Чтение 16–й страницы книги ~Юные охотники~

него донесся громкий выстрел Виллемова громобоя. По кому он стрелял? Или еще
одна антилопа побежала в его сторону? А вдруг это был сигнал бедствия?
Гендрик не знал, что думать, и сильно беспокоился.

Но все его опасения рассеялись очень скоро. Выбравшись на опушку, он
увидел Виллема верхом на коне, уже готового пуститься ему навстречу. Для
Гендрика это была большая радость: самый факт, что Виллем преспокойно сидит
в седле, а Большой Жираф прочно стоит на ногах, показывал, что ни один из
них не получил серьезного ранения.

Так оно и было, в чем Гендрик скоро удостоверился. Оказалось, что сам он
пострадал куда больше, чем Виллем, - как-никак, а на руке у него была
глубокая царапина от рога антилопы. Зато досаде Виллема не было предела; и
хоть Гендрику очень хотелось обратить в шутку все это несчастное
приключение, но он сдержался, щадя самолюбие своего товарища.

Он спросил, что обозначает слышанный им выстрел. Это стрелял Виллем?
Утвердительно кивнув головой, тот указал на лежавший на земле труп какого-то
странного животного.

Гендрик подъехал ближе и, наклонившись с седла, стал его рассматривать.

Это был редкий и удивительный зверь. Ростом он был с большого терьера, но
совсем другой наружности. Задние лапы у него были короткие, как у гиены, и
вообще он сильно бы его напоминал, если бы не длинная и острая морда,
широкая спина и гораздо более стройные, чем у гиены, ноги. Это было очень
привлекательное существо с длинной шерсткой, мягкой и шелковистой на вид.
Цветом зверь был рыжевато-серый с черными поперечными полосами, что
придавало ему особенное сходство с той породой гиен, которых так и называют
полосатыми.

Но это была не гиена, а одно из тех странных животных, которые не
принадлежат ни к какому определенному классу, а составляют между ними
особое, промежуточное звено. Южная Африка изобилует подобными удивительными
творениями как среди птиц, так и среди четвероногих. Примером могут служить
хотя бы дикая собака, хиракс, зерда, фенек, гну и земляной волк; а среди
птиц - змееед, орлан и многие другие. Известен только один вид каждого из
этих странных существ, и родиной большинства из них является Южная Африка.

Животное, распростертое на земле перед Гендриком, было как раз такой
зоологической загадкой и долгое время привлекало внимание классификаторов.
Одни относили его к собачьей породе, другие - к гиенам, третьи считали
виверрой, четвертые - лисицей. Правда, со всеми этими животными у него было
много общего как в образе жизни, так и в анатомическом строении, но ни к
одному из них оно не приближалось настолько, чтобы его решительно можно было
счесть собакой, лисицей, виверрой или гиеной. Пришлось создать отдельный
род, и род этот получил имя "протелес". На земле перед Гендриком лежал
протелес де Лаланда, названный так в честь путешественника де Лаланда,
который первым описал его.

Но для Гендрика и Толстого Виллема это был попросту земляной волк, то
есть волк, живущий в глубоких норах. Юношам этот волк был хорошо знаком: в
Южной Африке он не редкость и встречается даже в населенных местах, только
увидеть его нелегко - это зверь ночной. Днем он сидит в своем подземном
жилище. Однако дурные наклонности всегда выдают его присутствие, и хотя на
глаза он почти не попадается, зато бурам часто приходится видеть плачевные
последствия его ночных похождений.

В Южной Африке держат овец особой породы, отличающихся большими, толстыми
курдюками, содержащими несколько фунтов чистого сала, которое жены
колонистов употребляют на разные хозяйственные надобности. Эти-то курдюки,
свисающие до самой земли, и составляют любимое лакомство земляного волка,
так как челюсти у него гораздо слабее, чем у гиены, и он вынужден промышлять
себе мягкую пищу. Бур-скотовод, встав поутру, то и дело обнаруживает, что
его овцы лишились своих драгоценных курдюков и виновником этого несчастья
всегда оказывается прожорливый земляной волк.

Поэтому неудивительно, что молодые охотники представляли его себе
достаточно хорошо, и теперь Гендрик рассматривал мертвое животное совсем не
из любопытства. Он и раньше видел этих волков, да и убил их немало. Просто
ему интересно было знать, куда именно попала пуля Виллема.

- Откуда он взялся? - спросил Гендрик.

Толстый Виллем отвечал, что волк выскочил из норы, в которую провалился
Большой Жираф.

- Я только что встал на ноги, а тут он и бежит, - рассказывал Виллем. -
Меня зло взяло - я ведь из-за него чуть себе шею не свернул, - вот я и
пустил в него пулю, хоть он не стоит ни свинца, ни пороха.

Так объяснилась причина услышанного Гендриком выстрела.

Молодые люди собрались ехать за антилопой, чтобы перевезти в лагерь как
можно больше мяса. Тут подоспели Ганс и Аренд, и все четверо двинулись к
реке.

Антилопу разрубили на четыре части, каждый взвалил свою долю на круп
лошади, и юноши пустились в обратный путь.

Настроение у всех было прекрасное, за исключением, пожалуй, только
Виллема, который по двум причинам был сильно не в духе. Во-первых, он был
огорчен потерей собаки; во-вторых, никак не мог примириться с тем, что его
охотничья репутация потерпела урон. Забыть это было трудно; правда, Гендрик
старался не растравлять его рану, но Ганс и Аренд вовсе не были так
великодушны и всю дорогу от души смеялись над его несчастным падением.

Глава 18
ОТРАВЛЕННЫЕ СТРЕЛЫ

Клаас и Ян давно вернулись в лагерь и, расседлав своих пони,
расположились в тени фургонов. Они не умели быть праздными и скоро нашли
себе занятие, интересовавшее и забавлявшее их. Черныш был божеством обоих
мальчиков, - Клаас и Ян поклонялись ему, потому что во всей Африке не было
птицы, которую он не сумел бы поймать в силок или ловушку; и в часы досуга,
загнав буйволов в крааль и покончив со всеми своими заботами, он охотно
показывал двум молодым минхерам, как устраивать всевозможные привады и
тенета для летающих птиц.

Сегодня мальчики с особенным интересом следили за приготовлениями
бушмена: на этот раз он задумал поймать не летающую птицу, а бегающую, - и
какую же? Страуса.

Черныш поставил себе целью вырвать перья у того самца, чье гнездо
подверглось сегодня утром такому грубому нападению и разорению.

Только как он поймает страуса?

Взять его живым он не надеялся. Это не так-то просто. Погоня за страусом,
всегда долгая и утомительная, может увенчаться успехом лишь в том случае,
если в ней участвуют несколько всадников на быстрых лошадях.

Но Чернышу и не нужен был живой страус. Его интересовали только кожа и
перья, или, вернее, те несколько золотых, которые он получит за них по
возвращении в Грааф-Рейнет. Ловить для этого страуса не к чему - достаточно
убить его. Впрочем, и это дело нелегкое.

Как же думал Черныш привести в исполнение свой замысел? Конечно, он мог
бы попросить карабин у Гендрика или громобой у Виллема, но с огнестрельным
оружием Черныш был не в ладах, и дай ему хоть карабин, хоть громобой, он не
убил бы из них даже слона, не то что страуса.

Да, метко всадить пулю Черныш не умел, но зато у него было свое
собственное оружие, и им он владел в совершенстве. Это был его лук. С
помощью небольшого лука (едва в ярд длиной) бушмен пускал маленькие, тонкие
стрелы, такие же смертоносные, как свинцовая пуля, летящая из карабина или
ружья.

Глядя на эту легкую оперенную стрелу с маленьким железным наконечником,
очень трудно было поверить, чтобы она могла убить большого, сильного
страуса. И, однако, такими вот стрелами Черныш убивал даже громадных
жирафов. Смертельным и опасным оружием была стрела бушмена.

В чем же крылась причина ее смертоносности? Вряд ли в ее размере и, уж
конечно, не в стремительности ее полета. Нет. Что-то другое - не упругость
лука и не вес стрелы - делало оружие бушмена таким опасным. Опасным делал
его яд.

Стрелы у Черныша, как и у всякого бушмена, были отравлены, поэтому не
мудрено, что они несли с собою смерть.

Дикарские племена всего земного шара употребляют лук и стрелы, причем
форма и устройство этого оружия везде совершенно одинаковы. Это очень
любопытный факт. Посудите сами. Абсолютно чуждые друг другу племена и
национальности, живущие, казалось бы, совсем обособленно от остального мира
и никак не связанные между собой, вдруг оказываются обладателями одного и
того же оружия, построенного на одном и том же принципе и отличающегося
только в деталях, объясняемых большей частью лишь особенностями окружающей
обстановки. Как бы ни были различны обычаи и нравы каких-нибудь двух
дикарских племен, вооружение у них всегда одно и то же - лук и стрелы.

Что это, просто совпадение, которое объясняется тем, что одинаковые
потребности вызывают повсюду одинаковый результат? А может быть, обладание
одним и тем же оружием доказывает, что эти различные и отдаленные друг от
друга племена когда-то, на заре своего существования, составляли одно целое
или общались между собой?

Для истории человечества это очень интересный вопрос, но соображения,
которые он влечет за собой, здесь не к месту и завели бы нас слишком далеко.

Не менее, а может быть, еще более любопытен факт употребления отравленных
стрел. Почти во всех частях света мы видим дикарей, которые смазывают свои
стрелы ядом; способ приготовления этого яда везде один, а если и есть
какая-нибудь разница, то она тоже вызвана природными особенностями того
края, где живет данное племя.

Итак, все дикари знакомы с ядом для стрел и приготовляют и употребляют
его везде одинаково. И опять же, географически они так отдалены друг от
друга, что очень трудно, даже невозможно предположить, будто между ними или
хотя бы их отдаленнейшими предками существовала какая-либо связь. Например,
нельзя себе представить, чтобы африканские бушмены когда-то сносились с
чанчосами с реки Амазонки или, что уже совсем невероятно, с индейцами