их к мамонтам. Они знали, что эти животные, несмотря на их миролюбие, не
выносят возле себя ничьего присутствия, следовательно, они отбросят
беглецов. Уламры уже слышали за своей спиной жаркое дыхание преследователей,
а надо было еще пробежать не меньше тысячи локтей!.. Тогда Нао издал
протяжный крик, из платанового леса вышел человек, затем показался мамонт.
Огромное животное подняло хобот и, громко трубя, устремилось с тремя другими
мамонтами прямо на сына Леопарда. Испуганные и довольные, кзаммы
остановились: теперь оставалось только подождать отступления уламров, затем
окружить их и уничтожить. Между тем Нао пробежал еще сто локтей, затем,
повернув к кзаммам свое осунувшееся лицо, торжествующе воскликнул:
бесконечному изумлению кзаммов, самый большой мамонт положил хобот на плечо
уламра. Нао продолжал:
время преследования!
они поспешно отступили. Они считали мамонтов непобедимыми.
снова увидел его. И хотя усталость вождя дошла до пределов, хотя рана кусала
его тело, как волк, а в голове лихорадочно шумело, сын Леопарда был
счастлив. В его широкой груди бурлила молодость. Он снова увидел перед собой
родные места: весеннее болото, острые, как стрелы, тростники, стройные
тополя, ясень и ольху, одетые в свои весенние, зеленые покровы. Он слышал,
как перекликаются цапли, чирки, синицы, вяхири, как падает веселый,
животворящий дождь. И в воде, и в траве, и в чаще деревьев сыну Леопарда
мерещился образ стройной Гаммлы. Вся человеческая радость заключалась в этом
гибком теле, в этих тонких руках, в округлом животе дочери Фаума.
вожаку мамонтов. Он понимал, что союз с гигантами будет прочным только в том
случае, если его возобновлять каждый день. Затем он выбрал местечко для
отдыха в самой середине громадного стада и растянулся там, приказав Наму
стать на стражу.
до вечера.
диск солнца, похожий на огромный цветок водяной лилии. Нао почувствовал боль
в суставах ног, по телу пробежала лихорадка, но шум в ушах уменьшился и боль
в плече утихла. Он встал, посмотрел сперва на огонь, затем спросил у стража:
тополями.
ночи, они потеряют мужество и вернутся в свою орду. Пусть Нам идет спать.
метавшимся в бреду. Молодой воин был очень слаб, тело его горело; он тяжело
дышал, но рана больше не кровоточила, и Нао понял, что опасность не угрожает
жизни его молодого товарища.
костер, но он понимал, что это может не понравиться мамонтам.
у вожака мамонтов разрешения провести ночь под защитой стада. Нао глазами
отыскал гиганта, который, как всегда, был один, чтобы лучше и спокойнее
наблюдать за стадом и окрестностями.
возвышались над землей. Сын Леопарда нарвал корней съедобного папоротника,
собрал болотных бобов и направился к вожаку мамонтов; при его приближении
животное перестало обгладывать деревья, медленно подняло свой волосатый
хобот и даже сделало несколько шагов по направлению к Нао. Видя в руках у
него пишу, мамонт выразил удовольствие. Уламр протянул корм и сказал:
кзаммов, но их трое, а кзаммов много. Они нас убьют, если мы уйдем от
мамонтов.
лакомства. Кончив, он посмотрел на заходящее солнце, лег на землю и обвил
своим хоботом тело человека. Нао решил, что дружба установлена и что сам он,
Гав и Нам могут оставаться под защитой мамонтов до полного выздоровления.
Быть может, гигант даже позволит им разжечь огонь и попробовать приятных на
вкус жареных корней, каштанов и мяса?
облака. Это был вечер, красный, как цветок индийского тростника, желтый, как
лютики, фиолетовый, как костер на осеннем берегу. Огни его разрывали глубину
реки, это был один из прекрасных вечеров земли. В небе возникали озера,
острова, пещеры, переливавшиеся цветами магнолий, шиповника, шпажника,
отсвет которых трогал дикую душу Нао. Молодой воин спрашивал себя: кто же
освещает эти неизмеримые пространства, какие люди и какие животные живут за
небесными горами?
продолжали бродить по берегу Большой реки в надежде поймать и пожрать людей,
которые надсмеялись над ними, перехитрив их, и отняли у них огонь. Нао их
больше не боялся, его дружба с мамонтами была прочна. Силы его
восстанавливались с каждым днем; в голове больше не шумело, рана на плече,
не очень глубокая, затягивалась быстро, лихорадка прошла.
бросали вызов противнику, Нао кричал:
- как шакалы перед медведем. Ни одна палица, ни один топор кзаммов не могут
противиться палице и топору Нао. Если вы не уйдете, мы заманим вас в ловушку
и убьем!
обращали на это внимания. Они бродили в зарослях, среди камышей, по саванне
и в лесу, подстерегая врага.
кзаммов. Оно мешало им продолжать путь, оно угрожало их будущему: ведь рано
или поздно уламрам придется покинуть мамонтов и идти на север. Сын Леопарда
измышлял способ отогнать врага.
возле своего друга, стараясь понять его язык и научить его своему. Мамонт
охотно слушал человеческую речь, наклонив голову, и казался задумчивым;
иногда странный свет вспыхивал в его коричневых глазах, он прищуривался,
будто смеялся. Тогда Нао думал: "Большой мамонт понимает Нао, но Нао его не
понимает". Мало-помалу мамонт научился понимать слова, смысл которых не
вызывал сомнений. Когда уламр вскрикивал: "Пища!", мамонт тотчас же
подходил, ибо он знал, что это слово означает свежие стебли и плоды. Иногда
они перекликались друг с другом даже без надобности, при этом мамонт издавал
тихое ворчание, а Нао отвечал ему одним или двумя слогами. Это сближение
радовало обоих. Человек садился на землю, мамонт расхаживал вокруг него,
иногда, играя, поднимал его осторожно своим хоботом.
Уламры всячески старались выразить им свою привязанность; от них только это
и требовалось. Нао научил товарищей, как приучить гигантов к человеческому
голосу; через пять дней мамонты шли на зов Нама и Гава.
собрал сухих трав и веток и осмелился их зажечь.
черное от дыма, затем яркое, ворчащее, цвета утренней зари.
глаза их светились беспокойством. Некоторые из них издавали трубные звуки.
Они знали, что такое огонь! Они видели его в саванне и в лесу, во время
пожаров, вызванных молнией. Тогда он преследовал их с невероятным треском.
Его дыхание сжигало тело, его зубы кусали их неуязвимую кожу; старики
помнили о своих товарищах, схваченных этим ужасным существом, - они так и не
вернулись из его плена. С испугом и угрозой смотрели они на пламя, вокруг
которого стояли маленькие люди.
ему:
в плен, он посадил его в землю, где нет для него пищи.
любопытный, как и его собратья, затем проникся к нему каким-то смутным
доверием и, увидев, что его слабосильные друзья совершенно спокойны,
успокоился и сам.
поведении всего стада, последнее мало-помалу перестало бояться огня уламров;
ведь он был неподвижен и не скакал, как тот ужасный огонь, какой преследовал
их в степи и в лесу.
он с аппетитом поел жареных корней, грибов и мяса.
тяготило его; он стремился на север. При виде волосатых кзаммов, сновавших
среди платанов, его охватил гнев. Однажды он воскликнул: