Чтение 16–й страницы книги ~Смертельный блеск золота~

- Возможно. Завтра вечером я ей займусь.

- Почему не сегодня?

- Я видел тот кабак. Он находится рядом с площадью. Завтра после
обеда хочу с твоей помощью подготовить почву.

- Как?

- Объясню завтра по дороге. Так будет убедительнее. Через час Hope
захотелось спать, и она, зевая, направилась к себе вздремнуть. У меня в
голове занозой засела какая-то смутная мысль. Был час сиесты. Я
спустился в маленькую искусственную гавань, находящуюся позади отеля и
принялся разглядывать лодки. В конце гавани виднелся сарайчик начальника
гавани.

Рыжий потный мужчина, сильно обгоревший на солнце, переписывал в
журнал номера счетов. Он поднял бледно-голубые глаза и спросил:

- Да?

- Вы начальник гавани?

- Я.

- Славно у вас тут.

- Что-нибудь хотите? - с немецким акцентом поинтересовался он.

- Да нет, просто гуляю. Надеюсь, не возражаете? Я живу во Флориде на
яхте. Жаль, что нельзя было приплыть сюда на ней.

- Большая?

- Пятьдесят два фута, два небольших двигателя "геркулес", двадцать
один фут в ширину. Может пройти четыреста миль со скоростью девять узлов
в час.

- Здесь такая не годится. У вас там совсем другое дело.

- Я так и думал.

Я подошел к стене и принялся разглядывать фотографии.

К стене были приклеены липкой лентой десятки черно-белых поляроидных
снимков. Лодки, рыба и люди. В основном это были фотографии, на которых
счастливые и загорелые рыбаки улыбаясь держали рыбу на крючках с
надписями "Каса Энкантада". Я увидел Сэма Таггарта по крайней мере на
десяти фотографиях. Он снимался с разными людьми и все время улыбался.

Начальник гавани продолжил заполнять журнал. В его конторе царил
образцовый порядок. На полке стояли четыре толстых ежегодника "Морские
журналы".

- Можно взглянуть? Хочу проверить, не заходила ли к вам какая-нибудь
знакомая яхта.

- Валяйте.

Я взял журнал трехлетней давности, сел на ящик у стола и начал
медленно листать. В колонки вносилось название судна, длина, тип, порт
приписки, имя владельца и капитана. Я нашел запись, датированную 11
июля, два месяца спустя после отъезда Сэма из Лодердейла. "Квест 4", 62
фута, сделанный по специальному заказу двигатель, Коронадо, Калифорния,
Д. Т. Кепплерт и капитан Сэм Таггарт". Запись была сделана корявым
почерком Сэма. Она моментально бросилась мне в глаза. Яхт в
Пуэрто-Альтйдуру заходило немного. Большинство страниц в журнале
оказались пустыми. Я поставил журнал на полку, взял за следующий год,
полистал и тоже поставил на полку.

- К вам заходили довольно большие яхты, - заметил я.

- Если их длина превышает восемьдесят футов, они бросают якорь у нас.
Здесь защищенная гавань.

Я вернулся к фотографиям. Начальник закончил делать записи, закрыл
журнал и встал.

- Мне нужно запереть на час контору, - сообщил он. Найдя нужную
фотографию, я сказал:

- Кажется, этот парень мне знаком. Стараюсь вспомнить его яхту.

Рыжий подошел и посмотрел на снимок.

- Этот? У него не было яхты. Видите, он здесь на нескольких
фотографиях. Он просто работал у меня.

- Странно. Готов поклясться, что я его знаю. Хаггерти? Таггерти?

- Похоже, вы его действительно знаете. Таггарт. Сэм Таггарт.

- Точно! Таггарт.

- Меня зовут Хейнтз. - Он протянул руку. - Сейчас отличное время для
рыбалки. Если хотите, я вам дам хорошую лодку.

- Спасибо. Я подумаю. Я Макги.

- Пятьсот песо за полный день. В отеле вам дадут провизии, мистер
Макги. Такой большой человек, как вы, может поймать большую рыбу, а?

- Не могу себе представить, как Таггарт мог очутиться здесь. Он все
еще в Пуэрто-Альтамуре?

- Нет, - ответил Хейнтз. - Он давно перестал работать в отеле.
Перешел на частную яхту. А сейчас вообще уехал.

Я почувствовал, что еще один вопрос может оказаться лишним. Мы вышли,
и Хейнтз запер дверь. Он резко кивнул и куда-то пошел, а я поднялся к
бассейну.

***

Вечером за ужином и позже в баре Нора вела себя как-то странно.
Голубое платье очень шло ей и казалось сказочно пышным. Она много шутила
и смеялась. Но порой в уголках глаз появлялись слезы, она старалась их
скрыть. Наконец Нора поняла, что больше не может сдерживать слез.
Пожелав дрожащим голосом спокойной ночи, она убежала.

Я вышел на улицу прогуляться. Задумался над тем, что сделать и чего
не следует делать. В лукавсве трудно найти какую-нибудь логику. Сэм
Таггарт что-то сделал не так. Если бы я знал, где он ошибся, мне было бы
легче. Я лег спать с этими мыслями, и они преследовали меня даже во сне.

Сон был легким, и я проснулся.

Бесшумно подошел босиком по кафельному полу к общей двери и, затаив
дыхание, услышал тихие звуки, которые и разбудили меня - приглушенный
плач. Я набросил халат и тихо открыл дверь. В ее комнате было темно.

- Нора? - прошептал я, боясь испугать ее. В ответ раздалось
всхлипывание. Я подошел к кровати, дотронулся до тонкого плеча,
дрожащего под шелком сорочки, и присел рядом. Когда я погладил ее худую
жесткую спину, она погрузилась в такое море слез и отчаяния, из которого
я не смог бы ее достать. Знаете, как самозаблуждение влияет на
физическое влечение? Если бы я лег рядом, смог бы я рассеять ее
одиночество? Помог бы я Hope, если бы прижал ее пылающее жаром соленое
от слез лицо к своей груди и убаюкал своими ласками? Я твердил себе, что
эти ласки необходимы для того, чтобы успокоить ее. Дело вовсе не в этих
поразительно красивых ногах, клеверном аромате волос, очаровательной
гордой походке. Ведь это просто моя старая подруга. Нора Гардино. Если
же это начнет перерастать во что-то другое, у меня хватит сил уйти.
Естественно, Нора наверняка понимает, что роль соблазнителя отнюдь не
мое амплуа.

Есть место, где еще можно остановиться, затем возникает желание
рискнуть и еще чуть-чуть, и еще. Нора давно перестала плакать. Я миновал
очередное место, где еще можно остановиться, а за ним последовал обрыв,
после которого все обратилось в бег. Нора пробормотала что-то
нечленораздельное и почти мгновенно уснула.

В полдесятого, приняв душ и одевшись я нерешительно остановился перед
дверью, но решил не стучать в нее и отправился в ресторан. Эдуарде
сообщил, что Нора еще не приходила. Закончив есть папайю, я поднял глаза
и увидел, как она идет к столику, наклонив голову набок и как-то криво
улыбаясь. Нора надела темно-зеленые Бермуды и блузу в зеленую и белую
полоску. Я встал, а Эдуарде торопливо пододвинул ей стул. Посмотрев на
меня, Нора покраснела и поздоровалась:

- Доброе утро, дорогой.

- Доброе утро.

Эдуарде принял заказ. Нора заказала огромный завтрак. Когда официант
отошел, я наклонился к ней и негромко произнес:

- Нора, единственное, что я хочу сказать... Она очень быстро
перегнулась через маленький столик и дотронулась двумя пальцами до моих
губ, заставив меня замолчать.

- Ты ничего не хочешь сказать, Трэв. Тебе ничего не надо говорить.

- Ты уверена в этом?

- Я все знаю. Я знаю, что мы очень любим друг друга. И еще я знаю,
что от слов не будет никакой пользы. Вчера случилась приятная
неожиданность, и я сохраню о ней счастливые воспоминания.

- Да, - кивнул я. - Я просто хотел, чтобы ты знала, что...

- Тише.

Нет на свете мужчины, как бы он ни верил в свои силы, которого не
сможет заставить почувствовать грубоватым мягкая и умная женщина.

После завтрака мы загорали и купались в бассейне. Ни один человек не
мог ошибиться в наших отношениях. Когда мы поднялись к себе, она вошла
ко мне, горячая от солнца, с затуманенными глазами и припухшими, едва
шевелящимися губами.

- На этот раз это уже не неожиданность...

Позже, когда я вновь попытался истолковать наши отношения, Нора
остановила меня, прижав к моим тубам пальцы. Она предложила мудрое
решение - просто принять то, что с нами случилось. Я хотел утешить Нору,
а она ответила радостно и страстно. Нора сказала:

- Давай не будем говорить обо всем этом до тех пор, пока не будем
знать точно. Но то, что между нами произошло, не может быть чем-то
незначительным, иначе оно бы не было столь прекрасно.

***

Пока она одевалась к обеду, я сказал, что подожду в холле. Я уже
обратил внимание, что сеньор Ариста перед обедом обычно сидит за
столиком позади стойки.