уже поздно.
вашим родителям. Он мертв, сестра. Погиб в автомобильной
катастрофе...
вынимали из машины... по кусочкам.
(она знала, что губы у нее сейчас мертвенно-белые, как ломкие иссохшие
кости), сестра Розамунда попятилась от него в коридор. Ваал
усмехнулся, и его усмешка превратилась в широкую улыбку... улыбку
Кристофера. Кристофер протянул к ней руки и заговорил тихим,
далеким голосом: "Рози? Я здесь. Я знаю, как я нужен тебе сейчас. И ты
мне нужна, дорогая. Я все время засыпаю за рулем..."
сестра Розамунда метнулась из спальни в коридор. Сбегая в
развевающейся рясе по лестнице, она вдруг заметила внизу других сестер.
Они шептались, бросая на нее удивленные взгляды.
перила, чтобы не упасть: ее вдруг затошнило. "Я схожу с ума? - подумала
она. - Я схожу с ума?" Она так крепко сжимала перила, что на руках
проступили вены и стало видно, как кровь бежит по ним к ее бешено
бьющемуся сердцу.
9
мальчика, не в силах быть рядом с ним - в памяти сразу всплывало
улыбающееся лицо Кристофера, венчающее тело ребенка.
охватывала неудержимая дрожь. Однажды это случилось во время
ужина; она уронила поднос, тарелки побились, и осколки разлетелись по
полу. Все чаще и чаще она ловила на себе осторожные, любопытные
взгляды коллег.
Кристофере, однако те уже несколько лет ничего о нем не слышали.
Оставался единственный человек, с которым можно было связаться, брат
Кристофера в Детройте. Но, набирая номер детройтской справочной
службы, сестра Розамунда вдруг бросила трубку. Она не была уверена,
хочет ли узнать о судьбе Кристофера; возможно, правда доконала бы ее.
Она хотела и боялась узнать и по ночам ворочалась в постели, простыня
и одеяло становились влажными от пота.
ночной тиши. Да, она отвернулась от Кристофера, когда он нуждался в
ней. Теперь давняя ошибка связала ее по рукам и ногам. Кристофер был
прав: она тогда бежала и, что самое скверное, с самого начала знала об
этом. Она хотела укрыться от суровых атрибутов реальности, спрятаться
где-нибудь, где угодно, и до последнего вздоха цепляться за свое
убежище.
любви. Она тосковала по сильным и нежным рукам, ласкавшим ее на
смятой широкой постели в его квартире; ей хотелось вновь очутиться в
его объятиях, чтобы он, зарывшись лицом в ее волосы, нашептывал ей,
как прекрасно ее тело. Она тосковала по физической близости почти так
же сильно, как по самому Кристоферу. До чего несправедливо, думала
она, отказывать себе в том, что так необходимо! Теперь она чувствовала
себя чужой и одинокой среди строгих черных одеяний, в атмосфере
благочестия. Неожиданно она оказалась окружена уродами, которые так
же отрекались от себя, отказывали себе во всем. Посмей сестра
Розамунда признаться, какие мысли ее одолевают, ей ответили бы
суровой отповедью и, вероятно, отослали бы к отцу Робсону.
и до конца жизни буду носить черную сутану и прятать от всех свои
чувства. О Боже, Боже, это несправедливо.
безвозвратно; она пыталась забыться, с головой погружаясь в работу и
коротая свободное время в одиночестве, за книгами, но не могла
подавить растущие сомнения и чувство неуверенности. Каждое утро она
готовилась увидеть в зеркале паутину крохотных морщинок под глазами,
обнаружить сходство с пожилыми сестрами, для которых не
существовало жизни вне стен приюта. Вскоре сестра Розамунда стала
есть у себя в комнате и отказываться от участия в маленьких
развлечениях - празднованиях дней рождения, коллективных
просмотрах фильмов. И наконец усомнилась в справедливости Высшего
Судии, которому понадобилось запереть ее здесь, как красивое холеное
животное в клетке, сгноить в этих унылых стенах.
ученики вереницей потянулись на следующий урок, в класс вошел отец
Робсон и плотно притворил за собой дверь.
он идет к ней. Итак, подумала она, все-таки... Отец Робсон улыбнулся, и
она принялась сосредоточенно раскладывать на столе листки с
контрольными работами.
детские рисунки: выставка, посвященная Томасу Джефферсону. На
одном из портретов волосы у этого уважаемого государственного мужа
были зеленые, а зубы черные. На доске отец Робсон увидел написанные
рукой сестры Розамунды вопросы к теме "Американская конституция".
Неровный почерк, налезающие друг на друга буквы, строки,
взбирающиеся от середины доски к верхнему ее краю говорили о стрессе.
Он мысленно отметил это обстоятельство.
в начальных классах всевозможные исторические кружки, даже
удостоился нескольких наград педагогического совета. Мне всегда была
интересна история древнего мира - зарождение цивилизаций и тому
подобное. Захватывающий предмет.
несколько минут у меня урок.
он сказал:
он. - Я только спросил. Некрасиво отвечать вопросом на вопрос.
глаза.
сестер относительно ее поведения в последние недели не беспочвенно.
поговорить?
мной? Отец Данн?
поведении. Все заметили, даже дети. И мне захотелось узнать, не могу ли
я чем-нибудь помочь.
один вопрос, и я уйду. Вы помните наш разговор о Джеффри Рейнсе?
на несколько секунд побелело. Это встревожило его.
паузы. - Я совсем забыла, что вы просили меня присмотреть за ним.
довольно работы. К тому же взять на себя ответственность за этого
ребенка следовало бы мне.
очень неладно.
полагаете, что контакт с ним возможен?
отчетливо проступило напряжение, словно по ее чертам прошелся резец
скульптора; пальцы ее постоянно то сжимались, то разжимались. Он
заметил в ней странное сходство с ребенком, о котором шла речь, -
отстраненность, отчуждение, язвительную холодность - и вдруг
испугался.