Чтение 16–й страницы книги ~Оживление - интеллектуальный любовный роман с элементам~

Девушка вопросительно посмотрела на капитана Вронского. Он пожал плечами,
вспоминая стог сена и думая о любви втроем. Это очень увлекательно, и
удовольствие увеличивается в полтора раза, и понятно, почему. Например,
берешь одну блондинку и одну брюнетку для контраста. Надоела одна, берешь
тут же другую, или одновременно. Тут, правда, нужна определенная сноровка. А
можно и двух рыжих. Или одну - с короткой стрижкой, а другую - с длинными
волосами, но ни в коем случае не толстых.

Оксана, подойди по-ближе и сядь вот так, а ты, Полина, сюда, сбоку.
Теперь поменялись местами. Руками. Ртами. Очень красиво. Да еще разноцветное
нижнее белье, но чтобы одна была обязательно в черном. Причем вовремя этого
особенно хорошо обсуждать французскую литературу. С чего, например, началась
французская революция? Жан Жак Руссо. А что он читал? Рабле, наверное,
читал.

Но там-то вообще все уже легко и свободно. Виды гульфиков и обосранные
парижанки. Это, конечно, красиво, со вкусом, причем из французской революции
легко выходит и русская с запозданием на два века, что естественно,
поскольку и христианство приняли на два века позже. А уж Рабле читал вообще
всякую дребедень - рыцари, замки, монастыри, какие-то неведомые страны и
острова, чего только не запихивал он в себя, жалко только, многое из этого
погорело во время пожаров в средние века и раньше, надо же, целая
Александрийская библиотека исчезла, и вы-то, наверняка, не читали ни одной
книги из ее собрания.

- Полина, дай я возьму тебя за попу.

Ничто не дает рукам такого ощущения! Вы берете эту приятную тяжесть,
садитесь в удобное кресло, включаете настольную лампочку, стаканчик чая с
лимоном, и медленно переворачиваете первую страницу заветной книги. Как там
у Бабеля - капли пота закипели между нашими сосками. Почему все-таки надо
было отрубить королю голову? Да еще и его жене? Наверное, восставший народ
хотел таким способом трахнуть свою королеву, свою первую красавицу.
Действительно, какое наслаждение - королеву на колени, и вперед. Она кладет
голову на постель, простой французский парень задирает ее пышное кружевное
платье и - раз, отрубает ее прелестную головку. Все королевские простыни в
крови.

Теперь можно понять и нашего Гришку Распутина. Как он их всех взял -
императриц с баронессами, княгинь с монахинями, жен министров и генералов.
Все же приятно - приходишь из грязи, а тут тебе - чистые белые трусики с
кружавчиками. Плохо, что только ему одному так повезло. Вот если бы всем
солдатам с фронта дали тогда - хоть бы по три разика - революции точно бы не
было. В этом, конечно, буржуазия была не права. Вот во Франции в это время
уже понимали, что нужно простому человеку - Оксаночка, дай еще тебе покручу.
По часовой стрелке и против, шаг вперед, и два шага назад, до последнего
клапана. Вот он, главный урок Парижской Коммуны! Больше коммуны, больше
любви. На вахту идти - всегда успеешь, тем более до мелей еще далеко. Можно
вообще выключить мотор, потушить свет и раздать сушки.

Кстати, сейчас уже можно пить чай с сушками и с клубничным вареньем. Вам
две ложечки сахара, или одну? Сам положу. Полина, сядь ко мне на колени и
раскрой свою грудь. Что, в груди колет? Да ты вилку-то из под сиси-то вынь.
А то, смотри, варенье-то уже с соска капает, это ничего, дай оближу. Вот
так-то, мой старший помощник, пока ты там держался за штурвал, я тут с
твоими подружками чай пью с вареньем. Варенья еще много осталось, на вахту
еще не пора, а девушки у нас уж больно хороши, особенно в черном. Вы тут у
нас первый раз в круизе? Корабль у нас превосходный, недавно из ремонта,
всем положили новые мягкие матрасы, прекрасные шелковые простыни, в люксе
даже поставили биде для ваших прелестных кудрявых кошечек, так что в
следующий раз звоните непременно мне прямо домой, берите своих подружек, но
без друзей, и я вам устрою чудное плавание в Стамбул, в город гаремов и
минаретов, орешков и кожаных курточек, юбочек, чулочков, трусиков и прочих
радостей.

Вронский услышал страшный удар по корпусу судна и побледнел. Кажется,
старший помощник отвлекся.

Матрос Железняк.

Матрос Железняк утешал себя тем, что 94 процента жителей Америки
занимаются онанизмом. Эти данные он почерпнул из карманного справочника
агитатора-пропагандиста. Вот что значит свобода и здоровый образ жизни!
Поэтому в плавании он всегда прибегал к этому средству чаще, чем к алкоголю,
и на душе у него было легко и спокойно. Жене своей он не изменял, хотя на
корабле всегда были заботливо открытые каюты и загорающие легко доступные
девицы, которые только и ждали. Но Железняк был честным человеком и не мог
переступить через последнюю черту.

Обычно за день, за два до уединения с журналом он уже чувствовал, что ему
будет хорошо. Все эти рассказы о монахах, о самобичевании, усмирении тела и
духа постами и молитвами казались ему враньем. Природа берет свое! Спинной
мозг накалялся и гудел, руки тряслись, голова кружилась. Сон улетал далеко
далеко, и левый бок жгло от воспоминаний жаркого прикосновения бедра жены
Тани. Но Таня была дома и спала в этот момент с соседом Гришей, и не могла
поэтому облегчить страдания Железняка. Буфетчица Клава часто говорила, что
нет на корабле более мужественного и стойкого мужчины, чем матрос Железняк.
На стене каюты висела фотография Тани и двоих детей Железняка - Кости и
Марины, пять и три годика. Однако в шкафу под свитером лежал уже слегка
потрепанный блестящий цветной журнал Penthause, купленный Жезеняком за два
доллара в Гамбурге, и этот цветной друг всегда выручал Железняка в трудную
минуту. Вот и на этот раз он дождался темноты, спрятался в каюте,
старательно запер дверь, вымыл руки и достал заветные картинки. Теперь уже
никто не мог помешать ему наслаждаться всей гаммой выпуклостей, движений,
поз и способов раздевания. Что еще нужно простому человеку! На 34 и 15
страницах у Железняка были особенно любимые изображения, которые он
приберегал для последних мгновений.

Вначале он как бы нехотя перелистал весь журнальчик, взяв в правую руку
все детали своего сложного трехчастного аппарата. Поскольку надо было для
приличия начать с каких-нибудь ничего не значащих слов, он говорил про себя:

- Линда, вы сегодня особенно прелестны, не притворяйтесь, что вы не
хотите мне понравиться. В прошлый раз мы сидели с вами в кафе у окошка, на
улице шел снег, но ваша горячая нога согревала мою коленку, хотя кино вам
совсем не понравилось. Да и что может быть хорошего в эти два часа среди
кучи козлов на скрипящих стульях? Если бы мы с вами провели их в другом
месте, я смог бы предложить вам необыкновенно интересную книгу - "Жизнь
животных" Брема. Ведь мы тоже животные, особенно в постели.

- А у вас, Женевьева, сегодня неприятности на работе. Это сразу
чувствуется по тому, как вы расстегиваете кофточку. Давайте лучше я вам
помогу. Пуговиц должно быть много, это увеличивает удовольствие. Ведь
подумайте, вся прелесть средних веков - в количестве застежек, пуговиц,
ремешков и завязок на пути к заветной цели. А эти огромные пышные платья, не
позволяющие даже поцеловать избранницу! Утром часа два-три их застегиваешь
(не сам, конечно, а с помощью служанки, а у женщин, естественно, помогает
слуга), а потом столько же трудишься над своей бабочкой. - Милая леди,
позвольте потрогать пальцем ваш набухший сосок. Обратите внимание, какая
грация, какая упругость! А как вы этого добиваетесь? Вчера я не успел
сказать вам всего того, что должен был сказать. Дело в том, что...вас
пригласили на охоту. Кроме того, если вы раздвинете ноги чуть-чуть пошире и
обнимите ими меня, мы сможем лучше понять с вами природу первого закона
Ньютона, который гласит, как известно, что действие равно противодействию.

Здесь уже матрос Железняк чувствовал в пальцах твердый рычаг с круглым,
разделенным прорезью пополам набалдашником, который звенел от легкого
прикосновения или слабого щелчка. И потом, читая рассуждения крупных ученых
о способах ласки, он прекрасно понимал, что руки могут быть гораздо тоньше и
чувствительнее многих частей тела и сравниваются разве что только с языком.

Поэтому, кстати, многие женщины любят мужчин за красивые руки, тонкие
нервные пальцы, способные изысканными движениями довести милую охотницу до
экстаза, в чем ей бывает стыдно кому-то признаться.

И какой матрос не любит этой быстрой езды, особенно если подруга гладит
его вдоль мачты, открывая и закрывая киль и сжимая в своих нежных пальчиках
горячую чугунную пушку. Железняк перевернул журнал и посмотрел на нее сверху
вниз. А если еще наклонять страницу под разными углами, можно увеличить
груди раза в два, вытянуть ноги, сузить талию или расширить бедра, и все с
одной и той же, или смотреть одновременно на пятерых охотниц в разных позах.
Конечно, Железняк твердо знал, что вряд ли подобная красотка согласится на
его преданную дружбу, а тут он мог делать с ней все, что захочет.

- На, возьми его в рот.

И прекрасная незнакомка становится на колени и, обвив руками его бедра,
ловила сочным ртом полуочищенный банан и начинала слизывать его сладкую
мякоть языком, находя на самом конце прорезь и всовывая туда свое жало.

А Железняк рассказывал ей, как в 1920 году они брали Перекоп. Дело было
холодной ноябрьской ночью, в канун Великой Революции. Командиры раздали
бойцам по сто грамм, патроны и определили направление движения. Стоял жуткий
туман, гнилые испарения поднимались над светящейся поверхностью залива.

Железняк зарядил маузер, начистил шашку, надел дополнительную фуфайку для
устойчивости под водой и шагнул в вязкую жижу залива. Следом двинулись
остальные бойцы. Направление все время менялось, звезд не было видно, многие
красноармейцы оступались и по горло погружались в ледяное говно. Железняк
упорно шел впереди, и его портупея звала бойцов в непроглядную тьму
коммунизма. Отступать было уже некуда, сзади остался старый разрушенный мир,
и его последний остров разлагался в ночном Крымском тумане.

Его нынешняя подруга, вращающая в его мечтах жалом, сидела тогда на тощем
чемодане на борту корабля "Князь Владимир Мономах", позже переименованного в
"Петра Великого", затем в "Фельдмаршала Суворова", потом в "Дмитрия
Донского", потом в "Святую Марию", и, наконец, в "Адмирала Нахимова". В
кармане оставалось три золотых рубля, на шее - крестик, на пальце - кольцо
бабушки. Шампанское последний раз она пила во вторник, когда поручик
Ржевский угощал ее в Шаляпинском гроте Судака. На деревьях там еще
оставались персики, черный виноград и даже ананасы. Рядом сидели Александр