read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



сителя.
Вся иорданская низменность, страна, что некогда "орошалась, как сад
Господень" и на весь мир славилась легендарным плодородием, красой и
греховностью Пятиградия, дворцами и твердынями трижды возрождавшегося из
развалин Иерихона, поражает теперь тем запустением, "где лишь жупел и
соль, где злак не прозябает, где ни голос человеческий, ни бег животного
не нарушает безмолвия". Сады Иерихона дышали в дни его славы благовония-
ми бальзамических растений, индийских цветов и трав. "Пальмы и мимозы,
сахарный тростник и рис, индиго и хлопок произрастали в долине Иордана".
Об этом свидетельствует даже и тот оазис, что уцелел на местах исчезнув-
шего с лица земли иорданского рая, даже имя того селенья, что наследова-
ло Иерихону: Риха - благовоние. Но оазис этот, тропически зеленеющий у
подножия горы Сорокадневной, близ источника пророка Елисея, так мал в
окрестной пустыне, а селенье все состоит из двух-трех каменных домов,
нескольких глиняных арабских хижин и бедуинских шатров.
В сумерки долина была молчалива, задумчива. Я сидел за Рихой, на од-
ном из жестких аспидных холмов, что волнами идут к горе, - на могилах
Иерихона, кое-где покрытых колючей травкой, до черноты сожженной. Дале-
кие Моавитские горы, - край таинственной могилы Моисея, - были предо
мною, а запад заступали черные обрывы гор Иудеи, возносивших в блед-
но-прозрачное небо заката свой высший гребень, место Искушения. Оттуда
тянуло теплым сладостным ветром. В небе таяло и бледнело легкое мут-
но-фиолетовое облако. И того же тона были и горы за пепельно-туманной
долиной, за ее меланхолическим простором. И туманной бирюзою мерцало на
юге устье Моря, что терялось среди смыкавшихся там гор...
Но вот наступила и длится ночь. Она коротка, но кажется бесконечной.
Еще в сумерки зачался таинственно-звенящий, горячечный шепот насекомых,
незримыми мириадами наполняющих душную чашу оазиса, и приторно-сладко
запахли его эвкалипты и мимозы, загоревшиеся мириадами светящих мух. Те-
перь этот звонкий шепот стоит сплошным хрустальным бредом, сливаясь с
отдаленно-смутным гулом, с дрожащим стоном всей долины, с сладострастно
сомнамбулическим ропотом жаб. Стены отеля, его каменный двор - все мерт-
венно-бледно и необыкновенно четко в серебристом свете этих тропических
звезд, огромными самоцветами повисших в необъятном пространстве неба.
Оно необъятно от необыкновенной прозрачности воздуха - звезды именно ви-
сят в нем, а на земле далеко-далеко виден каждый куст, каждый камень. И
мне странно глядеть на мою белую одежду, как бы фосфорящуюся от звездно-
го блеска. Я сам себе кажусь призраком, ибо я весь в этом знойном, хрус-
тально-звенящем полусне, который наводит на меня дьявол Содома и Гомор-
ры.
Я лунатиком брожу по саду и по двору отеля, но, кажется, никогда еще
не было столь обострено мое зрение, слух. Все сливается в блеск и тиши-
ну. Но вместе с тем я вижу каждую отдельную искру, слышу каждый от-
дельный звук. Я вынимаю часы. Понимаю, что уже два, что самоцветы, плы-
вущие в бездонном пространстве с востока, становятся все крупнее и лу-
чистее, что мои ноги подламываются от смертельной усталости. Но разве у
меня есть власть над собой?
Сад кружится в беззвучном кружении зелено-лиловых мух, их скользящих
огненных вихрей. Как райское дерево, трепещет и переливается искрами си-
комор во дворе. Сверху донизу горят и блещут ими кустарники, сахарный
тростник...
Много раз я пытался заснуть, входил в дом, в свою темную, горячую
комнату, ложился под душный кисейный балдахин, но и здесь эти ароматы,
эти скользящие искры, этот дрожащий хрустальный бред, которым околдован
весь мир. Сердце тоже дрожит, тело, поминутно палимое жалами москитов,
покрывается горячечным потом. И так звонко кричит жаба в бассейне среди
Двора, и так отдается ее однообразно вибрирующий призыв в этом каменном
доме с раскрытыми окнами и настежь распахнутыми дверями, что я опять
спешу покинуть его - и с болезненной жадностью и радостью ловлю глоток
воздуха на пороге крыльца...
Крыльцо белеет все ярче, фигура спящего на нем слуги-араба стала еще
чернее. Раздвоившийся Млечный Путь, густым, но прозрачно-фосфорическим
дымом протянувшийся с севера на юг, совершенно отделился от неба, повис
на самой середине пространства между ним и землею. Кажется, близок расс-
вет! Кажется, стихает, замирает бред и ропот вокруг. Сперва по камням, а
потом по теплому песку я спешу за селение - взглянуть на долину, на Мо-
ав, на восток. Но на востоке все еще только поздние крупные звезды.
Бледный серебристый свет их стоит над далеким мертвенно-бледным Морем.
Бледные пески долины мерцают как бы манной. Бледные полосы тумана тянут-
ся по извивам Иордана, - и уже смертоносная влажность чувствуется в воз-
духе. И бледным дымом спустилось и легло облако у подножия горы Сорокад-
невной, чернеющей среди звезд своей вершиной...
"Отойди от меня, Сатана".
1909

СТРАНА СОДОМСКАЯ


Только на рассвете тянет в окна легкая прохлада вместе с ароматом эв-
калипта.
Ночью, при звездах, старые деревья во дворе отеля казались сказоч-
но-высоки и ветвисты. Теперь они принимают обычные очертания. Смолкли
жабы, замер звон насекомых в кустарниках, погасли огненные мухи. Мы вы-
ходим за ворота, садимся на лошадей; все молчит и в тех немногих хижи-
нах, что зовутся Иерихоном или Рихой; всюду сон, один сверчок трюкает в
каменной верее, от которой еще дышит тепло ночи. Но за мечетью уже слы-
шен говор.
Ее белый невысокий минарет стоит при дороге, на самой окраине Рихи.
Под ним часто ночуют бедуины. Ночевал небольшой караван и нынче. Мы про-
езжаем мимо него; понукаемые вожаками, глухо урчат верблюды, поднимаясь
с теплого песка. Над мечетью, в светлеющей вышине крупной слезой висит
Венера. На востоке, над синеватым Моавитским кряжем, небо шафранное. Но
еще по-ночному тлеет костер табора, летучие мыши реют вкруг мечети.
За садами Рихи, на западе, - обрывы Иудеи. Отчетливо слоятся серо-фи-
олетовые уступы горы Искушения. Но внизу еще тень, и, верно, мыши прини-
мают ее за сумерки, когда и создал их Христос. Он сорок дней и ночей
провел в пещере над Иерихоном, на обрыве, закрывающем запад, - он не
знал, когда садится солнце и когда надлежит совершать молитву. И вот од-
нажды поднялся он на вершину и, как только скрылось солнце, начертал на
пыли то легкое, таинственное создание, что так любит сумрак. Он вдохнул
в него жизнь и сказал: "Каждый вечер на закате солнца вылетай из рассе-
лин горы, где отныне будет твое жилище, дабы знал я час молитвы..." Я
поднимаю голову, вспомнив эту дамасскую легенду, и не узнаю окрестности:
мы проехали версту, не больше, а уже день, совсем день.
Глухой котловиной, бесплодным и безлюдным долом тянется с севера на
юг, от самого моря Тивериадского, известково-песчаная пустыня, которую
почти напрямик пересекает путь от Рихи к Иордану. Те, что пытались исс-
ледовать ее, видели по реке всего два-три селения, - даже каменистый Мо-
ав, дочерна спаленный солнцем, люднее иорданских берегов. То же и здесь:
на всем огромном пространстве, окружающем нас, лишь одно живое место -
оазис Рихи. Оглядываясь, видишь белые пятна хижин среди темной зелени,
приютившейся под горным обрывом. Там, в садах, еще растет деревцо небд,
приносящее акриды, растет бальзамический цаккум, сизый терн, из которого
сплели венец Иисусу, а весной цветет много диких индийских цветов. Но
как поверить, что это там был и неприступный Иерихон ханаанский, и "бо-
жественный город садов" Ирода, что вот этой долиной искушал Иисуса
дьявол?
Впереди все то же: пепельно-серые дюны, кое-где жесткий, осыпанный
солью кустарник. Небо просторно, огромно. Чуть не в самом зените тает
алая звезда Венеры. Но и до нее уже достигает восходящий из-за гор Моа-
ва, охвативший полвселенной сухой, золотисто-шафранный свет. Одно Мерт-
вое море прячется от света. Вот оно - у самого подножия ее, за тем голым
побережьем, что белеет вдали, вправо. Ясно виден и обманчиво близок ка-
жется северный залив. Но синеет он тускло, керосинно...
"Символ страшной страны сей - море Асфальтическое", говорили ког-
да-то. Страх внушает она пилигримам и доныне, трижды проклятая и трижды
благословенная. Мало совершивших путь по всей извилистой стремнине Иор-
дана с его зноем и лихорадками. Но еще меньше тех, что пускались в запо-
ведные асфальтические воды. Легче, говорили они, пройти все океаны зем-
ные, чем это крохотное море, черные прибрежные утесы которого неприступ-
но круты, пугают глаз человекоподобными очертаниями и так смолисты, что
могут быть зажжены, как факелы, - море, дно которого столько раз треска-
лось от землетрясений и выкидывало на поверхность те таинственные ве-
щества, что служили египтянам для сохранения мертвых от тлена, море,
жгуче-соленые, горькие волны которого тяжки, как чугун, и в бурю, "пок-
рытые кипящим рассолом", потрясают берега своим гулом, между тем как
пламенный ветер до самого Иерусалима мчит столбы песку и соли... Длится
и все светлее становится золотисто-шафранное аравийское утро. Толкут и
толкут копыта наших лошадей твердую, растрескавшуюся дорогу. Но ни еди-
ная птица не взвивалась еще с радостной утренней песней над долиной. И,
верно, ни единой живой души и не встретим мы, кроме разве жадно-трусли-
вой души кочевника или гиены. Впереди, среди пустыни цвета пемзы, - лен-
та прииорданской зелени, чащи ив, тамарисков, камышей...
Так богата и прекрасна была некогда эта долина, что дьявол издревле
избрал ее местом греха, искушений. Это он опьянил сладостью страсти и
порока Пятиградие, переполнившее чашу терпения Предвечного. Это он вну-
шил дочерям Лота жажду кровосмешения, дабы от родного отца зачала стар-
шая из них Моава: "И дождем пролил Господь огнь и серу, ниспроверг горо-
да сии, и всю окрестность их, и всех жителей, и все произрастания зем-
ли..." Но легендой патриархов стали дни гнева, и снова зацвел "сад Пред-



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ] 17 18 19 20
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.