ДОРОГА НА ПОЛЮС
уговаривал Генералов. -- Сама пойдет! -- поднатужившись, соглашались Туторов
и Куляко.
"ухала" на борт.
штат киногруппы на общественных началах и теперь на без гордости считаем,
что в будущем хроникальном ше1евре есть частица и нашего труда. Я сообщаю
это на тот случай, если в титрах фильма по чьему-либо недосмотру не окажется
наших фамилий. Но даже и тогда я окажусь в чистом выигрыше, поскольку
избавился т одного заблуждения. Раньше я представлял себе деятеля кино как
вдумчивого интеллигента с нервным, выразительным лицом и голубыми глазами,
устремленные ми в неведомый ракурс. Теперь я знаю, что такого интеллигента к
съемкам картины нельзя подпускать и на , пушечный выстрел. Кино может делать
лишь здоровый малый, с широченными плечами и удостоверением грузчика первого
класса, поскольку сметой грузчик нe предусмотрен. Конечно, бухгалтерия могла
бы доверить директору картины Туюрову две-три безотчетные десятки на оплату
грузчиков в аэропортах, но это уж из области умозрительной фантастики.
Прежде чем заплатить рубль грузчику, Туюров обязан был выявить всю его
подноготную: фамилию, имя, отчество, номер паспорта, где, когда и кем выдан
этот документ, где и когда прописан обладатель оного и прочие совершен- но
необходимые бухгалтерии данные. Ну какой уважающий себя грузчик станет за
рубль выворачиваться наизнанку? Вот и приходится киношникам таскать
тяжеленные ящики и коробки на своих натруженных спинах.
станции, выглядел необычно. Значительную часть грузового отсека занимали два
желтых бака с горючим: на льдинах бензоколонок нет. Запасное горючее съедает
большую часть грузоподъемности: кроме багажа киношников и нас самих, на борт
погрузили только несколько ящиков с продуктами.
корреспондентов?-- спросил Морозов.-- Ведь вместо, скажем, вас мы могли бы
взять на борт два ящика с консервами или, простите за изысканное сравнение,
тушу барана. Она по крайней мере съедобная, чего мы еще не знаем о ваших
будущих материалах. Кстати, мимо вас проходит великолепный материал, а вы
его не замечаете.
для пассажиров: между грузовым отсеком и пилотской рубкой образовалась
этакая комнатушка, служащая одновременно кухней, столовой и пассажирским
салоном. На электрической плите закипал чайник и грелась в кастрюле вода. У
плиты орудовал весьма массивный пожилой толстяк со звездочкой Героя на
куртке. Методом исключения я сделал вывод, что он и является тем материалом,
которого я не замечаю. Морозов кивнул.
угощать нас чаем и сосисками. Мы с ним познакомились давненько, килограммов
с пятьдесят назад. Правда, Ваня?
Ваня был стройный и худой, как оглобля, да и я, пожалуй, выглядел несколько
эффектнее. Мы летали тогда на Дальнем Востоке на ТБ-3 -- машинах, которые
развивали чуть ли не вторую космическую скорость...
чай в кружки.
Скверная ситуация могла закончиться проникновенными речами товарищей и
снятием такого-то экипажа со всех видов довольствия. Тогда Ваня Коротаев
вылез на плоскость, осмотрел двигатель и устранил неисправность. И после
нашего возвращения не было в городе девушки, которая отказалась бы пойти со
скромным героем на вечеринку. Тем более что он был награжден весьма в те
годы дефицитной вещью...
учений тоже ходил гоголем, даже на танцплощадке без планшета не появлялся.
Максимович?
кривой земного шара. Мы делаем пять километров в минуту -- столько, сколько
Роберт Пири и Георгий Седов не проходили за иные сутки. Я смотрю на льды --
голубые, белые, окаймленные торосами, чернеющие разводьями, вспоминаю людей,
бравших с боя каждый метр ледяного безмолвия, обмороженных, до предела
усталых, без связи с землей, сильных только силой духа, и таким прогулочным,
лишенным всякой романтики вдруг мне кажется мой полет. Подвиг только тогда
подвиг, когда он совершен в борьбе, когда для его свершения человек отдает
все, что у него есть. Вдвойне велик подвиг первооткрывателей -- они не
знали, что их ждет, они шли в неизвестность:
Гагарин. Они устанавливали мировые рекорды мужества и силы духа -- все
последователи только их повторяли. Слава повторившим, но в веках остаются
первооткрыватели. Быть может, здесь есть несправедливость: тому, кто
повторил, иной раз было труднее, чем первому, но дорогу проложил первый. И
вечная слава тому, кто проложил дорогу!
выдерживали, погибали, другие шли -- и побеждали. Их предшественники и
спутники, тоже сильные люди, умирали от усталости и голода, падали духом,
плакали, как дети, сходили с ума-- а первые выдерживали. Потому что действие
закона естественного отбора сделало именно их солью земли.
которым карабкались на полюс первые. Наш полет тоже опасен, случись что-то с
мотором, выйди из строя бензопровод-- и, быть может, сесть на льдину не
удастся. Или мы попадем в циклон, из которого не выйдем, или...-- кто знает,
какую ловушку заготовила Арктика для нашей машины?
посадку, до станции "Северный полюс-15" четыре часа лета. Не четыре недели,
не четыре месяца, а 240 минут. Мы сидим в теплом салоне, а не ступаем рядом
с нартами, мы пьем кофе со сгущенкой, а не хлебаем кипяток из кружки,
которую с трудом держат окоченевшие пальцы. Если погода неожиданно
ухудшится, мы можем возвратиться обратно и проведем ночь в теплой гостинице,
а не в палатке, которую грозит унести порыв взбесившейся пурги.
мере теоретически. Если произойдет несчастный случай -- это будет именно
случай; а у первооткрывателей несчастный случай-- это закономерность.
романтики.
Ибо моя доза, помноженная на тысячу часов работы в год,-- это ежедневный
риск, ставший привычкой. Это сотни посадок на лед, каждая из которых может
стать последней,-- о взлетах и посадках на лед я еще расскажу. Это ни с чем
не сравнимое нервное напряжение, из-за которого в одно прекрасное утро еще
молодого пилота врач не допускает до штурвала. Это братская могила сразу для
всего экипажа -- ледяная могила, координаты которой неизвестны.
Вот уже мелькнул в стороне черный овал палатки, показались крохотные фигурки
людей. В ожидании замерло сердцем что там ни говори, а через несколько минут
я буду шаркать унтами по священной льдине станции "Северный полюс-15".
ДАНИЛЫЧ
получила взлетно-посадочная полоса, расположенная в 14 километрах от
"СП-15". Еще месяц назад тяжелые самолеты садились на льдину у самого
лагеря, но через нее прошла трещина, и полосу пришлось создавать в
окрестностях. Теперь ИЛы садятся на подскоке, освобождаются от грузов и
отбывают восвояси. Когда полоса освобождается, из лагеря прилетает АН-2.
"Аннушка", забирает грузы и "подскакивает" обратно. Не очень удобно,
перевозки явно не рациональные, но что поделаешь, спасибо и на этом: льды и
не такую свинью подкладывают...
человек, имя которого -- точнее, отчество -- стало синонимом подскока.
Летчик не скажет, что он летит на дрейфующую станцию, -- он отправляется "к
Данилычу в гости". Предварительно летчик заходит на кухню и берет буханку
свежего белого хлеба -- непременная дань Данилычу, вроде жертвоприношения
Нептуну, чтобы море было спокойным.
Данилыче, и мы с нетерпением пошли с ним знакомиться. Искать дорогу не
пришлось:
одной палатке было вывешено объявление: