глядя прямо ему в глаза, сказал:
Гаг сел - не держали ноги. Рядом из траншеи торчала голова Драмбы. Гаг
бессмысленно уставился на нее.
победил. Вернее, все победили.
кого осталось устье Тары? Это может быть вам все равно, у кого оно
осталось, а нам не все равно!
только гражданское население...
больше не существует, понимаешь? Из устья Тары никто никого не выбивал.
Просто и алайцы, и имперцы побросали оружие и разошлись по домам.
это рассказываете, Корней. Я вам не верю. Я вообще не понимаю, чего вам от
меня надо. Зачем вы меня здесь держите? Если я вам не нужен - отпустите. А
если нужен - говорите прямо...
сообщить не могу. Вижу, что тебе здесь не нравится. Знаю, что ты
стремишься домой. Но тебе придется еще потерпеть. Сейчас у тебя на родине
слишком тяжело. Разруха. Голод. Эпидемии. А сейчас еще и политическая
неразбериха... Герцог, как и следовало ожидать, плюнул на все и бежал, как
последний трус. Бросил на произвол судьбы не только страну...
низложен. Впрочем, можешь утешиться: императору тоже не повезло.
держать. Я не военнопленный и не раб.
себе представляешь, что там у вас делается. А там такие, как ты, сколотили
банды, им все хочется поставить скелет на ноги, а этого, кроме них, никто
уже не хочет. За ними охотятся, как за бешеными псами, и они обречены.
Если тебя сейчас отправить домой, ты, конечно же, примкнешь к такой банде,
и тогда тебе конец. И дело, между прочим, не только в тебе, дело еще и в
тех людях, которых ты успеешь убить и замучить. Ты опасен. И для себя, и
для других. Вот так, если откровенно.
хватка у этого бойца была железная, и бил он в самую точку. Ну, что ж, за
откровенность спасибо. Значит, теперь так и будем: ты мне сказал, но я
тебе тоже сейчас скажу. Хватит строить из себя мальчика в штанишках.
Надоело.
не мог и не хотел сдерживаться. - Что ж, воля ваша. Только смотрите, как
бы я ЗДЕСЬ не стал опасен!
торжествовал, что ему удалось вызвать это холодное свечение в обычно
добрых до отвращения глазах великого лукавца, а потом вдруг с изумлением и
негодованием обнаружил, что свечение это исчезло, и снова у него, сатаны,
улыбочка, и глаза снова прищурились по-отечески, змеиное молоко! И вдруг
Корней фыркнул, захохотал и закричал, разведя руки:
себя по темени. - Думай! Мозгами шевелить надо! Неужели ты зря здесь пятую
неделю торчишь?
царапая лодыжки колючками. Он ничего не видел и не слышал вокруг, перед
глазами его стояло иссеченное морщинами землистое лицо с безмерно усталыми
покрасневшими глазами, и в ушах звучал хрипловатый голос: "Сопляки! Мои
верные, непобедимые сопляки!" И этот человек, последний родной человек,
оставшийся в живых, сейчас где-то спасался, прятался, томился, а его
гнали, охотились за ним, как за бешеным волком, вонючие орды обманутых,
купленных, осатаневших от страха дикобразов. Чернь, сброд, отбросы - без
чести, без славы, без совести... Вранье, вранье, не может этого быть!
Лесные егеря, гвардия, десантники. Голубые Драконы... что, они тоже
продались? Тоже бросили? Да ведь у них же ничего не было, кроме него! Они
ведь жили только для него! Они умирали за него! Нет, нет, ложь, чушь...
Они взяли его в стальное кольцо, ощетинились штыками, стволами,
огнеметами... это же лучшие бойцы в мире, они разгонят и раздавят
взбесившуюся солдатню... О, как они будут их гнать, жечь, втаптывать в
грязь... А я - я сижу здесь. Кот. Поганый щенок, а не Кот! Подобрали
бедненького, залечили лапку, ленточкой украсили, а он знай себе машет
хвостиком, молочко тепленькое лакает и все приговаривает "так точно" да
"слушаюсь"...
лежать, закрыв голову от нестерпимого стыда. Но ведь один же! Один против
всей этой махины! И ребята, друзья мои в этом лукавом аду, замолчали,
который день не откликаются, ни строчки, ни буквы - может, их и в живых
уже нет... а может, сдались? Неужели же я ничего не могу?
кружились, проносились совершенно невозможные, немыслимые способы борьбы,
побега, освобождения... Весь ужас был в том, что Корней, конечно же,
сказал правду. Недаром работала его машина, недаром съехались, сползлись,
слетелись сюда все эти чудища с неведомых миров - сделали свое дело,
разорили страну, загубили все лучшее, что в ней было, разоружили,
обезглавили...
рубашкой стало прохладно, когда тень робота упала на него, и ему стало
легче. Все-таки он был не совсем один. Он еще долго лежал ничком, а солнце
двигалось по небу, и Драмба бесшумно двигался возле, оберегая его от зноя.
Потом он сел. Голые ноги были исполосованы колючками. На колено вспрыгнул
кузнечик, бессмысленно уставился зелеными капельками глаз. Гаг брезгливо
смахнул его и замер, разглядывая руку. Костяшки пальцев были ободраны.
молотил. Родительницу всех этих... ловкачей. Хорош Кот. Только истерики
мне и не хватало. Он оглянулся в сторону дома. Зеленое облачко едва
виднелось на горизонте.
- Дикобраз ты, а не Кот. Выдрать тебя некому. Угрожать вздумал, сопляк...
То-то Корней закатился...
вплотную. - Сколько тебя учить, дубина, - прошипел он яростно. - Кому ты
подчиняешься? Кто твой непосредственный начальник?
Домой.
стервятники. На падаль. Гаг прежде всего искупался в бассейне, смыл кровь
и пыль, тщательно причесался перед зеркалом и, переодевшись в свежее,
решительно зашагал в столовую. К обеду он опоздал, Корней уже допивал свой
сок. Он с нарочитым безразличием глянул на Гага и снова опустил взгляд в
папку, лежащую перед ним. Гаг подошел к столу, кашлянул и проговорил
стиснутым голосом:
Я прошу у вас прощения.
остановиться на секунду и крепко стиснуть челюсти, чтобы привести себя в
порядок.
неправ.
Да. Принимаю. Правда, к сожалению, я виноват больше тебя. Да ты садись,
ешь...
потряс в воздухе растопыренными пальцами. - Старый дурень! Все-таки в моем
возрасте и с моим опытом пора бы уже знать, что есть люди, которые могут
выдержать удар судьбы, а есть люди, которые ломаются. Первым рассказывают
правду, вторым рассказывают сказки. Так что ты тоже прости меня, Гаг.
Давай-ка постараемся забыть эту историю. - И он снова взялся за свои
бумаги.
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия