котик, который соскучился по твоей любви и ласке и жаждет припасть к
мисочке со сладким молочком, которую ты несомненно ему приготовила.
Володька, твои шуточки, что ли?!
я. - Мне нужна твоя помощь, о ангел сердца моего.
с тобой поклялась больше никаких дел не иметь, так как ты - форменный
развратник.
помощь, - а вот это я сказал.
адресу обращаешься.
Газет не читаешь, что ли?
больничном, одна, без газет, радио и телевизора - и включать не хочу.
Только книжки читаю.
- Если не врет, конечно. И мой долг - рекорд этот побить. Сильно-сильно,
чтобы и близко подходить не смел к такой женщине...
смысле, что ты думаешь, - твердо заявил я. - А я подарю тебе такую
чудесную ночь...
наживку Женька должна была заглотнуть. Так и произошло.
без фокусов.
машине в милицию так никто не сообщил. Поднявшись на третий этаж, я
позвонил. Женька сразу же открыла дверь. Видно было, что к моему приходу
она успела капитально привести себя в порядок, так как похожа была на
большую куклу, которую хотелось поскорее раздеть, дабы проверить - не из
пластмассы ли она сделана.
мою, - пропел я вместо приветствия и принялся снимать с себя всю одежду. Я
искренне надеялся, что у хозяйки, увидев мои ранения, хватит ума не
бросаться на меня сразу же.
я был вымыт, смазан, профессионально перебинтован, залит необходимым
количеством спирта (вовнутрь) и даже уже начинал подумывать о досрочном
выполнении данного мною по телефону обещания.
и по горло накрывшись теплым одеялом, влетела Женька. В вытянутой руке
она, словно орудие убийства, держала какую-то тряпку.
расставленные руки.
в постели?
игрушечный Рэмбо.
пожимать было уже почти что совсем не больно.
сомнения это были трусы, найденные мною в машине. Но как они попали сюда?
мог.
разорвутся, если ты их попробуешь натянуть, а? Ты меня что, за полную дуру
держишь? Что же я, женские трусы от мужских отличить не смогу?! Имел
наглость от какой-то своей паршивой сучки, которая тебя порезала,
заявиться сразу же сюда, рассказать байку о какой-то драке с крутым
мужиком и просить помощи... Да если бы ты с мужиком дрался, он бы тебе
брюхо вспорол, а не две царапины сделал! Вот, - она гневно взмахнула
трусами, как флагом, - даже из кармана вынуть позабыл. Где это вы там
забавлялись, что даже для белья места не нашлось? - Женька брезгливо
втянула носом воздух. - Она что у тебя, прямо в них и кончала? - трусики
полетели мне в лицо.
и злосчастный предмет туалета, также засунув его в карман. Ну прямо
клептомания у меня начинается! "Интересно, а терапевт ее может вылечить?"
- подумал я, но решил отодвинуть выяснение этого вопроса на более поздние
сроки.
- То есть знаю, но...
границ.
вылез из-под одеяла и пошел вслед за ней. Идти голым как-то не хотелось, и
я прикрылся этими несчастными трусами. В одном чертова врачиха была права
- мне они действительно, ну, никак не годились.
купленную мною газету. Вся моя одежда уже была развешана над газовой
плитой. Когда я вошел, ревнивица повернулась в мою сторону, и сразу же
взгляд ее упал на трусы. Я поспешно спрятал этот свой антиамулет за спину.
Женька, вытаращив глаза. - Прямо в моем присутствии! - неожиданно она
замолкла и окинула меня внимательным и хмурым взглядом. В глазах ее
появилось какое-то странное выражение. - Тебе нужно немедленно кое-что
принять. У меня этого нет, поэтому придется сбегать в аптеку. Иди ложись!
И немедленно выкинь эту грязную тряпку, - она встала и протиснулась мимо
меня к двери, в какой-то момент плотно прижавшись ко мне всем своим телом.
тряпку" и попытался обнять свою исцелительницу, но она, ловко увернувшись,
выбежала в коридор.
как сумасшедшие к чему-то совершенно нереальному, а через секунду уже
готовы бежать ради них хоть на край света. Лично я ни на первое ни на
второе в отношениях с женщинами был совершенно не способен.
вместе с найденным на кухне хлебом. Для такого напряженного дня было,
конечно, маловато, но после трехдневного женькиного затворничества эти
предметы оказались единственными во всей квартире ингредиентами, из
которых можно было составить хоть что-нибудь более или менее съедобное.
размышлять о своем теперешнем положении. В расследовании смерти Платонова
я пока что продвинулся лишь на один шаг - узнал, кто его убил. Но так и не
узнал - за что. А без достаточно убедительных мотивов мне никто не
поверит, тем более, что Фронт, это было ясно, никогда не сознается в
содеянном, так как знает, что его всегда прикроют оставшиеся в живых
сообщники Длинного.
какую? Я разобрал недавно найденный экземпляр за номером 144, но и у него
внутри ничего интересного не обнаружилось.
казалось абсолютно дохлым. К тому же все осложнялось тем фактом, что за
мной, похоже, уже начали охоту гошины друзья.
паспорт эсэсэровского образца. Прописка в нашем городе. Лев Алексеевич
Борисов - я опять порыскал в памяти, но ничего конкретного так вспомнить и
не смог, хотя имя казалось знакомым просто до боли.
Женька задерживалась. Я решил, что нужного лекарства в ближайшей аптеке не
оказалось, и она поехала в другую, или к себе в больницу.
пусть немного ревнивых, но таких ласковых, нежных, заботливых, любящих и
преданных женщин. Мне даже стало жарко от всех этих нахлынувших вдруг на
меня чувств, и я встал с постели и, завернувшись в простыню, вышел на
балкон.
милицейской машины. Почти одновременно с другой стороны из нее выскочил
сержант с пистолетом наперевес.
заложила! - я рванул на кухню, на ходу скидывая простыню. Там я сдернул с
веревки так и не успевшие толком просохнуть брюки и рубаху, схватил
борисовский пиджак и лихорадочно принялся натягивать на себя все это,
одновременно пытаясь распихать по карманам все свое уцелевшее богатство.
аршинными буквами заголовок: "Наш журналист начинает собственное
расследование. Милиция же по-прежнему считает убийцей его. Кто выиграет
смертельную гонку?"
пожалеет. Сунув газету в карман, я отцепил от веревки сырые кроссовки,