прав - можно без труда спятить...
Соломину та самая дама в громадной шляпе, которую он вынужденно оставил в
Хабаровске на попечение юркого адвоката Иоселевича... Андрей Петрович читал:
не встретить там этого гадкого Иоселевича. Но недавно мы все поехали в
номера Гамертели, где инженер с дороги Пшедзецкий (надеюсь, ты его знаешь)
так разошелся, что заказал мне ванну из шампанского. Я, конечно, отказалась,
но была удивлена - откуда у него столько денег? А помнишь ли ты прыщавого
поручика фон Бетгера? Так он застрелился, глупышка, вчера его хоронили с
духовым оркестром. Люди так злы, так злы! И когда я рыдала над его могилой,
какие-то глупые неотесанные бабы показывали на меня пальцем, будто я во всем
виновата..." Стало совсем тошно. Соломин решил объехать свои королевские
владения. Блинову так и сказал:
Петропавловска... На старости и - вспомнить будет нечего!
нет головы. Вжик - она отлетела в сторону, никому не нужная. Молниеносный
надрез вдоль сочного брюха, и взору открывается ценное рубиновое мясо, Нож
смело разъединяет боковины на два пласта, соединенных хвостом. За хвост же и
вешают мясо на вешалки сушильных балаганов - к осени обветренная (а иногда и
червивая) юкола будет готова. Собаки ведь все сожрут, даже лососину!
каким безжалостный нож выбрасывал на землю икру. Возле разделочного стола
кетовая икра лежала метровым слоем, и она пищала под ногами, обрызгивая
сапоги животворным соком. Было жутко при мысли, что тут заживо погребены не
миллионы, а может быть, даже миллиарды лососиных жизней.
Невском икру продают фунтиками, как конфеты.
ехали дальше, а Камчатка внутренняя была совсем не похожа на прибрежную, и
страна щедро открывала перед всадниками свои красоты. Шумели не белые, а
сероствольные камчатские березы, над головами всадников качались крепкие
завязи лесных орехов. В дороге Соломин не раз вспоминал знаменитого афериста
- графа Морица Бениовского; в царствование Екатерины II он посадил ссыльных
на корабли и уплыл с ними в поисках лучезарной короны мадагаскарского
корабля. Бениовский никогда бы не подумал, что Камчатка ничуть не беднее
Мадагаскара.
бьем, ну, лосося ловим, моржа схарчить завсегда рады с горчицей и хреном. А
тут, - казак вдруг топнул ногою в землю, - тут еще копать и копать... не
нам, так внукам нашим! Что мы знаем? Может, по мильенам босиком шляемся, а
сами у приятелей четвертаки стреляем на выпивку...
такая - хоть ешь ее! Таких сочных пастбищ для молочного скота Соломин нигде
еще не видывал. На мужицких грядках зрела картошка - в два кулака, белее
сахара, а репа была такой величины, что ею можно насмерть убить человека. В
подоблачных высях прыгали по изумрудным склонам горные бараны, а возле
шумных ручьев с кристальной водицей, пыхтя, возились на лужайках медведи -
они играли, тоже радуясь жизни. Было жарко на тропе. Сотенный сказал:
раз и живет Сашка Исполатов. Не навестить ли?
Ближе к вечеру всадники въехали в медвяную тихую долину, наполненную цветами
и тяжелым гудением больших золотистых шмелей. Мягко ступая, кони вывели на
тропу, ведущую к зимовью траппера. Ни одна собака не залаяла при их
приближении, а домишко казался вымершим, слепое оконце уже затянула
паутина... Всадники спешились, стреножа коней.
еще рассчитывал вернуться. В кладовой лежали нетронутые запасы.
сюда, я ему сразу сказал: "Ну, Сашка, добра не жди. Тащи эту швабру в лес и
никому не показывай".
солдатские рассказы Владимира Даля и Собрание сочинений
Мельникова-Печерского.
я давал их ему читать...
патрон и показал его уряднику.
будто кипятком из - лейки, так и поливает...
Усть-Камчатска. Лишь изредка мелькало на берегу убогое стойбище коряков с
дымными юртами, еще реже блистали в чащобах лучинные огни русских селений.
Причалишь к берегу, скопом навалятся на тебя собаки, выбегут люди, живущие в
закоренелом неведении того, что творится на белом свете. "Из этой поездки, -
писал Соломин, - я вынес, между прочим, такое впечатление, что торговцы
буквально разоряют местных охотников: берут у них пушнину по неимоверно
низким ценам, а товары ставят по самым высоким расценкам".
зиму это положение - исправлю.
заведено исстари, чтобы начальник за головкой ясака не один, а в теплой
компании езживал.
холодно будет.
роспуске товара и свое с Камчатки сдерут...
примерно такое, как от Петербурга до Харькова, но сумел оглядеть лишь
незначительный краешек полуострова.
ответивший на его поклон. Соломина это задело.
меня или не уберут, но, пока я начальник Камчатки, будьте добры хотя бы
буркнуть мне "здрасьте".
меня грязные доносы, будто я беспробудный алкоголик и не вылезаю месяцами из
запоев?
отдельные личности никогда не сочинял. С чего вы это взяли, господин Трушин?
Ведь это, сударь, дорого обойдется... У вас же, я давно замечаю, вот тут не
все в порядке!
тоскливо думал Соломин.
ОСЕННИЕ НАСТРОЕНИЯ
волки, быстро дичая в поисках корма, а осенью, поджав хвосты, возвращаются к
человеку, снова готовые верой и правдой служить ему за порцию юколы, за
хорошую трепку и за, очень редкую ласку. Зато горожане на все лето вяжут
собак к приколам; озлобленные несытые своры наполняют ночи Петропавловска
нестерпимым жалобным воем - их можно понять: ведь даже собакам не нравится
подлинная "собачья жизнь"! Но вот уже повеяло с океана, предзимними
ненастьями - и хозяева в городе возвращают псам великое благо свободы
личности, которое собаки спешат использовать для установления любовных
контактов и ради чудовищных массовых драк посреди улицы, в которые нам лучше
не ввязываться... Собаки сами разберутся - кто из них прав, а кто виноват!
хочется, чтобы меня поскорее с Камчатки убрали. Здесь мне уже объявлен
негласный бойкот.
оттого и нету у вас сердечных отдушин, куда бы весь казенный угар выдуло.
Разве можно так жить, чтобы на каждый чих говорить "будьте здоровы"? Да
плюньте вы на карусель нашу. Ну и уберут с Камчатки, возможно, что и так. Да
разве на одной Камчатке свет клином сошелся?
Корнев Павел
Акунин Борис
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий