голубыми разрядами. А толпы все прибывали. Безумец фюрер, неужели он
полагал, что с ЭТИМ можно будет раз и навсегда покончить? Им несть числа,
они заполонили земной шар, и вот сейчас им нужен один человек - ОН.
проснуться и стряхнуть наваждение. Усилием воли он вырвался из ночного
кошмара.
в простой железной оправе. Длинные волосы. В первую секунду Дюссандеру
даже показалось, что это "его мальчик" устроил небольшой маскарад.
Незнакомец был в немодном синем костюме, явно не рассчитанном на теплую
калифорнийскую погоду. На лацкане пиджака - серебристый значок с желтой
звездой. Серебро... из него делали стилеты, которые потом вонзали в сердце
вампирам и оборотням.
проснулись?
наверное, ошиблись палатой.
Патэна.
я...
забыл ваше лицо. Вот ЭТО лицо.
когда-то мальчик. Молодой Дюссандер в лихо заломленной фуражке за своим
рабочим столом.
подбирая слова:
грузовиков, для бронированных машин... Позже для танков. Резервная часть,
в которой я находился, эпизодически участвовала в битве за Берлин. После
войны я устроился на завод "Меншлер Мотор" в Эссене, пока...
- вот и коронки пригодились, со слитками серебра - и драгоценная оправа не
пропала. Должен вам сказать, мистер Хейзель пережил довольно тяжелые
минуты, когда осознал, с кем он лежит в одной палате. Зато теперь на душе
у него гораздо легче. У него такое чувство, будто господь Бог в своей
безграничной милости позволил ему сломать позвоночник, с тем чтобы помочь
изловить одного из самых гнусных палачей, каких только знала история.
жили по подложным документам. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Игра
сделана.
выскользнула следом. Дюссандер закрыл глаза. Можно ли верить словам, что
власти оказывают им полное содействие? Похоже на правду. Да и не все ли
равно? Так или иначе, легальным путем или нелегальным, но этот Вайскопф и
компания выцарапают его во что бы то ни стало. Когда дело касается
нацистов, они непримиримы. Когда дело касается лагерей, они фанатики.
уселись за стол, каждый со своим чтивом, а Моника, словно досыпая на ходу,
молча ставила перед ними омлет, сок, кофе.
В прихожей шлепнулась на пол газета, опущенная в щель почтальоном.
закашлялся.
стучит отца по спине, но вдруг взгляд ее упал на первую страницу... и она
застыла. Глаза полезли на лоб, грозя выскочить из орбит.
посмотрела на сына. - Солнышко, ты...
САМОУБИЙСТВОМ В БОЛЬНИЦЕ САНТО-ДОНАТО. Ниже две фотографии бок о бок,
хорошо известные Тодду. На первой Артур Денкер был лет на шесть моложе и,
соответственно, живее. Его щелкнул какой-то уличный фотограф, и старик
купил карточку, чтобы она, чего доброго, не попала не в те руки. На второй
Курт Дюссандер в форме войск СС, в заломленной черной фуражке сидел за
столом в своем кабинете в Патэне.
доме.
пол.
почувствовал, как отец подхватил его, а затем - когда уже ничего не
чувствуешь, ничего не слышишь.
сад, прихватив из дома ружейное масло и кой-какую ветошь. В гараже он взял
свой "винчестер". Устроившись поудобней на скамейке, он переломил ствол и,
то бормоча, то насвистывая мелодию, принялся тщательнейшим образом чистить
ружейный механизм. В воздухе был разлит сладковатый аромат цветов. Но вот
со смазкой покончено. С таким же успехом он мог это сделать в полной
темноте. Мысли его были далеко. Только минут через пять до него вдруг
дошло, что он зарядил винтовку. Охотиться сегодня он как будто не
собирался - тогда зачем же? Он и сам не знал.
рулем, показался Тодду знакомым, но только когда он сделал несколько шагов
ему навстречу, в глаза бросились его небесно-голубые кеды. Привет из
прошлого. К Тодду приближался Калоша Эд собственной персоной.
Пожалуй, нет. Пожалуй, лучше нам потолковать на пару. Для начала. Вдруг ты
сумеешь мне все объяснить. Хотя я в этом сильно сомневаюсь.
раньше, чем увидел; второй раз за сегодняшний день перед ним предстал
Дюссандер в двух своих ипостасях. Снимок, сделанный уличным фотографом,
был обведен чернилами. Смысл овальной рамки прочитывался сразу: Калоша Эд
узнал "дедушку" Тодда. И теперь горел желанием оповестить весь мир об
этом. Родить на свет божий маленькую пухлую сенсацию. Вот он - Калоша Эд,
балабол и сукин сын, в небесно-голубых кедах. Лучше бы в белых тапочках.
хотя они и так не обошли его вниманием. Теперь это яснее ясного. До
сегодняшнего дня он словно летел себе на воздушном шаре, беспечно
поглядывая вниз, но вдруг оболочку пробила стальная стрела, и теперь он
неотвратимо падает. Главная его промашка - телефонные звонки. Ах, как они
его взяли на живца. Да чего там взяли - сам набросился. ТОЧНО, ЗВОНИЛИ.
ОДИН-ДВА РАЗА В НЕДЕЛЮ. Денкер говорил с ними по-немецки. Сказал и при
этом подумал: путь побегают с высунутыми языками по всему югу Калифорнии,
пусть поищут недобитых нацистов. Как я их! Одного не учел - на телефонном
узле они уже могли это проверить. Он, правда, не уверен в том, что
телефонный узел регистрирует все звонки, но... взгляд у этой ищейки был
какой-то подозрительный... Потом письмо. Зачем-то ляпнул, что в дом никто
не мог залезть. Этот тип наверняка подумал: знать это может только тот,
кто сам туда залезал... что он, кстати, и делал, три раза: первый - чтобы
забрать письмо, и еще два - проверить, не осталось ли чего такого... Нет,
не осталось. Эсэсовская форма исчезла. Четыре года как-никак прошло - в
какой-то момент Дюссандер, видимо, смекнул, что лучше будет от нее
избавиться.
куда-то в сторону, на улицу, как будто там могло произойти что-нибудь
необычное.
Свержин Владимир
Панов Вадим
Василенко Иван
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Акунин Борис