первую".
не верилось, что он знает так мало, что он ничему не научился, пока был
в блоке "Г"), и Ван Хэй тихо объяснил. Сегодня "включай первую" не
значило ничего, но когда он услышит это завтра, Ван Хэй повернет
рукоятку тюремного генератора блока "Г". Свидетели услышат низкий ровный
гул, и во всей тюрьме свет станет ярче. В других блоках заключенные при
виде слишком яркого света решат, что все уже кончилось, хотя на самом
деле все только начиналось. Брут обошел стул, так что Тут мог его
видеть.
стуле, приговор вынесен судом присяжных и утвержден судьей штата. Боже,
храни жителей этого штата. У вас есть что сказать перед тем, как
приговор будет приведен в исполнение?
улыбкой на губах. - Я хочу обед с жареным цыпленком, с картошкой и
соусом, я хочу накакать вам в шляпу, и я хочу, чтобы Мэй Вест присела
мне на лицо, потому что я крутой донжуан.
Он откинул голову и захохотал. Дин сполз на край платформы, будто его
подстрелили, голова в коленях, всхлипывая, как койот, и прижав руку ко
лбу, словно боясь, что растрясет мозги. Харри прислонился к стене и
выдавал свои "ха-ха-ха" так, как будто кусок застрял у него в глотке.
Даже Джек Ван Хэй, не отличавшийся чувством юмора, смеялся. Мне тоже
было смешно, мне тоже хотелось смеяться, но я сдерживал себя. Завтра
ночью все будет понастоящему, и там, где сейчас сидит Тут-Тут, умрет
человек.
смотри, еще одно выступление подобного рода станет последним. Я прикажу
Ван Хэю включить на вторую по-настоящему.
босс Эджкум, правда, здорово". Его ухмылка сменилась выражением
недоумения, когда он увидел, что я не разделяю общего веселья.
хватает ума понять, то просто держи свой хлебальник закрытым. - Хотя
было и вправду смешно, и, наверное, это меня и разозлило.
мы оба понимали. Тем не менее приступ смеха прошел. И к лучшему, потому
что меньше всего мне хотелось, чтобы завтра вечером кто-то вспомнил
идиотское выступление Тута и стал снова смеяться. Вы скажете, такое
невозможно: охранник умирает со смеху, сопровождая приговоренного на
электрический стул, но, когда люди в стрессовом состоянии, возможно все
что угодно. А о таком люди будут вспоминать лет двадцать.
специального крючка за спинкой стула и натянул ее на голову Тут-Тута,
закрепив под подбородком, так что на макушке оказалась большая дыра.
Потом Брут наклонился, вынул круглую мокрую губку из ведра, прижал к ней
палец, а потом кончик пальца лизнул. Проделав это, опустил губку назад в
ведро. Завтра будет не так. Завтра он положит губку в шлем, висящий на
спинке. Не сегодня, сегодня совсем незачем мочить старую голову Тута.
надел его на голову старого Тут-Тута, натянув вниз вокруг дыры в черной
ткани маски.
голос звучал сдавленно и приглушенно. Завязки не давали открыть рот, и я
думаю, что Брут натянул его чуть сильнее, чем требовалось для репетиции.
Он отступил назад, оглядел пустые стулья и сказал:
ток, пока вы не умрете в соответствии с законом штата. Пусть Господь
будет милостив к вашей душе.
ерзать и дергаться на стуле, чего обычно клиенты Олд Спарки почти
никогда не делали.
отвернулись от Спарки и глядели через пустой склад на дверь, ведущую в
мой кабинет.
день раньше.
блестящими глазами-бусинками, сидела мышь.
Глава 5
чем я очень сомневаюсь), то казнь Арлена Биттербака, старейшины совета
ирокезов Ваишта, была именно такой. Он плохо заплел волосы в косы -
сильно дрожали и не слушались руки, - и его старшей дочери,
тридцатитрехлетней женщине, разрешили заплести их ему ровно и красиво.
Она хотела вплести перья в кончики кос - хвостовые перья сокола, его
птицы, но я не разрешил. Они могли загореться. Я, конечно, не сказал ей
этого, просто объяснил, что не положено. Она не возражала, только
наклонила голову и прижала руки к вискам в знак разочарования и
неодобрения. Женщина вела себя с достоинством и этим практически
гарантировала, что ее отец будет вести себя так же. Когда пришло время.
Вождь вышел из камеры без протестов и задержек.
сломал как-то один или два и никогда не забуду их приглушенный треск, -
но Вождь, слава Богу, был не из таких. Он прямо прошел по Зеленой Миле в
мой кабинет и там опустился на колени, чтобы помолиться вместе с братом
Шустером, который специально приехал из баптистской церкви "Райский
Свет" на своем драндулете. Шустер прочел Вождю несколько псалмов, и
Вождь заплакал, когда Шустер дошел до места, где говорится о том, чтобы
лежать у спокойной воды. Но это была совсем не истерика. Я подумал, что
он представил ту спокойную воду такой чистой и холодной, что ломит зубы
при каждом глотке.
тревожит.
здесь показал себя достойно. Он, правда, слегка покачнулся сначала,
словно у него закружилась голова, и Дин протянул руку, чтобы поддержать
его, но Биттербак уже обрел равновесие сам, и мы пошли.
как обычно в ожидании начала свадьбы или похорон. И вот тут единственный
раз Биттербак дрогнул. Я не знаю, то ли кто-то конкретно из
присутствующих так подействовал на него, то ли все они вместе, но я
услышал, как из горла у него вырвался тихий стон, и сразу же рука,
которую я держал, обмякла. Уголком глаза я видел, как Харри Тервиллиджер
двинулся и отрезал Биттербаку путь к отступлению, если тому вдруг
вздумается уйти.
Вождь, - сказал я уголком рта, не разжимая губ. - Все, что большинство
запомнит о тебе, - это как ты ушел, поэтому покажи им, как Ваишта
умирает". Он взглянул на меня искоса и кивнул. Потом взял одну из
косичек, заплетенных его дочерью, и поцеловал. Я посмотрел на Брута,
который торжественно стоял за электрическим стулом во всем великолепии
своей лучшей синей униформы с начищенными до блеска пуговицами и с
исключительно ровно сидящей на большой голове кепкой. Я слегка кивнул
ему, и он ответил мне, шагнув вперед, чтобы помочь Биттербаку взойти на
помост, если понадобится такая помощь. Она не понадобилась.
момента, когда Брут тихо через плечо скомандовал: "Включай на вторую".
Свет снова слегка потускнел, но только чуть-чуть, вы бы и не заметили,
если бы не ожидали специально. Это означало, что Ван Хэй повернул
выключатель, который какой-то умник назвал феном для волос Мэйбл. Из-под
шлема донесся низкий гул, и Биттербак подался вперед, натянув застежки и
ремень на груди. У стены стоял тюремный врач, глядя безучастно, закусив
губы так, что рот превратился в белую линию. Не было ни дерганий, ни
рывков, которые старый Тут-Тут изображал на репетиции, только это
сильное стремление вперед, такое, как мужчина ощущает в бедрах во время
мощного спазма при оргазме.
видны полоски кожи.
ассоциаций. Я никогда не мог спуститься в подвал, когда меня привезли в
дом внучки, хотя именно там у маленького правнука была установка
Лайонела, которую он с удовольствием показал бы своему прадедушке. Я не
против шестеренок, но, уверен, вы уже догадались, не выношу
трансформатора. То, как он гудит. А еще то, как пахнет, когда нагреется.
Даже через столько лет этот запах напоминает мне о Холодной Горе.
послушал стетоскопом. Свидетели сидели молча. Доктор выпрямился и
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия