забыть о ней навсегда, ей вдруг попалась на глаза сцена, где фермер
пристреливает лошадь. Лошадь сломала две ноги и, конечно, ее следовало
пристрелить. Но вся штука была в том, что фермер Джон наслаждался этим. Он
ведь спустил курок, лишь насладившись мучениями несчастной лошади.
дойдя до этого места... а Джордж Старк вошел и написал эту сцену, ожив,
как сказочный Щелкунчик. Конечно, это единственный золотник в этой куче
навоза.
доказывает, что никто не может всегда устоять перед мужским напором.
"Большой кадр" сумел подурить ей голову, но эта канитель, по крайней мере,
была весьма короткой. И с ней давно покончено.
некое подобие кулака, которым она собиралась воспользоваться вместо
дверного молотка - времена вежливых постукиваний давно закончились. И тут
она заметила, что ее дверной молоток сейчас не понадобится. Дверь была
незаперта.
поблизости гнезда наркоманов, но если им хотелось очистить какую-нибудь из
квартир, наркоманы охотнее всего пошли бы в незапертую. Парень оказался
даже глупее, чем она предполагала.
занавески в гостиной и включенный верхний свет. Тихо играло радио.
и остановилась. Одна из подушек софы валялась на полу.
наркоман, но ее инстинкт был еще слишком силен, и весь ее гнев испарился
за одну секунду. Она чуяла что-то. Это что-то было очень слабым запахом, и
оно было здесь. Чуточку напоминает испорченную, но еще не прогнившую еду.
Это был не тот в точности запах, но самый похожий из тех, что шли на ум.
Приходилось ли ей ощущать его раньше? Она подумала, что да.
это улавливает именно ее нос, а не что-то другое в ней. Здесь она легко
согласилась бы с патрульным Хэмильтоном из Коннектикута в его
предположении, что это запах беды.
что не смогли вызвать три лестничных пролета, запросто вызвала эта самая
невинная подушка - ее сердце громко колотилось в груди, а дыхание
сделалось трудным и прерывистым. Что-то здесь было не в порядке. И даже
еще хуже. Вопросом оставалось, стоит ли ей вмешиваться в это или нет.
этот здравый смысл всегда был очень силен в ней. Любопытство толкало ее
оставаться здесь и поглядеть... и оно было еще сильнее.
где стоял этот дурацкий камин и находились два окна, открывавшие обзор на
Эл-стрит. Там не было больше ничего. Затем она посмотрела налево, и ее
голова внезапно застыла. Казалось, ее закрепили в этом положении. Глаза
Доди вытаращились.
намного дольше. И она увидела все, вплоть до мельчайших деталей; ее мозг
сделал собственную фотографию того, что увидели глаза, с той же ясностью и
четкостью, которую затем вскоре пытался обеспечить следственный фотограф.
пустую, другую наполовину полную с кружочком пены, еще оставшимся на ее
горлышке. Она увидела поднос с надписью "ЗЕМЛЯ ЧИКАГО" на изогнутой
поверхности. Она увидела два окурка сигарет без фильтра, вдавленных
посередине кристально белого подноса, хотя, как она знала, "Большой кадр"
и не курил - по крайней мере сигареты. Она увидела небольшую пластиковую
коробку с кнопками, лежащую между бутылками и подносом. Большинство
кнопок, которыми Клоусон прикреплял на доске в кухне всякие вырезки, были
рассыпаны по стеклянной поверхности кофейного столика. Она также заметила,
что некоторые кнопки застряли в журнале "Пипл", том самом номере, где
рассказывалась история о Таде Бомонте и Джордже Старке. Она могла увидеть
мистера и миссис Бомонт, пожимающих на фотографии руки другу другу через
могилу Старка, хотя с ее места они казались стоящими где-то ниже могилы.
Эту историю, как говорил Фредерик Клоусон, не должны никогда напечатать.
Поэтому он и надеялся стать сравнительно богатым человеком. Но он
ошибался. Вообще, как выяснялось, он ошибался во всем.
гостиной. Он был привязан. Он был раздет, и вся его одежда была заброшена
комком под кофейный столик. Она увидела кровавую дыру в его паху. Во рту
мистера "Большой кадр" торчал его же член. Убийца также вырезал язык
Клоусона, прибив его на стену теми же самыми кнопками. Вся эта ужасная
картина молниеносно отпечаталась в мозгу Доди. Кровь растеклась по обоям
причудливыми волнами.
приколоть вторую страницу статьи из журнала "Пипл" к груди бывшего
"Большого кадра". Она не могла рассмотреть лицо Лиз Бомонт - оно было
залито кровью Клоусона, не смогла увидеть женскую руку, высовывающую
парочку гномов для демонстрации их улыбающемуся Таду. Она вспомнила, что
это фото особенно раздражало Клоусона. - "Какая чушь! - воскликнул тогда
он. - Она ненавидит домашнее хозяйство - я помню, как она заявляла об этом
в интервью сразу после публикации первого романа Бомонта".
пальца следующие слова:
роман Джорджа Старка... то, что обычно проделывает Алексис Мэшин.
своими ужасными ножницами, обагренными кровью Фредерика Клоусона. Его лицо
представляло собой лишь сетку шрамов, которыми разукрасила его Нони
Гриффитс в самом конце романа "Путь Мэшина" и...
все, а это нередко случается с дверьми.
более громким и испуганным голосом. - Надо было остаться там, на лестнице,
в стороне, не открывать эту проклятую дверь - и у тебя не было бы никаких
проблем. Тебе же вполне хватило бы небольшой щели у двери, чтобы позвать
его, даже без крика".
кофейном столике. Одна пустая. Другая полупустая, с еще не осевшим
колечком пены внутри горлышка.
голову, она бы тотчас увидела его... и, конечно, уже была бы на том свете,
как и Клоусон.
просто вышел из квартиры, закрыв дверь.
слонихи, и в такой позе очень напоминала девушку, принимающую причастие в
церкви. Ее мозг исступленно прокручивал одну и ту же мысль, подобно белке,
бегущей в своем колесе: Ох, я не должна кричать, он ведь вернется, ох, я
не должна кричать, он ведь вернется, я не должна кричать...
она убедилась, что эти придурочные Шульманы снова запустили свое стерео, и
она попросту приняла тяжелый звук бас-гитары за шаги убийцы, но в тот
момент она готова была поклясться, что это был Алексис Мэшин и он
вернулся... человек столь целеустремленный н убийственный, что даже смерть
не смогла бы остановить его.
ее, и потому она поползла по коридору к выходу, а волосы закрывали ее
лицо. Она подумала, стоит ли открывать дверь на лестничную площадку, чтобы
выглянуть туда, но не решилась сделать это. Вместо этого, она закрыла
замок не все обороты, вытащила щеколду и вставила дверную цепочку в
металлический паз. Проделав все это, она уселась против двери, замерев и
затаившись. Она ясно сознавала, что забаррикадировалась здесь вместе с
окровавленным трупом, но это было еще не так уж и плохо. Это было даже
совсем не плохо, если учесть все другие альтернативы.
на ногах. Она проскользнула по коридору в самый его конец и добралась до
кухни, где стоял телефон. Она старалась не смотреть на гостиную, где
находилось то, что осталось от мистера Большой кадр, хотя это и было
ненужным занятием: она надолго запомнила до мельчайших подробностей всю
эту жуткую картину. Она вызвала полицию и, когда она прибыла, никого не
впустила до тех пор, пока не было просунуто под дверь служебное
удостоверение одного из полисменов.
картоне было обозначено как Чарльз Ф. Туми-младший. Ее голос звучал
визгливо и трепетно, совсем не так, как обычно. Близкие друзья (если бы
они имелись у нее) ни за что не узнали бы этот голос.
полисмен.
почти истерически провизжала она.
вам чуточку спокойнее, если вы просто впустите нас, как вы полагаете?