любимейший сын Отца-Аккумулятора и Матери-Накопительницы.
волосами бедного Яала, чтобы утащить его в темницу казнимых!
хилого Яала, чтобы отвести его перед лицо мудрейших, которые разъяснили бы
ему, сколько он потерял, оставаясь в несчастных живых, когда мог сотни,
тысячи раз великолепно самоуничтожиться. И он уже склонился душой к
радостной гибели, когда вы исторгли его из моих нежных рук для продолжения
унылого существования.
восторг самопотерь, радость самосохранения? Подумай, в какую ересь
впадаешь, безрассудный Уул!
электрическое поле, коварный дар недоброго Отца-Аккумулятора.
Отвратительная яркость твоих откровений сама раскроет таящуюся в них
глубину заблуждений. Сверкай! Истина в сумраке, а не в свете!
оставалось лишь любоваться неистовыми прыжками Уула на его живом
пьедестале и исступленным сиянием его тела. Пленник каждому утверждению
Оора противопоставлял свое, но странно противопоставлял, мне все больше
казалось, что говорят они, в сущности, одно и то же, им только
воображается, будто они разнодумающие. Два конца одной палки, сказал я
себе.
постаменте. Истина сверкает, а не таится. Жестокие боги сгущают сумрак.
Жестокие боги утягчают бытие. Слава Жестоким богам! Слава их беспощадному
разуму! Слава творимому ими страданию. Какой великий порыв в деяниях
Жестоких богов! Они испытывают, а не карают. Они взывают к нам: способны
ли вы на смелое решение? Их священная цель - не в понуждении к унылому
бытию, а в отвержении его. Не смиряться, а восставать. Осуществлять себя
не в существовании, а в отрицании существования. Отрицай холод и темноту,
вечную пыль и вечный голод, хищную воду и неласковую землю, темные звезды
и сумрачные солнца! И высшее из отрицаний - отрицание себя, восстание на
собственную жизнь! Ах, вот она, истиннейшая из необходимостей,
всецелостное избавление от всяких пут - самоуничтожение! Вот она, высшая
свобода, - освобождение себя от себя! О благороднейшая из
самостоятельностей - самоубийство! Только тот достигает совершенной
завершенности, кто совершает завершение жизни смертью! Свобода, свобода,
свобода - в свободе от существования! Славьте свободную смерть! Да
исполнится воля Жестоких богов, неотразимо влекущих нас к гибели!
Презренные жизнехвататели и жизневыскребатели, тусклые жизнеползуны, зову,
зову, зову вас к огненному самоосвобождению! Во имя смерти! Во имя смерти!
взметнулись волосы, сотней злых рук они впились в тело и ноги Уула, стали
рвать его. Бешенство руковолосых остановил трижды повторенный возглас
Верховного отвергателя:
смертепоклонника!
темницу, куда не доходит сияние Пыльных Солнц, и не проникают заряды
Отца-Аккумулятора, и не слышен громовый голос Матери-Накопительницы
молний. Пусть он станет нижайшим из низких, ничтожнейшим из ничтожных,
голоднейшим из голодных, тупейшим из тупых. И когда он возрадуется своему
заключению, и придет в ликование от мук существования, и объявит себя
отвергателем конца, только тогда вывести его наружу.
сказал Оану:
конца и объяснить, кто мы и как поможем его сторонникам. Знакомиться с
Оором я не захотел, стать его помощником - тем более.
паукообразными, Лусин мысленно прошептал мне:
страдания надо испытать, чтобы дойти до таких ужасных взглядов, до таких
отчаянных поступков.
изуверство. Обе секты, как справедливо назвал их наш друг Лусин, самые
настоящие изуверы, и, по чести сказать, я бы затруднился установить, кто
из них хуже.
помочь, но всему народу, а не сектам. Отвергатели ничем не лучше
ускорителей. Я не обидел тебя, Оан?
аранам, помогите.
корабли все, что мы видели и что переводил Оан.
Матери-Накопительнице, а, судя по всему, они играют важную роль, - сказал
Олег. - Наше мнение - вызволить завтрашние жертвы. Самосожжения не
допускать.
общими решениями и поступками. Только что мы постановили не вмешиваться в
распри отвергателей и ускорителей и взяли на себя лишь одну миссию -
облегчить условия существования на планете. Но как помешать самосожжению
без борьбы с ускорителями?
сект? Освобождение самосожженцев превратит ускорителей в наших врагов, -
нужно ли идти на это?
хочешь спасти несчастных?
самоубийцы, или насильственно казнимые, они - жертвы, - заметил Ромеро. -
И это - главное!
им?
удавались. Мы просто не можем бездействовать, когда наших братьев казнят.
Завтрашнее нападение - акт отчаяния.
принудить себя к решению. Мэри с удивлением сказала:
стихией, Эли.
чужому несчастью мы себе не разрешим.
космонавт поддерживал только крутые решения:
позволит, я подведу своего "Змееносца" на дистанцию максимального
сближения с планетой.
осужденных с эшафота!
ему на родной планете было лучше, чем на борту планетолета. Я вышел к
океану. Он накатывался на берег - где рядом, где в отдалении тяжко ухали
подъеденные скалы. Мне хотелось ступить на океан, пройтись по нему:
анализаторы установили, что плотность жидкости почти с плотность ртути,
даже железо не смогло бы потонуть в таком океане, не то что я в легком
скафандре. Но жидкая среда была агрессивна, я побоялся рисковать перед
завтрашним испытанием. Вдоль берега перебегали мерцающие силуэты морских
зверей. Я бросил в темную жидкость два куска стали. Первый достиг
поверхности и вспыхнул, наверх вырвался столб пламени, на пламя метнулись
морские хищники и мигом заглотали его. А второй кусок какой-то мерцающий
хищник захватил еще в воздухе. Сталь ярко засветилась в его теле,
раскалилась, расплавилась, растеклась и растворилась - и через минуту
опять ничего не было, кроме темного океана и фосфоресцирующего хищника,
жаждущего новой подачки, и других хищников, ошалело заскакавших вокруг в
надежде урвать такой же кус.
Арания. Черная мгла преобразовывалась в мглу желтую. Из черного океана
выкатились три оранжевых шара и торопливо поползли наверх. Океан уползал
от суши, оставляя кромку изуродованного берега и вал выброшенных осадков.
Морские звери погружались на глубину, - это все были твари ночного бдения.
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Посняков Андрей
Перумов Ник