценить обстановку и отдать единственно возможные сейчас распоряжения; еще минута - и хазги ответили на стрелы эльфов своими. Дружина, сбившись в плотный, ощетинившийся сталью клубок, таща в середине строя храпящих лошадей с припасом, ударила в стык между двумя накатывающимися шеренгами гномов, прикрытый лишь стрелками-эльфами; полдюжины дружинников полегли, пораженные стрелами в прорези шлемов, однако копейщики не успели развернуться, и, ценой еще пяти воинов на краткий миг отбросив надвинувшиеся было края копейных шеренг, отряд Отона вырвался на свободное пространство.
Во время этого прорыва Фолко, Торин и Малыш оказались в самом пекле - на левом крыле отряда, которое успели-таки зацепить гномы-копейщики; зацепить лишь слегка, но и этого хватило, чтобы трое воинов из десятка Фолко погибли в один миг, не успев даже поднять оружие для защиты; затем страшный, зазубренный, очень широкий - в две ладони - наконечник ударил в поясную броню Малыша; тот полетел кубарем, однако мифрил выдержал, а Торин ухитрился обрубить своим топором древко; сам он тоже не избежал удара, однако устоял на ногах, а Фолко догадался швырнуть прямо в узкую прорезь глухого шлема ближайшего копейщика горсть песка, собранного вечером на месте кострища по какому-то странному наитию; Черный Гном замешкался, и они проскользнули мимо.
Однако этот прорыв был лишь временной удачей Отона; бой не был выигран, по крайней мере, сотня панцирников и полсотни лучников было против его семи десятков усталых, измерзшихся воинов. Ряды копейщиков, прикрывшись с боков эльфами-стрелками, спокойно развернулись и двинулись вслед за поспешно уносящей ноги дружиной. Деваться было некуда, спасение было в быстроте - и Отон повел отряд обратно по его собственным следам. Фолко слышал, как Отон бросил десятникам:
- Там наверняка новая засада - но не лезть же к реке по целине с таким врагом на плечах!
"Да, он прав, - подумалось хоббиту, - если бы мы дошли до реки, наладить плоты все равно бы уже не успели. Нас прижали бы к воде и перебили. И никому бы я не сумел доказать, что я вовсе не сторонник Олмера".
Как и предсказывал Отон, в засаду они действительно угодили. Точнее, это оказалось не засадой, а просто спешащие на подмогу своим несколько десятков гномов и эльфов. Силы были почти равны, но противники Отона успели укрыться в лесу, выждали и ударили внезапно. Пока хазги пытались оттеснить лучников-Авари, пока щелкали арбалеты ангмарцев, Черные Гномы подобрались на расстояние удара своих копий, и небольшой, но чрезвычайно плотный клин прошел сквозь поспешно рассеявшийся отряд Отона, как нож в масло; стрелы их не брали, подступиться же поближе никто не дерзал - это была верная смерть. Однако дружина Вождя не стала класть жизни в заранее обреченных попытках остановить великолепную боевую машину Черных Гномов, не имея для этого нужных средств. Отон скомандовал отход, и, несмотря на стрелы эльфов, бивших из-за деревьев, теряя и теряя людей, отряд вновь вырвался из смертельных объятий Стражей Дома Высокого; стрелы хазгов тоже свистели не впустую, и эльфы не выдержали боя накоротке, отошли в глубь леса.
В этих трех схватках полегла почти половина отряда; у Отона осталось лишь пять с половиной десятков. Рассчитывать с этими ничтожными силами с боем прорваться к Тропе Соцветий да вдобавок еще и удержать ее до появления Вождя было чистым безумием. Вечером того же дня Отон угрюмо сказал своим вконец измученным воинам:
- Нам придется отступить на юг. Надо искать иные подступы к нашей главной цели. Мы пришли сюда в неудачное время - зима, нас легко выследить. Впрочем, весна уже близко - и мы попробуем вновь. Ведь мы не выполнили приказа, следовательно, наше существование бессмысленно. Вы помните Закон Вождя!
Закон Вождя помнили - Фолко ясно читал это на мрачных, насупленных лицах. Но дороги по правому берегу Хоара не было - могла погибнуть половина отряда, мог погибнуть весь отряд, а приказ так и остался бы невыполненным.
Вождь хоть и карал за неисполнение, но не требовал от своих воинов и бессмысленного самопожертвования в тех случаях, когда задача оказывалась неисполнимой.
Отряд Отона не мог продолжать штурм. Нужен был отдых, нужен был провиант; крайне желательно было бы дождаться подкреплений; но последнее было уже из области фантазий. Отон предполагал, отступив на юг, поискать иных путей в обход Черного Замка. Заслоны здесь, на севере, оказались непреодолимы.
После всех этих стычек Фолко еле держался на ногах. Он впервые был принужден сражаться против своих, и, хотя он не выпустил ни одной стрелы и ни разу не обнажил меча, он не мог быть уверен, что столь же благополучно кончатся и иные, весьма вероятные, встречи с охранявшими Дом Высокого отрядами гномов, эльфов и людей Серединного Княжества.
"Рано или поздно, - сумрачно размышлял хоббит, - мне придется убить, чтобы не убили меня. Нет, это невозможно! Неужто придется расстаться с отрядом? Похоже, он перестал быть надежным убежищем..."
Фолко поделился своими сомнениями с друзьями; Торин молчал, хмуря брови, Малыш, у которого копье Черного Гнома оставило на боку здоровенный синяк, был настроен очень решительно.
- Конечно, ты прав, давно пора бросать эту компанию! - без тени сомнения заявил он. - Сдадимся кому ни есть, ну хоть тем же эльфам!
Перстень-то у тебя небось надежно припрятан? Тот, что дал тебе эльфийский принц? Покажем его, и все будет хорошо, нас проводят до самого Дома...
Будем спокойно ждать там. Глядишь, и пивка где-нибудь добудем, а то мне без него чего-то уже совсем тоскливо, - признался он напоследок.
- Вот-вот, тебе лишь бы пиво! - проворчал Торин, но было видно, что доводы Малыша не пустой звук и для него. - Все так, но рассуди сам: Отон, думается мне, не прорвется к Тропе Соцветий, положи он хоть всех своих воинов. Да и Олмер не прорвется тоже, если только не нагрянет с многотысячным войском и не начнет здесь большой войны. А значит, как ни печально, думаю, нам придется остаться здесь, в отряде, и пройти с ними весь путь до конца. Сдаться всегда успеем. Думаю, что-то должно измениться - либо мы пойдем на соединение с Вождем, либо вернемся...
- Либо застрянем тут еще на год в ожидании подмоги, пока Олмер будет преспокойно странствовать себе где-нибудь на Юге, - вставил Малыш.
Торин не нашелся, что возразить; они ничего не решили, и все осталось без изменений.
Однако заслонами эльфов и гномов, Стражей Дома Высокого, командовали тоже отнюдь не глупцы, и, судя по всему, они хорошо понимали, что выпускать этот странный отряд ни в коем случае нельзя. И погоня продолжалась. Считая, что верхами его дружина достаточно оторвалась от преследователей, Отон остановил отряд на дневку; это едва не стоило им всем жизни. Конный дозор вовремя заметил приближающихся всадников вкупе с эльфами-стрелками и гномами-копейщиками. Загоняя лошадей, дозорные доскакали до лагеря и подняли тревогу. Отон вывел свои потрепанные десятки из-под удара; но преследование продолжалось, одни отряды сменяли другие, сытые, прекрасно вооруженные воины трех народов висели у них на плечах, сдавливая с двух сторон и ежедневно грозя окружением; порой они появлялись в виду самого лагеря.
Отон не принимал боя, отступал, хитрил, путал следы; иногда, собравшись с силами, он посылал десяток хазгов в засаду, и тем удавалось взять одну-две жизни преследователей, не потеряв никого из своих, - и все же отряду приходилось отступать. Они отходили, выскребая последние крохи съестного из неприкосновенных запасов, и могли лишь гадать, кто успеет раньше - посланные к Перевалу за провиантом их гонцы или все туже сжимавшие кольцо отряды Стражников Тропы Соцветий? Их настигали, охватывая уже с трех сторон, мало-помалу отрезая и пути отхода в горы, оставляя открытым только один путь - все дальше и дальше на юг. На Отоне вновь не было лица, когда он выслушивал последние донесения дозорных.
- Смотри, как бы нам не опоздать, - угрюмо бросил как-то Малыш Торину, когда последний баул с провизией показал дно. - Прикончат нас тут, клянусь бородой Дьюрина!
- Ладно, - в тон ему невесело отозвался Торин. - Ждем еще два дня, если эти Отоновы гонцы не доберутся до нас - уходим. Не помирать же с голоду!
Однако гонцы успели - в последний момент, когда положение отряда становилось отчаянным. Они не только пригнали вьючных лошадей, но и привели подкрепление - два десятка горных троллей, из числа тех самых, что напали на дружину в ущелье, а потом склонились перед силой Талисмана.
Фолко не мог без содрогания смотреть на жутких, громадных страшилищ - однако те вели себя смирно. Пав на колени перед Отоном, они дружно стали просить принять их в отряд; и Капитан, конечно же, согласился. Тремя днями позже он устроил засаду, внезапно атаковав преследовавших по пятам отряд эльфов и воинов Серединного Княжества. Притворным бегством истерлинги и ангмарцы заманили людей под бившие в упор луки хазгов, а в это же время из кустов с ревом бросились им в спину тролли, размахивая своими неподъемными сучковатыми дубинами. Эльфы рассыпались и отступили тотчас, не принимая предложенного боя, пытаясь стрелами оградить от полного уничтожения своих союзников, а люди с трудом вырвались из смертельных клещей, оставив на истоптанном снегу почти три десятка тел. У Отона лишь двое погибли от метких эльфийских стрел да трое были легко ранены.
Удача взбодрила всех, пошли разговоры о том, чтобы поворачивать на север немедленно; Отону пришлось повысить голос, чтобы охладить горячие головы. Погоня не отставала; после удачного для отряда Вождя боя преследователи удвоили осторожность - и вызвали крупные силы на подмогу.
Теперь против дружинников оказалось не меньше полутысячи воинов, они больше не дробили сил и не давали увлечь себя в новую ловушку. Огрызаясь, Отон продолжал отступать.
А тем временем зима кончалась; все увереннее наступала дружная в этом году весна. Сменявшие друг друга отряды эльфов, гномов и людей продолжали оттеснять искусно маневрировавший отряд Отона к югу, постепенно пытаясь окружить и уничтожить его, однако дружину Вождя вел умелый командир. В один из мартовских вечеров Фолко увидел, как к костру вынесли заветный садок с улагами; чернокрылые ящерки отогревались у костра, запасаясь теплом на долгую дорогу в холодных верховых ветрах; одна из них косо прорезала темнеющий небосвод и тотчас растворилась в сумерках. Хоббит вызнал, что Отон отправил Вождю донесение и спрашивал дальнейших распоряжений. Лагерь замер в ожидании; Фолко не находил себе места, сгрызая себе ногти до мяса; и спустя шесть дней крылатый посланец Отона вернулся.
Без всякого приказа весь отряд, даже тупые и недалекие тролли, выстроился перед палаткой Отона, разбитой по такому случаю; когда же предводитель отряда вышел из шатра, лицо его было непроницаемо и жестоко; никто не смог ничего прочитать на этом лице, но Фолко уловил растерянность и разочарование своего командира - он явно рассчитывал на то, что Вождь разрешит ему прекратить бесплодные попытки прорыва к Тропе Соцветий и одобрит отход на соединение с главными силами войска. Однако Вождь прислал прямо противоположное. Выпятив челюсть, железным, лишенным выражения голосом Отон прочитал своей дружине приказ Вождя выждать благоприятной погоды, уклоняясь от решительного боя, продержавшись до мая, и тогда, только тогда, пользуясь прикрытием лесов, вновь повторить попытку. В случае надобности Вождь разрешил перейти на другой берег Хоара, если дорога по правому окажется по-прежнему наглухо закрытой.
- Все ясно? - глухо спросил Отон.
Вопросов ни у кого не оказалось...
И они держались. Легко было сказать - выстоять против многократно сильнейшего неприятеля почти три месяца; но приказ оставался приказом, его предстояло выполнить - или умереть. Отон показал все, на что был способен как командир и предводитель дружины; он испробовал все способы для того, чтобы запутать следы и оторваться от погони. Для Фолко эти недели слились в один бесконечный переход - они то шли сутки напролет, то останавливались, заботясь о конях больше, чем о людях, обмотав копыта лошадей тряпками, стараясь двигаться по южным, начавшим обнажаться склонам холмов; то, напротив, забившись в самую глухую чащобу, затаивались на день-два, а то и больше, рассылая далеко в стороны тщательно маскировавшиеся дозоры; как-то Отон даже приказал поджечь лес за ними.
Дни шли, минул март, в апреле начали вовсю оседать снега. С редкостной настойчивостью Стражи Тропы Соцветий продолжали погоню, уже не только пытаясь непременно перебить дерзких, сколько оттеснить их как можно дальше на юг. У отряда были черные дни, когда воины Серединного Княжества (их, кстати, Фолко вблизи как следует не видел ни разу) перехватили гонцов с провиантом; были и удачи, когда, изрядно поголодав, они дождались-таки третьего отряда гонцов, благополучно избежавшего встречи с эльфами. Стычек почти не было, Отон не доводил дело до этого, странным своим чутьем всякий раз угадывая направление, откуда им угрожали, и силы, что на сей раз выставлялись против них.
Давалось все это, разумеется, недешево; не минули отряд и болезни, и странные смерти не от мечей и стрел врага, а от милосердного кинжала товарища по десятку, когда становилось ясно, что болезнь безнадежна и на ноги человек уже не встанет, превратившись лишь в обузу для дружины; однако таких случаев было очень мало.
Друзья за все время этих метаний по лесам почти не обнажали оружия; хоббит не выпустил ни одной стрелы, хотя его, как прекрасного лучника, Отон частенько назначал в дальние дозоры; каждый раз Фолко смертельно боялся, что они столкнутся с Дивным Народом и он окажется либо раскрыт - из-за своего нежелания стрелять в эльфов, либо по-дурацки погибнет от стрелы своих же союзников. Это был кошмар, о котором он старался не думать - что не всегда получалось.
В мае все зазеленело. Им вновь удалось провести сквозь широко разбросанные дозоры эльфов и гномов отряд с припасами; у Капитана уже собралось почти четыре десятка троллей; за время скитаний десятники вымуштровали их, и те превратились в грозную ударную силу. Под командой Отона вновь имелась целая сотня бойцов; и в конце первой недели мая Отон скомандовал поворот.
Однако повернули они не на север; Капитан повел дружину на восток, к недалекому Хоару; по словам проводников, берега его здесь были безлесны, поэтому лошадей нагрузили сверх всякой меры еще и бревнами. Отряд двигался медленно, словно ощупью отыскивая дорогу; и им повезло. Сделав ложное движение к западу, Отон ночью внезапно повернул на восток, тщательно заметая следы; почти восемь лиг отряд прошел по руслу ручья, а потом рассыпался на десятки, стараясь не оставлять слишком заметных следов.
- Совсем они нас, конечно, не потеряют, - заметил как-то Отон, - но хотя бы на несколько дней оторваться!
И, похоже, это ему удалось. Минула неделя - а погони не было; правда, не возвращался и дозор, специально отряженный следить за главными силами преследователей.
Этот марш к Хоару был всем маршам марш. Отон гнал дружину так, как не гнал никогда; слабых привязывали к седлам. Ни ночевок, ни привалов - лишь короткие передышки, когда начинали спотыкаться кони.
- Лезем прямо на наковальню... - заметил Малыш, когда утром восьмого дня безумной гонки их взорам открылся наконец сереющий в рассветных туманах широкий Хоар.
Скалистые берега были голы. Не тратя времени на долгую разведку, Отон приказал немедленно переправляться на подручных средствах; главное, говорил он, чтобы были целы кони.
Переправа дорого далась отряду - половина припасов утонула, на дно отправилось и несколько особенно глупых троллей; сам хоббит, цепляясь одной рукой за бревно, другой старался как можно выше поднять над головой мешок, где лежала тщательно оберегаемая Красная Книга.
С изрядными потерями они в конце концов переправились; Отон болезненно морщился, глядя на истоптанный берег, но тут уж ничего поделать было нельзя.
Не дав даже как следует обсушиться, Отон повел отряд дальше, все время торопя и подгоняя отстающих.
- Ну лезем очертя голову, - глубокомысленно заметил Малыш. - Теперь, если накроют, уже в лесах не отсидишься. Провиант через Хоар так просто не переправишь.
Отряд делал большой крюк, огибая Черный Замок с востока. Здесь вновь начинались леса, но уже прореженные нечастыми деревнями, полями и покосами.
- Кто здесь живет? - спросил как-то хоббит своего десятника.
- Откуда ж мне знать?.. Болтают, что здешние платят дань какому-то подземному чудищу-всезнайке, а оно ими как-то правит... темное дело, не знаю я толком.
"Неужто владения Орлангура?" - удивился про себя хоббит, но случая выяснить это ему не представилось.
Дружина шла осторожно, далеко обходя любое человеческое жилье.
Однако минула неделя - и дикие леса вновь надвинулись, поглотив горстку дружинников. Погони не было, все шло как по маслу. Отон даже расщедрился на несколько дней отдыха для своих измотавшихся воинов.
- Быть делу, - кратко обронил как-то вечером хоббит, садясь к костру с друзьями.
Весь день его мучило все усиливающееся ощущение опасности, тем более муторное и труднопереносимое, что опасность эта исходила от тех, кто сражался на стороне Фолко, из стана противников Олмера. Как мог, он объяснил это гномам, и те встревожились.
- Может, пока не поздно, предупредить Отона? - предложил Торин. - Что-то не хочется мне вторично попасть под копье!
- Не знаю, - с трудом выговорил хоббит. - Мне уже опротивело сражаться против своих. Похоже, Малыш, ты был прав, когда советовал нам сдаться.
- Ты сейчас просто вымотался, - помолчав, сказал Торин. - Поэтому и говоришь такое. Нет, сейчас все как раз застыло - что еще перевесит...
- А! Будь что будет! - с какой-то усталой отрешенностью махнул рукой Фолко. - Давайте спать. Кто знает, удастся ли нам когда-нибудь еще выспаться?
- Не нагоняй тоску, - поморщился Торин. - Лучше иди к Отону - клянусь Дьюрином, толку больше будет.
И Фолко пошел, понуждаемый друзьями; Отон выслушал его сбивчивые речи молча, не сказал в ответ ни слова, лишь приказал тотчас объявить тревогу и срочно поднимать отряд.
Погоня обнаружила себя через два дня. На сей раз их преследовали не эльфы и не гномы, а только люди - но они оказались не менее упорны, чем их предшественники на том берегу. Зеленеющие весенние леса затрудняли им погоню - однако следа они не теряли и, хотя не могли пока нагнать дружину Отона, не отставали больше, чем на два дневных перехода.
- Эта погоня будет последней, - вздохнул хоббит, которого не покидало мрачное расположение духа.
Похоже, с ним были согласны и остальные дружинники. Как-то разом пресеклись разговоры, все ходили насупленные и озабоченные. Дорога на север пока что была открыта, но там внутренний пояс охраны Дома Высокого, наверняка куда более плотный, чем внешний, о который разбились все их зимние попытки... Было от чего призадуматься.
Развязка наступила, когда уже стоял июнь, теплый и солнечный, навевающий совсем не воинственные мысли; их настигли, и уходить было уже некуда... Сначала примчались на взмыленных конях дозорные - передовые, боковые, задние; у каждого была одна и та же весть: "Наступают!"
Отон стиснул зубы и скомандовал поворот, пытаясь проскочить между сходящимися, точно тиски, врагов. Однако было поздно. Головной разъезд натолкнулся на готовых к бою панцирников Серединного Княжества - двое дозорных погибли тотчас, сбитые наземь тяжелыми метательными звездами; третий, раненный в плечо и в руку, сумел-таки доскакать до своих.
Отону оставалось только одно, и он сделал это: всеми силами обрушился на один из отрядов, сдавливающих горло дружине, и попытал счастья в открытом бою. Пока враги еще не соединились, пока еще оставалось время...
Отон стремительно повел отряд на восток, навстречу неизвестности; присмирели, прекратив горлопанить и похваляться силой, даже туповатые тролли; отряд сжался в плотный комок, чтобы, ударив, бить наверняка. И, уже завидя мелькающие впереди фигуры мечников Княжества, Фолко уловил вдруг знакомое тяжеловатое истечение мрачной силы; он оглянулся. Отон с каменным лицом вынул из кошеля Талисман и надел его. И вновь хоббит поразился мгновенно совершившейся в нем перемене - он истончился, как будто даже увеличившись в росте; под полами широкого, скрывавшего кольчугу плаща сгустились темные сумерки; меч потемнел, и по лезвию его - хоббит готов был поклясться в этом - мгновениями проскальзывало недоброе темно-багровое пламя.
Боевые кличи различных племен смешались в один грозный рев. "Ангмар!" - "Йй-я-х-ха-а!" - "Вадар!" - "Сарья!"... Наставив копья, дружинники первыми бросились в атаку, а тролли под водительством самого Отона прицелились ударить сбоку.
Воины Серединного Княжества встретили этот натиск спокойным блеском десятков обнаженных мечей; они не попятились и не дрогнули. Железо ударило в железо; сила столкнулась с силой, число сражавшихся с обеих сторон было равным.
Фолко оказался в самой гуще боя. Ни он, ни державшиеся рядом с ним гномы, естественно, сами не нанесли ни одного удара, лишь отражая сыплющиеся на них; и Фолко с отчаянием видел, как схватившийся с ним воин, потратив время на бесполезный обмен ударами с хоббитом, погибал, не заметив вовремя угрозы сбоку или сзади.
Однако мало-помалу воины Княжества стали теснить дружинников; медленно, шаг за шагом, но все же отряд Отона стал подаваться назад; и тут Капитан вывел скрытых до времени в засаде троллей. Фолко не видел их атаки; внезапно в уши ворвался жуткий рев набегающих с поднятыми дубинами троллей - а потом правое крыло мечников, не выдержав удара с двух сторон, в свою очередь подалось назад; и тут Отон бросил в бой свой последний резерв - собранных вместе стрелков-хазгов. Тяжелые, самые тяжелые и длинные в Средиземье стрелы еще больше усугубили расстройство среди противников; и командир мечников скомандовал отход. Только что упорный строй рассыпался; командир войска Княжества правильно рассудил, что у противостоящих ему не будет времени охотиться за его рассеявшейся дружиной. Так и случилось.
Отон не дал своим увлечься погоней; бросая все лишнее и немилосердно пришпоривая коней, отряд начал поспешное отступление, более похожее на бегство.
Только в сумерках они наконец остановились. Загнаны и обессилены были все - и кони, и люди. Наскоро сосчитав уцелевших, Отон молча втянул голову в плечи - от отряда осталась ровно половина. И теперь рухнули последние надежды на прорыв. Оставалось либо повернуть назад и погибнуть в неравном бою, либо с позором возвращаться к Вождю.
Предводитель дружины сдернул с руки Талисман. Он очень помог в этом бою, если бы не он - тролли ничего не смогли бы сделать с бронированной стеной опытных воинов Княжества; расспрашивая после боя уцелевших, хоббит узнал, что Отон сам первым врубился в ряды неприятеля и бился так, что остановить его не мог никто, хотя Талисман вызвал и ответную реакцию - против Отона мечники сражались с удвоенной яростью, чувствуя в нем своего главного врага. Об этом хоббиту вечером того же дня, задыхаясь, рассказал сам Отон.
- Что же нам теперь делать, половинчик? - бесцветным голосом спросил Отон, и Фолко понял, что предводитель в отчаянии и напрягает сейчас все силы, чтобы держать себя в руках.
- Что ж тут поделаешь... - протянул Фолко, не зная, что сказать, но Отон уже продолжал - горячо, словно убеждая сам себя:
- У меня уже мозги набекрень - что делать?! И не то меня заботит, что приказ мы не выполнили, провалился бы этот приказ! В конце концов, главный ответ - на мне, хотя и вам, честно говоря, от Вождя может достаться так, что взвоете... Не то меня заботит - а вот как вывести полсотни угодивших по моей милости в западню?
- Может, разделиться? - робко предложил Фолко.
- Разделиться! - горько усмехнулся Отон. - Ты, половинчик, прошел пол-Средиземья под разными личинами, ты, быть может, и вывернешься. А троллей куда? Они ж как дети - злые, испорченные дети! Им скажи - "эльфы", они готовы любого зубами загрызть, а зачем, почему - их не волнует, такими уж их сотворил... тот, о ком ты мне рассказывал. Не могу я их бросить!
Погибнут, как скот на бойне... Да и хазги не лучше. У истерлингов такой нрав, что любое добро в чужих руках для них - что смертельная обида. Вояки они отменные, но уж очень любят на дармовщину разжиться! Я их знаю - в первом же селении полезут у хозяев в погребах шарить, ну и перебьют их, естественно... Нет! Если мы отсюда и выберемся, так только все вместе!
Глядишь, и Вождя как-нибудь уломаем.
Отон помолчал, уставившись куда-то вдаль невидящими глазами, а потом сказал, медленно, с расстановкой:
- Еще одного боя нам, половинчик, не выдержать... даже если я надену Талисман. Хотя с Талисманом, пожалуй, и вывернемся... Только что-то не лежит у меня душа надевать его снова - и так он в меня впечатался, с кровью от себя отдирать приходится... Ночью проснусь в холодном поту - вдруг потерял? А сам думаю - пропал бы он куда-нибудь...
Со всей возможной скоростью, таща на себе раненых, они уходили на юг.
Поход не удался; приказ Вождя не выполнен, а что могло быть хуже? Отон, однако, медлил почему-то с посылкой улага; то ли старался оттянуть тяжкий для него час, то ли надеялся на чудо. Он стал беспокоен, но не оттого, что у них на плечах висела погоня - преследователи давно отстали; что-то грызло его изнутри, и сперва Фолко полагал, что это просто горечь поражения, однако вскоре он убедился, что это не так. Отряд не был разбит, напротив, он избежал всех расставленных ловушек и сам нанес врагу немалые потери.
Три дня Отон бросал на хоббита какие-то странные взгляды, а на четвертый позвал его к себе и спросил напрямую - не чувствует ли тот чего-то необычного? Дело в том, что его, Отона, тянет не на юг, куда по логике вещей должен отходить отряд, а на восток, в глухие и дикие места, невысокие, сильно сглаженные временем горы, покрытые густым лесом, молодым и еще не прореженным рубками.
- Что-то там есть, клянусь тебе, - стискивая кулаки, говорил Отон хоббиту. - Постарайся, половинчик, ты уже дважды - нет трижды! - спасал мне жизнь. Что может тянуть меня туда?
- Если тянет, и сильно, - тихо ответил Фолко, - этому не нужно сопротивляться. Талисман больше надевать нельзя, но посмотреть, что там, куда тебя тянет, необходимо. Без этого мы ничего не поймем. А в крайнем случае... я помогу тебе.
Это смелое заявление само собой сорвалось с языка хоббита, однако, произнося его, он вдруг преисполнился странной уверенности, возникшей невесть откуда, что и впрямь сможет помочь.
Наутро они повернули на восток.
Глава 2
НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ
Напрягая все свои силы, хоббит тянулся вперед незримыми пальцами дивно обострившихся чувств. Что взволновало Отона, что заставило его повернуть отряд и брести куда-то в неизвестность без дорог, без ясной цели? Никогда опытный предводитель не вел своих воинов вслепую; а теперь случилось именно так, и дружина, чувствуя ослабевшую волю командира, не шла, а тащилась. Отон никому ничего не объяснял, кроме Фолко, и все терялись в догадках.
Смутные ощущения появились у хоббита три дня спустя - что-то давно знакомое, но глубоко погребенное под слоем позднейших воспоминаний, ожило в памяти. Он уже сталкивался с чем-то подобным - и приятного тогда испытал мало. Но всплывшие на поверхность блики не были во всем тождественны этим, новым; сейчас к чувству застарелой угрозы и дремлющей ненависти прибавилось новое - наполненность этих призраков прошлого какой-то странной силой, словно тени плясали над зарытым в землю драгоценным кладом. Ночь хоббит промучился в тщетных попытках разобраться, что к чему; но это удалось ему лишь на следующий день.
Направление отряду задавали они с Отоном; капитан долго и с пристрастием расспрашивал Фолко о том, что тот ощущает, и вконец измучил его. Появилось и окрепло испытанное как-то у Синего Цветка чутье на направление, и, хотя Фолко не мог пока сказать, к чему они приближаются, угадать, куда нужно двигаться, чтобы приближаться, а не удаляться, он мог.
- Идем к какому-то источнику Силы, - поделился Фолко с друзьями. - Как Отон мог это учуять? Мне сейчас тоже не по себе - но он-то ощутил это куда раньше!
- Может, Талисман действует? - предположил Торин.
- Больше нечему, - мрачно заметил хоббит. - А вот мне все больше и больше это начинает напоминать самое начало нашего пути, Торин, и Черную Яму в Арноре, по дороге к Аннуминасу! Ту самую, у которой Олмер опередил нас на несколько часов.
- Не может быть! - медленно выговорил гном, глаза его расширились. - Ты уверен? Не ошибаешься? Неужто на сей раз мы его опередим?!
- Добро бы, если так, - пожал плечами Фолко. - Но эти эльфийские чувства... В них никогда нельзя быть уверенным. Пока что мы бредем, сбиваясь и путаясь, к некоему странному месту. Средоточие древней злобы, я бы так сказал... А может, и нет, не знаю...
На следующий день Отон, хмурый, осунувшийся, приказал отряду не сниматься с лагеря, пока он, Отон, не вернется из разведки.
- Ты пойдешь со мной. - Палец предводителя указывал на хоббита.
Их кони неторопливо шли бок о бок, осторожно пробираясь через густой подлесок, временами они переглядывались и молча кивали друг другу - направление было верным, они не уклонились в сторону. Беспокойство хоббита росло с каждой минутой - впереди было что-то непонятное. Арнорские воспоминания поблекли, отступили перед напором неведомого раньше чувства, которому он не мог найти определения: разбитое - и сохранившее остатки былой мощи; нелюдское - и человеческое; все было так причудливо смешано, что у Фолко начинала кружиться голова, когда он пытался отдаться потоку своих чувств и разобраться в происходящем - сознание не выдерживало... И когда вдруг стало особенно муторно, Отон внезапно натянул поводья с невольно вырвавшимся у него хриплым стоном. Конь Фолко тоже резко встал, и хоббит пришел в себя.
Они стояли на краю ямы, глубокой и округлой. Трава покрыла когда-то крутые склоны, ныне оползшие и оплывшие. На дне не росло ничего, кроме сорного болиголова, но и тот выглядел каким-то хилым, не достигая и трети высоты своих собратьев, стеной стоящих по краям поляны.
"Знакомо - и не знакомо, - подумал хоббит, отрешенно глядя вниз. - Там было пусто, а здесь еще нет".
Перед глазами мельтешили голубоватые лепестки, зрение дивно обострилось - и там, на дне, он различал скрытые корнями травы и землей смутные черные провалы, замкнутые клубки тьмы; и эта тьма имела свое сердце. Хоббит зажмурился - черный, иссиня-черный комочек где-то под поверхностью земли, сумевший-таки затянуть страшную рану, - тут не было скалы, до которой мог выжечь все Небесный Огонь. Этот комочек... он казался бездонным колодцем, ведущим куда-то в неведомое, откуда тянуло могильным холодом.
Фолко скосил глаза на Отона - и поразился происшедшей в том перемене.
Как никогда, лицо Капитана казалось лицом мертвеца - позеленевшее, безжизненное, заострившийся нос, желтоватая кожа туго обтягивала кости черепа. "Словно Талисман надел", - пронеслась мгновенная мысль. Глаза Отона заставили испуганно отшатнуться случайно заглянувшего в них хоббита - зрачки исчезли, темно-багровый огонь наполнял их, они горели, словно у дикого зверя; и когда Отон заговорил, голос его был подобен карканью ворона:
- Так вот что ты искал, Вождь... Раньше находил ты, а теперь я... И я возьму это!
- Что?! Что ты возьмешь? - закричал Фолко, забывая обо всем.
- Там, на дне, - с жуткой усмешкой ответил Отон, - Сила! Я возьму ее, возьму то, в чем она содержится. Ты поможешь мне и будешь вознагражден.
Помоги мне найти ее! Я чую, где она, но не очень определенно. Где-то под землей, вот в этом круге...
- Нет, Отон! - Невесть откуда взявшийся металл зазвучал в голосе хоббита. - Мы не выполнили один приказ Вождя - неужели нарушим и другой, важнейший из важных? Он ведь отдал его, расставаясь с тобой, он ведь сказал, что нужно делать, когда найдешь такое место!
Отон вновь усмехнулся жуткой, мертвенной усмешкой.
- Когда я возьму то, что там есть - не знаю пока, что это - мне будет некого бояться, запомни это, половинчик! Я не забуду тебя, если ты сейчас поможешь мне! Я спущусь вниз.
- Нет! - с отчаянием крикнул Фолко. - Не бери этого! Ни ты, ни я не знаем, что там, хотя... Вспомни, ты ведь не хотел надевать Талисман! А ведь эта штука посильнее его! Он и так впечатался в тебя - потому-то ты и ощутил близость этого места! Это гибель, я чувствую - там мрак и холод могилы! Талисман - тоже гибель, только медленная... И это тоже! Не ходи туда!
- А почему же не гибнет Вождь? - с прежней зловещей усмешкой сказал Отон. - Он рылся в таких ямах раз пять, я слышал! И теперь я узнаю, что он там делал!
- Отон, это смерть! Остановись, Капитан! Я не пущу тебя!
- Интересно, как ты сможешь помешать мне, козявка! - загремел Отон, и ярость исказила его лицо чудовищной гримасой. - Я приказываю - повинуйся!
Иначе я раздавлю тебя, как муху! Ну же! Полезай вниз!
Фолко легко соскочил с седла. В груди что-то тонко звенело, но он чувствовал, что стоит, быть может, на пороге самой мрачной тайны Олмера, и отступать было уже некуда. И он не мог, не хотел пропустить Отона вниз! Он был искренен, он не хотел гибели воина, хотя тот и был врагом его самого и его дела.
- Ты пройдешь только через мой труп, Отон! - крикнул он, выхватывая из ножен меч.
Отон громко расхохотался.
- Ты выбрал! - прорычал он.
Его сверкающий двуручный меч с шипением рассек воздух над головой хоббита, ловко уклонившегося от удара. Сталь лязгнула раз, другой, третий; отброшенный Фолко с трудом устоял на самом краю ямы.
- Отон! А теперь посмотри сюда! - В руке хоббита было зажато два метательных ножа. - Ты знаешь, что я могу делать ими. Еще шаг - и эта штука будет у тебя в горле, и твой хваленый меч тебе не поможет. Прекрати безумствовать, вернемся в лагерь, сделаем, как велит Вождь!
Вместо ответа Отон издал неистовый вопль - и прыгнул. Нож Фолко встретил его в воздухе. В тот миг хоббитом двигало отчаяние - огромное, давящее: он не хотел, чтобы Отон брал то неведомое, что скрывала в себе зловещая яма, не хотел, потому что, как ни странно, успел привязаться к Отону - пусть тот и был врагом.
Фолко не промахнулся. Нож рассек щеку Отона; брызнула кровь, а сам предводитель с болезненным стоном повалился на бок, прижимая ладонь к ране. Алые струйки бежали между пальцами; хоббит замер в оцепенении - он действовал по наитию, что-то подсказывало ему, что безумие может быть смыто кровью, что это поможет разорвать тенета, что опутали разум Отона.
И он оказался прав. Когда предводитель отряда медленно и с трудом приподнялся, его взгляд вновь был чист; он посмотрел на покрытую кровью руку и улыбнулся, а потом с каким-то облегчением обычным своим голосом приказал хоббиту:
- Ну не стой столбом! Тряпка у тебя какая-нибудь есть?
Хоббит кинулся перевязывать Капитана; тот кряхтел, сопел, а когда Фолко окончил, неожиданно положил руку ему на плечо.
- Что-то накатило на меня, - признался он. - Накатило и потянуло... вниз, во тьму. Что я тут наговорил? С трудом вспоминаю... Ты спасаешь меня в третий раз - правда, если бы ты ненароком попал мне в горло, как обещал?
- Не попал бы, - внутренне возликовав, твердо ответил Фолко. - Я хотел... чтобы ты очнулся, а сделать это иначе никак не мог... А в горло ни-ни! Я целился в щеку. Смотри! Сейчас я попаду вон в тот сучок. - Нож блеснул в воздухе, вонзившись в тонкую ветку березы шагах в пятнадцати от них. - А теперь - туда же, но на два пальца ближе к стволу... - Клинок впился точно в указанное место. - Вот так-то! - закончил хоббит не без гордости.
- Да, я вижу, ты мастер... - помолчав, с уважением произнес Отон. - Наверное, я и впрямь сходил с ума... Как мне хотелось взять то, что там есть! Но ты был прав, Вождь действительно приказал мне, что если мы найдем нечто подобное, немедленно выставить вокруг охрану - и ни в коем случае не спускаться вниз! Да, ты прав - оставим это Вождю... Хотя, скажу я тебе, половинчик: не нравится мне, что Вождь роется в этих ямах. Нелюдь копала их, чует мое сердце! Человеку, Смертному, нечего делать там. Помнишь, я говорил тебе, что Вождь меняется? Раньше я не понимал этого - а теперь, поносив этот Талисман, понял... Я выполню его приказ - но попробую уговорить его не ходить сюда - как ты уговорил меня. Если нужно будет, я постараюсь повторить твой удачный опыт. - Он поднес руку к повязке и едва заметно усмехнулся.
- Но... может, просто не говорить Вождю о том, что мы нашли? - робко предложил хоббит.
- Не говорить! - желчно усмехнулся Отон. - Если не сообщу я, сообщат другие...
- А как они узнают? - удивился Фолко. - Мы здесь вдвоем...
- Разнюхают! - с раздражением бросил Отон. - Я наперечет знаю всех людей Вождя в моем отряде, которые получили такие же приказы. Будь уверен, не сегодня-завтра они отыщут эту яму... Нет, пусть все идет, как должно идти! Может, у меня просто в голове помутилось... Да и кто знает, что нужно Вождю в этих местах?
- А он не раз находил такие? - спросил хоббит, частично зная ответ, но желая лишний раз проверить свои старые догадки.
- Я знаю, что он нашел шесть таких мест, - доверительно ответил Отон. - Говорят, что это следы Небесного Огня... Многие искали их для него, даже какой-то книжник из Аннуминаса по имени Архар. И я знаю - но ты молчи об этом! - что Вождь все время рассылает в разные стороны людей на поиски таких ям. На моей памяти он дважды щедро награждал находивших. Так что давай возвращаться в лагерь, пошлем Вождю улага... Быть может, этим я спасу от его гнева и себя и отряд.
Спустя час они уже были подле шатров. На тревожные расспросы Отон ответил, что неудачно напоролся на ветку; он тотчас приказал двум десяткам заступить в охранение, а Гарлогу готовить посланца к Вождю.
Маркелов Олег
Свержин Владимир
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Шилова Юлия