кушетке. Молодой человек шалью прикрыл ей ноги. Цинциннат уже
почти добрался, но вдруг раздался злобный взвизг Диомедона. Он
оглянулся и увидел Эммочку, неизвестно как попавшую сюда и
теперь дразнившую мальчика: подражая его хромоте, она припадала
на одну ногу со сложными ужимками. Цинциннат поймал ее за голое
предплечье, но она вырвалась, побежала; за ней спешила,
переваливаясь, Полина в тихом экстазе любопытства.
корректно встал.
произнес Цинциннат, споткнулся о подушку на полу и неловко сел
на край кушетки, запахиваясь в свой пеплом запачканный халат.
понятно. Ей вредны такие волнения.
вас попросить... мне нужно наедине...
него.
друг другу в глаза, за кушетку, на которой полулежала
Марфинька, крякнули, подняли и понесли к выходу.
Марфинька, покачиваясь в лад с шагом носильщиков, но вдруг
зажмурилась и закрыла лицо. Ее кавалер озабоченно шел сзади,
неся поднятые с полу черную шаль, букет, свою фуражку,
единственную перчатку. Кругом была суета. Братья убирали посуду
в сундук. Их отец, астматически дыша, одолевал многостворчатую
ширму. Адвокат всем предлагал пространный лист оберточной
бумаги, неизвестно где им добытый; его видели безуспешно
пытающимся завернуть в него чан с бледно-оранжевой рыбкой в
мутной воде. Среди суеты широкий шкап со своим личным
отражением стоял, как брюхатая женщина, бережно держа и
отворачивая зеркальное чрево, чтобы не задели. Его наклонили
назад и, шатаясь, унесли. К Цинциннату подходили прощаться.
учтивостью поцеловал Цинциннату руку, как того требовал обычай.
Белокурый брат посадил чернявого к себе на плечи, и в таком
положении они с Цинциннатом простились и ушли, как живая гора.
Дед с бабкой, вздрагивая, кланялись и поддерживали туманный
портрет. Служители все продолжали выносить мебель. Подошли
дети: Полина, серьезная, поднимала лицо, а Диомедон, напротив,
смотрел в пол. Их увел, держа обоих за руки, адвокат. Последней
подлетела Эммочка: бледная, заплаканная, с розовым носом и
трепещущим мокрым ртом, -- она молчала, но вдруг поднялась на
слегка хрустнувших носках, обвив горячие руки вокруг его шеи,
-- неразборчиво зашептала что-то и громко всхлипнула. Родион
схватил ее за кисть, -- судя по его бормотанию, он звал ее
давно и теперь решительно потащил к выходу. Она же,
изогнувшись, отклонив и обернув к Цинциннату голову со
струящимися волосами и протянув к нему ладонью кверху
очаровательную руку, с видом балетной пленницы, но с тенью
настоящего отчаяния, нехотя следовала за влачившим ее Родионом,
-- глаза у нее закатывались, бридочка сползла с плеча, -- и вот
он размашисто, как из ведра воду, выплеснул ее в коридор; все
еще бормоча, вернулся с совком, чтобы подобрать труп кошки,
плоско лежавшей под стулом. Дверь с грохотом захлопнулась.
Трудно было теперь поверить, что в этой камере только что...
перестанет меня дичиться. Кое-что, впрочем, уже достигнуто, и я
сердечно этому рад, -- говорил м-сье Пьер, сидя, по своему
обыкновению, бочком к столу, с плотно скрещенными жирными
ляжками, и беря одной рукой беззвучные аккорды на клеенкой
покрытом столе. Цинциннат, подпирая голову, лежал на койке.
Пьер. -- Такая погода благоприятствует задушевным шушуканиям.
Давайте раз навсегда выясним... У меня создалось впечатление,
что вас удивляет, даже коробит, отношение нашего начальства ко
мне; выходит так, будто я на положении особом, -- нет, нет, не
возражайте, -- давайте уж начистоту, коли на то пошло.
Позвольте же мне сказать вам две вещи. Вы знаете нашего милого
директора (кстати: волчонок к нему не совсем справедлив, но об
этом после...), вы знаете, как он впечатлителен, как пылок, как
увлекается всякой новинкой, -- думаю, что и вами он увлекался в
первые дни, -- так что пассия, которой он теперь ко мне
воспылал, не должна вас смущать. Не будем так ревнивы, друг
мой. Во-первых, как это ни странно, но, по-видимому, вам до сих
пор неизвестно, за что я угодил сюда, -- а вот, когда я вам
скажу, вы многое поймете. Простите, -- что это у вас на шее, --
вот тут, тут, -- да, тут.
шейные позвонки.
просто тень так падала. Мне показалось -- какая-то маленькая
опухоль. Вы что-то неловко двигаете головой. Болит? Простудили?
Цинциннат.
прощупать. Как будто все-таки... Вот тут не болит? А тут?
Цинцинната за шею, внимательно осматривая ее и с легким
присвистом дыша через нос.
наконец отодвигаясь и хлопая пациента по загривку. -- Только
ужасно она у вас тоненькая, -- но так все нормально, а то,
знаете, иногда случается... Покажите язык. Язык -- зеркало
желудка. Накройтесь, накройтесь, тут прохладно. О чем мы
беседовали? Напомните мне?
Цинциннат, -- то оставили бы меня в покое. Уйдите, прошу вас.
улыбкой м-сье Пьер, -- неужели вы так упрямо верите в
непогрешимость своих выводов, -- неизвестных мне вдобавок, --
заметьте это, неизвестных.
торжественностью продолжал м-сье Пьер, -- какого рода совершено
мною преступление. Меня обвинили, -- справедливо или нет, это
другой вопрос, -- меня обвинили... В чем же, как вы полагаете?
Цинциннат.
неблагодарный, недоверчивый друг... Меня обвинили в попытке
помочь вам бежать отсюда.
Может быть, нужно иногда лгать -- это другое дело, -- и, может
быть, такая щепетильная правдивость глупа и не приносит в конце
концов никакой пользы, -- допустим. Но факт остается фактом: я
никогда не лгу. Сюда, голубчик мой, я попал из-за вас. Меня
взяли ночью... Где? Скажем, в Вышнеграде. Да, -- я вышнеградец.
Солеломни, плодовые сады. Если вы когда-нибудь пожелали бы
приехать меня навестить, угощу вас нашими вышнями, -- не
отвечаю за каламбур, -- так у нас в городском гербе. Там -- не
в гербе, а в остроге -- ваш покорный слуга просидел трое суток.
Затем экстренный суд. Затем -- перевели сюда.
Цинциннат.
таракан запечный. Во всяком случае, меня в этом обвинили, --
доносчики, знаете, все публика молодая, горячая, и вот: "я
здесь перед вами стою в упоенье..." -- помните романс? Главной
уликой послужил какой-то план сей крепости с моими будто бы
пометками. Я, видите ли, будто бы продумал в мельчайших деталях
идею вашего бегства, таракаша.
м-сье Пьер, показывая многочисленные зубы. -- У него все так
просто, -- как, увы, не бывает в жизни!
собирался вас спасать? Эх вы...
недоверчивый друг. Так ли, иначе ли, -- но сюда я попал из-за
вас. Более того: мы и на эшафот взойдем вместе.
Пехов Алексей
Контровский Владимир
Акунин Борис
Жюль Верн
Свержин Владимир
Пехов Алексей