кому, что, как и когда делать. От дум тяжелела голова.
2
Оружие хорошее, силы достаточно, и ему сам леший был не брат. Он шагал и
шагал в деревьях и поросли, выбирая дорожку для лубяных санок, поглядывая
на мох и сучья, чтобы определить путь и не сбиться в серенький денек,
когда по небу не поймешь, где полуночь, а где полдень.
вяленого мяса и - дальше. Усталости нет, ну и ступай.
осенью пробирался к Тсаргу. Желтел тростник с черными бобышками, под
снегом темнели кочки, и голый ракитник стоял, как обгорелый. Щедрая клюква
до весны спряталась под снегом. Окон не видно, зыбун затвердел.
кочкам, камышу и к кустам ветер подбил снег, в самые лютые морозы не
замерзает вода.
четверть. Передки распарены в бане, заострены и выгнуты. В них были
высверлены дырочки для поводка, чтобы легче вертеться в лесу.
прихватывая санки. В таком месте, эй, не стой, ступай вперед. Но и бежать
не беги, не зевай и сильно не дави, лыжи вынесут.
полоза петлял, но нигде не рвался. Веревочка к Тсаргову огнищу, ее еще
долго будет видно. Засыплет новым снегом, отпустит оттепелью, малик
постареет, но все зоркий глаз его найдет. А что впереди? Чего же зря
терять время, иди да иди.
его семье, как он жил с ними. Добрые люди. Думалось о возвращении Тсарга
из Города, что он сказал и как, не медля часа, принялся собирать Одинца в
путь. А девка, дочь Тсарга? Пустое дело. Вот если бы подменить ее на
Заренку... Заренка!
Пятнадцать фунтов серебра - большое богатство, но ведь и оно собирается по
золотникам. Тсарг сказал правду. Набрать побольше мехов и оправдать виру.
на корню. Чтобы не было жарко, он сбросил тулупчик и нарубил пихтовых лап
на постель. Сухое дерево он свалил, сбил сучья и надколол бревно
припасенными в поклаже клиньями. Потом он приподнял его на сучьях и развел
костер под хлыстом.
снегу. Костерок разгорелся, из хлыста закапала смола, и надколотое бревно
приняло огонь Теперь дерево будет само себя досушивать и кормить огонь без
отказа. Пламя сгрызет бревно до самого комля.
тепло. Одинец растопил в котелке чистого снега бросил горсть крупной муки
и щепоть соли, опустил кусок вяленого мяса. Каша поспела быстро, и
самодельная ложка дочиста выскребла котелок.
щетинистые лапы, и сизые стволы, и волосатый мох на ветках. На огонь
налетела сова, бесшумно порхнула туда и сюда, метнулась, и нет ее. Одинец
смотрел вверх, как из колодца. Наверху плясала и мигала звездочка.
близка ты... Опустилась, ясная, и повисла над самой лесной вершиной.
Влезть и достать рукой. Нет, обманывает, не долезешь до нее. Чтобы
дотянуться, нужно построить невиданную башню.
звезды. Они литые из чистого серебра.
3
пора перебираться за теплом.
повернулись кругом своей Матки. А нодья говорила, что минула уже немалая
часть ночи. Теплая нодья тлела, как свеча, оставляя за собой голую,
посыпанную пеплом землю.
подставляй спину в одной рубашке, спереди прикройся тулупчиком и спи, как
в избе.
понемногу, подходит, отскакивает. Нодья шипела и потрескивала под зубами
огня. Огонь доберется до конца бревна и опять куда-то скроется, будет
ждать, пока огниво не выбьет малую искорку из кремня на варенный в печной
золе древесный гриб - трут.
огнища, до Изяславова двора в Городе. Но попробуй крикнуть! Лес примет
твой голос и спрячет. Лес быстро глушит человеческий голос, он любит
другие голоса. Он подхватывает и несет весенние птичьи свисты, щелканье,
гульканье, гоготанье, цыканье, гуканье, блеянье, бормотанье, тарахтенье и
каждый вскрик жаркой и бурной птичьей любви.
тоскливую песню: "Холодно, голодно, ах, а-ах, уу-ах, тошно, у-о..."
но вместе и острая, она режет сердце серпом. На втором колене дикая лесная
песня расползается шире и опускается, уже не летит она, а лезет по чаще. А
на третьем колене глохнет, будто втыкается в вязкое болото.
любовь. Вас поет нужда, но об этой нужде никто не запечалится и ничья рука
не протянется помочь. Эта нужда злая, и утоляется не трудом и лаской, а
живой кровью и теплым мясом. Ей никто не верит, никто не разжалобится.
Одинец слушал сквозь дремоту. Волчья ночь еще не пришла, волки еще боятся
огня и человека. Пусть воют.
4
сварить кашицу. Его сборы были недолги. Встал - и весь тут.
день. Он торопился. Лесные пути неровны. И быстро бежишь и зря теряешь
время, когда запутавшись в глухомани, петляешь зайцем. В красном сосновом
раменье легко, в еловом труднее, а в чернолесье приходится тащить санки на
себе и лезть медведем напролом. Наломаешь спину и ищи обхода.
зима шла к солнцевороту, и ночь борола день. Одинец старался не терять
коротких дневных часов.
Тсарга, а теперь думал, что его могут опознать, и делал большие обходы.
шалаш, ухитился ельником, чтобы не засыпало, и отсидел, как зверь в
берлоге, два дня Метель навалила по пояс рыхлого снега, а Одинцу
приходилось тащить салазки.
как сом из водяной глуби.
дым.
днищами лежали расшивы и челноки. На реке кое-где около прорубей
копошились люди.
дымом и сажей. Он подумал, что и лицом он весь почернел. Кто узнает
такого?
она не пустит в дом чужого. Ну и леший с ней... Постучался рядом, и его
впустили, хотя и здесь не было мужиков: кто в лесу, кто пошел в Загубье,
новгородский пригородок, кто возится на льду и достает сига, тайменя,
ряпушку, хариуса, снетка голавля-мирона, тарань, язя, плотву.
нет, как раз и угодил на реку Сверь, или Свирь, она же Сюверь, что значит
Глубокая...
сильно сбивались идти зимним путем на восход от Онеги-озера. Так это,
точно. А не видали ватагу-то. Мимо ей идти, одна ей дороженька, по нашей
Сювери-Глубокой. Где же тебе товарищей ждать тех, голубь, как не здесь-то?
Живи.
отлынивал от дела, меняя его на забавы. С первого дня жизни у Тсарга
пришла перемена, руки все время просили работы. Парень соскучился по
звонкой наковальне и по горновому пламени. Новый случайный хозяин оказался
сереброкузнецом. В ожидании ватаги Одинец помогал ему лепить из воска
серьги, застежки и наручные кольца, снимать формы и отливать красивые
безделки.