несколько замешкались. Ротмистр, нетерпеливо постукивая каблуком,
дождался, пока Зойза справится с подбородочным ремнем, и скомандовал
"направо" и "бегом вперед". Он сам побежал впереди, неуклюже-ловкий,
сильно отмахивая покалеченной рукой, ведя секцию под темную арку мимо
железных баков с гниющими отбросами, во двор, узкий и мрачный, как
колодец, заставленный поленницами дров, свернул под другую арку, такую же
мрачную и вонючую, и остановился перед облупленной дверью под тусклой
лампочкой.
мной. Остальные останутся здесь. Капрал Гаал, по свистку вторую тройку ко
мне наверх, на четвертый этаж. Никого не выпускать, брать живым, стрелять
только в крайнем случае. Первая тройка и кандидат Сим, за мной!
следом. За дверью оказалась крутая каменная лестница с липкими железными
перилами, узкая и грязная, озаренная каким-то нездоровым гнойным светом.
Ротмистр резво, через три ступеньки, бежал вверх. Максим нагнал его и
увидел в его руке пистолет. Тогда Максим на бегу снял с шеи автомат, на
секунду он ощутил тошноту при мысли, что сейчас, может быть, придется
стрелять в людей, но отогнал эту мысль - это были не люди, это были
животные, хуже усатого Крысолова, хуже пятнистых обезьян, - и гнусная
слякоть под ногами, гнойный свет, захарканные стены подтверждали и
поддерживали это ощущение.
лохмотьями рогожи - испуганное старушечье лицо. С мявом шарахается из-под
ног ополоумевшая кошка. Третий этаж. Какой-то болван оставил посередине
площадки ведро с помоями. Ротмистр сшибает ведро, помои летят в пролет.
"Массаракш..." - рычит снизу Панди. Парень и девушка, обнявшись, прижались
в темном углу, лица у них испуганно-радостные. "Прочь, вниз!" - каркает на
бегу ротмистр. Четвертый этаж. Безобразная коричневая дверь с облезшей
масляной краской, исцарапанная жестяная дощечка с надписью: "Гобби, зубной
врач. Прием в любое время". За дверью кто-то протяжно кричит. Ротмистр
останавливается и хрипит: "Замок!" По его черному лицу катится пот. Максим
не понимает. Набежавший Панди отталкивает его, приставляет дуло автомата к
двери под ручкой и дает очередь. Сыплются искры, летят куски дерева, и
сейчас же, словно в ответ, за дверью глухо, сквозь протяжный крик, хлопают
выстрелы, снова с треском летят щепки, что-то горячее, плотное с гнусным
визгом проносится у Максима над головой. Ротмистр распахивает дверь, там
темно, желтые вспышки выстрелов озаряют клубы дыма. "За мной!" - хрипит
ротмистр и ныряет головой вперед навстречу вспышкам. Максим и Панди рвутся
вслед за ним, дверь узкая, придавленный Панди коротко вякает. Коридор,
духота, пороховой дым. Угроза слева. Максим выбрасывает руку, ловит
горячий ствол, рвет оружие от себя и вверх. Тихо, но ужасающе отчетливо
хрустят чьи-то вывернутые суставы, большое мягкое тело застывает в
безвольном падении. Впереди, в дыму, ротмистр каркает: "Не стрелять! Брать
живьем!" Максим бросает автомат и врывается в большую освещенную комнату.
Здесь очень много книг и картин, и стрелять здесь не в кого. На полу
корчатся двое мужчин. Один из них все время кричит, уже охрип, но все
кричит. В кресле, откинув голову, лежит в обмороке женщина - белая до
прозрачности. Комната полна болью. Ротмистр стоит над кричащим человеком и
озирается, засовывая пистолет в кобуру. Сильно толкнув Максима, в комнату
вваливается Панди, за ним гвардейцы волокут грузное тело того, кто
стрелял. Кандидат Зойза, мокрый и взволнованный, без улыбки протягивает
Максиму брошенный автомат. Ротмистр поворачивает к ним свое страшное
черное лицо. "А где еще один?" - каркает он, и в тот же момент падает
синяя портьера, с подоконника тяжело соскакивает длинный худой человек в
белом запятнанном халате. Он как слепой идет на ротмистра, медленно
поднимая два огромных пистолета на уровень стеклянных от боли глаз. "Ай!"
- кричит Зойза...
прыгнул изо всех сил, но человек все-таки успел один раз нажать на
спусковые крючки. Максиму опалило лицо, пороховая гарь забила рот, а
пальцы его уже сомкнулись на запястьях белого халата, и пистолеты со
стуком упали на пол. Человек опустился на колени, уронил голову и, когда
Максим отпустил его, мягко повалился ничком.
этого сюда же, - приказал он Панди. - А ты, - сказал он бледному и мокрому
Зойзе, - беги вниз и сообщи командирам секций, где я нахожусь. Пусть
доложат, как у них дела. - Зойза щелкнул каблуками и метнулся к двери. -
Да! Передай Гаалу, пусть поднимется сюда... Перестань орать, сволочь, -
прикрикнул он на стонавшего человека и легонько стукнул его носком сапога
в бок. - Э, бесполезно. Хлипкая дрянь, мусор... Обыскать, - приказал он
Панди. - И положите их всех в ряд. Тут же, на полу. И бабу тоже, а то
расселась в единственном кресле...
него было смутно на душе. Не этого он ожидал. Теперь он и сам не знал,
чего ожидал - желтых, оскаленных от ненависти клыков, злобного воя,
свирепой схватки не на жизнь, а на смерть... Ему не с чем было сравнить
свои ощущения, но он почему-то вспомнил, как однажды подстрелил тахорга, и
как это огромное, грозное на вид и беспощадное по слухам животное,
провалившись с перебитым позвоночником в огромную яму, тихо, жалобно
плакало и что-то бормотало в смертной тоске, почти членораздельно...
словно свело судорогой, и Максим понял: не ему судить здесь и определять,
что верно и что неверно. Он еще чужак, он еще не знает их ненависти и их
любви... Он снова поднял женщину и положил ее рядом с грузным человеком,
который стрелял в коридоре. Панди и второй гвардеец, пыхтя, выворачивали
карманы арестованных. А арестованные были без памяти. Все пятеро.
поманил к себе Максима. Максим подошел, браво щелкнув каблуками.
язык?
наставления Гая.
что это ложная память.
вытянулся перед ротмистром.
хватит?
второй секции.
командиры секций и доложили, что операция проходит успешно, двое
подозрительных уже взяты, жильцы, как всегда, оказывают активную помощь.
Ротмистр приказал скорее заканчивать, а по окончании передать в штаб
парольное слово "Тумба". Когда командиры секций вышли, он закурил новую
сигарету и некоторое время молчал, глядя, как гвардейцы снимают со
стеллажей книги, перелистывают их и бросают на кровать.
осторожнее, не попорти, я возьму ее себе... - Затем он снова повернулся к
Максиму. - Как ты ее находишь? - спросил он.
без горизонта, сумерки и женщина, выходящая из моря. Ветер. Свежо. Женщине
холодно.
под тобой была белая палуба, а позади, на корме, был еще один мостик,
только пониже. А на берегу была не эта баба, а танк, и ты наводил под
башню... Знаешь ты, щенок, что это такое, когда болванка попадает под
башню? Массаракш... - прошипел он и раздавил окурок об стол.
никуда не наводил.
говорите.