рос, провел первые годы жизни в локальном участке мира. Я где-то читал,
что если младенца в течении первого года жизни несколько раз перевезти с
места на место, хотя бы за двести-триста кэмэ, то человек, выросший из
него, будет почти неподвержен влиянию ностальгии позднее. А я почти всю
жизнь прожил в пределах пары десятков квадратных кэмэ; вот так.
город, самое время попрощаться без помех со стороны людишек. У нас пока
еще не какие-нибудь Город Ангелов или Большое Яблоко, по улицам ночью
ходить можно, хотя кто знает, что будет, если пресловутая дЭмократия
сменит то ГЭ, в котором мы прозябали. Только и слышишь по телеку про ихние
социальные проблемы... Ох, чует мое сердце, черт гораздо несимпатичнее,
чем его малюют... Сменим гэ на дэ - не шило ли на мыло?.. Вот это вопрос,
понимаешь... Впрочем, не мне уже на него отвечать.
дня: я наконец-то понял, куда мне пойти, и как туда пройти. И в этом - моя
Цель, мое Решение. Теперь я знаю, где я нужен. Раньше я туда через щели в
стене подглядывал, теперь уйду за стену. Уйду, я решил. Уйду, чтобы не
вернуться... Маму и отца жаль, но ничего не могу поделать, надеюсь,
когда-нибудь они поймут и простят... Это очень важно, когда у человека
есть хотя бы одно-единственное место в сонмище миров и времен, в котором,
он знает, его присутствие действительно необходимо, позарез, блин, да. И
неважно, что _т_в_о_е_ место вполне может расположиться в причудливых,
самых неожиданных, весях и градах, и неважно, что жертвовать необходимо
многим, чтобы достичь своего места: приходится выбирать в надежде, что
жертвы не напрасны. Но если ни единого такого места не осталось для тебя,
и нет во всем мироздании той комнатки, где необходимо твое присутствие,
где нужен ты, конкретный _т_ы_, никто иной взамен, - тогда пиши на лбу
своем черным траурным фломастером: "ПРОПАЛ". Заказывай белые тапочки и
смиренно ложись в ящик шестигранный, червячки ждут не дождутся. Хотя...
Быть может, я слишком упрощаю? Посему - закругляюсь. Я не знаю еще: может
быть, на этом письме мой эпистолярножанровый поток сознания вовсе не
почиет в бозе. Если что, жди писем. Как только найду _т_а_м_ "почту",
черкну пару слов. Я думаю, ты-то будешь ждать весточку невзирая ни на что.
А сейчас ухожу... Когда вернусь, закончу сию неожидаемо и некстати начатую
эпистолу. (Я не задолбал тебя этим словечком?) О'кей? Впрочем, вру. Какое
там - "вернусь". Зачем?.. Но мыслишка вертится, бередит душу. Мыслишка о
возможном возвращении. Еще не уйдя, думаю о возврате. Зря, наверное. Как
бы эта прилипчивая привычка к родному миру не помешала уйти! Да не дай Бог
Мой!! Я знаю, _т_о_т_ мир мне родней. Пускай и родился я в этом... Бр-р.
Запутался опять. Настроение такое. Корневое... Это пройдет, думаю. Такие
дела.
о трагедии. И потом о... как бы это попроще... "мимолетных встречах" и
"тех, кто рядом".
Это очень больно, знаешь - ощущать себя инородной тканью, отторгаемой
организмом. Но я не кусок протоплазмы, я это самое, мыслящее, разумное
существо, черт бы меня забрал со всеми потрохами... Вот и забирает, ха.
Достучался. Стучащемуся - да откроется. Я не кусок протоплазмы, и потому я
- эмигрирую. Спокон веку в поисках лучшей доли человеки покидали Родину...
Кто за морем-окияном счастье шукал, кто за горами, а я - за стеной.
(Кстати, вопрос интересный: ТОЛЬКО ЛИ Я???) До вчерашнего дня, пока
пребывал в подозрении, что "картинки" иных миров, подсмотренные мною -
лишь плод моих фантазий, который пытался сорвать, сковать "авоськой" слов,
уложить в корзину страниц, попытаться всучить потенциальному потребителю
(читателю то есть), - до вчерашнего дня я искал не там, где следовало. Я
писал, потому что в этом видел единственный выход: миры распирали душу,
настойчиво требовали свободы, и ничего более умного, чем выплескивание их
на бумажные страницы с помощью такого убогого инструмента, как слова, я не
изобрел... Зачем люди пишут, спрашивается? зачем рисуют, музыку сочиняют,
кино снимают, скульптуры ваяют, домики из спичек складывают, самодельные
автомобильчики в сараях клепают... Помнишь, ты меня спросил: зачем ты
пишешь? Тогда я сказал тебе, что сам не знаю. Это правда, я не знал, хотя
в одном был уверен твердо: каким-нибудь "вторым" Достоевским я быть не
желаю, только Первым Самим Собой. Я не боялся пользоваться избитыми
штампами и заезженными сюжетными ходами, образами и приемами, это да. Но!
Строители используют кирпичи. Одинаковые, в принципе. Ты можешь сказать,
что дворцы и однотипные "спальные" ульи построены из одинакового
материала? Вот. А это так... Я не знал, зачем пишу, но искал свой стиль,
пусть убогий и странный, многословный и водянистый, но свой... А теперь к
тому же - знаю, зачем. Оказалось, вовсе не оттого, чтобы заработать кучу
нала или там почувствовать себя умнее окружающих, двух слов связать не
способных, в отличие от меня, мастера связывать слова... Я писал, потому
что "спускал пар". Дьявольская (Божественная Моя) печать заклеймила меня -
я смотрел в щелки стены, разделяющей миры. Другие, я знаю, пишут по иным
причинам. По каким, хотел тебе рассказать, но... уже не успею.
Когда-нибудь расскажу, если свидимся, дай Мой Бог. Или напишу, если почту
разыщу, чтоб отправить весточку. Лови меня на слове. Ты знаешь, я ненавижу
невозвращенные долги. Так что о тех, кто рядом, и мимолетных встречах -
тоже потом. Если буду испытывать потребность говорить о тех, кто остается
в этом мире...
существом, поэтому я написал тебе, чтоб ты в курсе был, если что. И чтобы
не подумал, что съехал с катушек, если вдруг получишь когда-нибудь "письмо
мертвого человека". А пожелать тебе на прощание хочу одно:
пожалуй, с иронией могу пожелать лишь ДОБРОЙ ФАНТАСТИКИ.
нос по ветру и никогда не иди на компромиссы с совестью. Парадоксальный
совет, скажешь? Вовсе нет. Отнюдь. Но живущим ЗДЕСЬ его смысл не дано
уловить... Я старался так ЗДЕСЬ поступать, и прослыл ненормальным, не от
мира сего...
воняла потом и мочой, я бы ей отдался, наверное... Плоть требует своего, и
весьма настырно... Ведь я тоже - всего лишь... душонка, отягощенная
трупом..."
не случайно и неспроста. Он был нужен им...
по-прежнему блестки звезд, и Вилли почему-то показалось, что эта ночь -
следующая. Хотя он мог и заблуждаться. Лежал он на мягкой постели,
перебинтованный с головы до ног, кажется; попробовал встать и обнаружил,
что за ноги привязан, а руки его примотаны бинтами к бокам. - Ух, кошачьи
отродья, - прокомментировал Вилли свое плачевное положение, - ну ничего, я
вам еще кишки помотаю, твари патлатые...
стриглись накоротко. Но такими словами всегда ругался Фредди, и Вилли
подхватил у старшего брата полюбившееся определение. Фредди был почти
вдвое старше Вилли, и авторитет его для младшего брата сомнению не
подлежал. Даже в большей степени, чем папашин. Папаша был мужиком старой
закалки и в некоторые вещи "не въезжал". Собак не ел, например. Кошек,
крыс, змей - всегда пожалуйста, а псов не мог... Все время вспоминал
какого-то "Арчи", который якобы в первые годы ноночьего нашествия спасал
ему жизнь, и ради которого он, папаша, даже пристукнул какую-то бабу,
которая чуть было не стала мамашей возможным Фреду и Вилли. Папашка вообще
много чего болтал о прошлых годах, но по большей части сыновья не могли
понять, о чем это он там. Однажды, после того как безуспешно пытался часа
два растолковать отпрыскам, что оно такое - "ночной клуб", - он плюнул и
поклялся, что больше ни слова не скажет, о том, какая жизня была ДО нонок.
Клятву сдержал.
слышишь?! Я от них сбегу и за тебя, за папашку отомщу, понял?! Ты только
там в земле не переворачивайся, договорились? Они меня врасплох сцапали,
их было пять рыл на меня одного, задавили массой... Но я исправлюсь,
братец, вот как есть обещаю, не сходя с места! Тебе стыдно за Вилли не
будет...
желании тотчас же вряд ли ему бы удалось.
порвать мочи не хватило. Зато адскую боль в грудь и голову накликал.
Полежав смирно чуток, боясь вздохнуть, Вилли превозмог приступ и засучил
ногами, пробуя на крепость путы. Постель, превращенная в узилище,
находилась в небольшой, пятнадцать на пятнадцать примерно, комнате, кроме
двери, окна и самой постели, в помещении этом не имелось ничего, даже
осветительного прибора никакого. Все это пленник разглядел, когда боль на
некоторое время утихла, сжалась в два комочка, один под черепом ворочался,
стукаясь о кость, а второй в груди копошился, словно крыса, угодившая в
мышеловку.
жилищем эта коробка ему не станет. Могилой - возможно. Но местожительством
- ни в коем разе.
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Панов Вадим
Буркатовский Сергей
Перумов Ник
Березин Федор