искусство может воспользоваться такой абстрактной скульптурой только лишь в
виде третьестепенного подсобного метода.
жизни, и является ее составной частью, одним из ее творческих начал. Но тем
не менее раз сама-то жизнь является здесь рабовладельческой, то все черты
непрогрессивности этой последней, все черты ее скованности,
неповоротливости, духовной социальной ограниченности - все эти черты
оказываются характерными и для самого искусства, и само это искусство,
формально занимающее (по крайней мере в эпоху классики) правильную позицию,
в конечном счете оказывается для нас тоже чем-то нежизненным, нетворческим,
духовно и социально ограниченным.
случае не может быть односторонней, прямолинейной, формально-логической,
построенной только на одних утверждениях или только на одних отрицаниях.
Здесь залегает глубочайшая антиномия, которую невозможно устранить никакими
уточнениями и никакими ограничениями. Эта антиномия в своей наиболее общей
форме сводится к двум следующим тезисам: античное искусство именно как
искусство есть очень ценное, высокочеловеческое искусство, построенное на
интуициях живого тела и сохраняющее живую связь с жизнью, как одним из ее
центральных творческих начал; но античное искусство, как рабовладельческое
искусство есть для нас давно погибшее искусство, восстановление которого в
настоящее время было бы реакционным, поскольку замечательный принцип
телесности и прекрасная позиция искусства как творческого начала самой жизни
оказываются здесь внутренне скованными, духовно ограниченными, социально
неподвижными и мертвенными. Правда, античное искусство было в свое время
великим прогрессом и революцией, как была в свое время великим прогрессом и
революцией и сама рабовладельческая формация в сравнении с
первобытнообщинной формацией и как была таковой же и первобытнообщинная
формация в сравнении с первобытным стадом. Точно так же реакционность
античного искусства, взятого в целом, как искусства общинно-родового и
рабовладельческого, в сравнении с искусством последующих формаций отнюдь не
означает того, что отдельные его стороны, взятые в отвлечении от породившей
его формации, не могут иметь или не могли иметь раньше прогрессивного и даже
революционного значения.
эстетике является самой основной и центральной. На ней основываются и
многочисленные другие антиномии. 5. Периоды развития античной эстетики
основы античной эстетики. Указанный выше пластический базис античной
эстетики, уходящий корнями в социальную жизнь рабовладельческого общества,
есть только наиболее общая характеристика античной эстетики, ее отвлеченный
принцип. Теперь необходимо поставить вопрос: как он развивался? Строгий,
непсихологический, лишенный всякого субъективизма пластический стиль и
строго рабовладельческое общество есть только наиболее центральная ступень
античной культуры, или, как мы теперь можем сказать, эпоха ее классики. Это
VII - IV вв. до н.э., эпоха классического эллинства, эпоха непосредственного
рабовладения, эпоха аристократического и демократического рабовладельческого
государства. Но что же было до этого и что было после этого?
рабовладения, ибо еще нет в развитом виде частной собственности вообще.
Родовая община владеет землей и всеми орудиями и средствами производства,
распределяя между отдельными семьями и индивидуумами продукты коллективного
производства. Эта формация уходит в глубину первоначальных жизненных и
животных реакций человека, когда ему доступен только один вид опыта жизни,
опыт животной родовой жизни, когда он знает только о питании, росте и
размножении, да и это знание вначале у него только инстинктивное, слепое и
неразумное. Родовая жизнь заключается в самоутверждении рода. Живая жизнь
утверждает себя, и на первых порах, кроме этого она ничего не знает. Род и
жизнь утверждают себя, т.е. они продолжают себя, и этому приносится тут в
жертву все. Остальные стороны социальной жизни - труд, примитивная техника,
производство и производственные отношения, торговля и зачатки политического
устройства - все подчинено этому самоутверждению родового коллектива.
Согласно учению классиков марксизма-ленинизма об этой формации, общественные
отношения здесь еще не отделились от биологических отношений или начинают
отделяться с большим трудом и очень медленно. Здесь нет развитой
промышленности и техники, развитого хозяйства и торговли, тут нет классов и
классовой борьбы: во всем этом род нуждается очень слабо. Замкнутое
натуральное хозяйство есть наиболее непосредственное экономическое выражение
такого родового самоутверждения. Там, где род является целью для самого
себя, где поддержание и продолжение жизни родового коллектива и есть весь
возможный идеал, там не может быть развитых экономических форм, выходящих за
пределы примитивного натурального хозяйства. Это выхождение связано уже с
возникновением иных, неродовых принципов экономики и общественности.
сознание, когда весь мир оказывается тоже не чем иным, как проекцией все той
же самоутверждающей живой жизни вообще и особенно жизни рода. Другими
словами, мир мыслится здесь таким же живым, одушевленным, и на известной
стадии развития даже в известном смысле тоже общинно-родовой организацией.
Это и есть мифология. Первобытнообщинная формация имеет своей идеологией
миф. И притом это уже очень развитой миф, так как самое начало
мифологического мышления уходит в бездну первоначальных
инстинктивно-животных реакций человека, когда еще нет даже и родовой общины,
а есть только та временная и случайная ячейка, которая необходима для
произведения потомства на свет и для первоначального его выкармливания.
Первобытнообщинный строй в сравнении с этим есть результат огромного
социально-исторического прогресса; и законченная мифология, возникшая в этом
строе, бесконечно далека от первоначального, разрозненного и хаотического,
инстинктивно-эмоционального, слепого и бесформенного анимизма.
Первобытнообщинная мифология - это самый ранний тип и самая ранняя стадия
античной эстетики.
сказывается здесь связанной с изображенным у нас выше пластическим
сознанием. То, что античная мифология чрезвычайно естественна, а не духовна,
то, что она построена на пластических интуициях, это ясно само собой, и об
этом мы уже говорили. Остается только уточнить самое различие между
пластикой мифологии и пластикой классического искусства эпохи расцвета. Это
различие сводится к тому, что мифологическая пластика есть пластика именно
общинно-родовая, а художественная пластика эпохи классики есть пластика
индивидуально-рабовладельческая. То живое тело, с которым мы имеем дело, в
мифологии является на ранней стадии магическим фетишем, на средней стадии -
общинно-родовым героем, или богатырем, на стадии позднейшего разложения -
утонченным и критически-настроенным героем. Вся эта антропоморфность гибнет
в эпоху пластики вместе с общинно-родовой формацией. Вместо живого тела
первобытнообщинного человека появляются здесь строго индивидуальные живые
тела, охватываемые теперь уже не общинно-родовыми связями, а абстрактными
закономерностями, абстрактными законами природы, как это и необходимо
ожидать при новых, гораздо более абстрактных взаимоотношениях людей в период
рабовладельческой формации. Если раньше говорили о Зевсе, теперь говорят об
эфире или об огне, и если раньше говорили об Аполлоне, то теперь - о свете,
и т.д. Приходит исключение из мифа его антропоморфизма; но зато возникший
теперь живой, одушевленный, но уже больше не антропоморфный мир становится
носителем разнообразного идейного содержания, а старые мифы становятся
отныне интересными уже не сами по себе в своей наивной непосредственности, а
как носители того или иного глубокого идейно-теоретического или
идейно-художественного содержания.
или мифология, должна была чувствоваться именно на стадии первобытнообщинной
формации. Века, предшествующие классическому эллинству, называемые иногда
доклассическим, архаическим периодом, т.е. рубеж II - I тысячелетия, это и
есть в Греции как эпоха первобытнообщинной формации, так и эпоха развитой
мифологии. И, следовательно, классическая эпоха рабовладельческого
государства в Греции (т.е. века VII - IV до н.э.) уже не содержала мифологии
в чистом виде, как оно и должно быть, поскольку эстетика все же не есть
чистая и непосредственная мифология. Античная эстетика имеет в мифологии
свою почву, но сама она есть та или иная теория мифа, а не просто сам миф.
Для теории же, конечно, необходимо уже то или иное развитие субъекта и
мыслительных потребностей, т.е. тем самым здесь необходим выход за пределы
непосредственно жизненных реакций, образующих в своем завершении
первобытнообщинную жизнь. Тут субъект не растворяется в мифе, а
противопоставляет себя ему.
имеем колоссально развитую мифологию, являющуюся почвой для классической
эстетики и имеющую почву для себя самой и первобытнообщинной формации.
Поскольку мифология дается тут в своем непосредственно объективном явлении,
она существует тут внелично, безлично; она тут - продукт творчества не
отдельных субъектов, не индивидуумов, а всего родового коллектива. Это
значит, между прочим, и то, что мифология дана здесь в смысле своего
художественного метода на ступени эпоса. Конец второго и первые два-четыре
века первого тысячелетия до н.э. являются в Греции периодом эпического
творчества. Следовательно, греческий эпос - а он зафиксирован для нас в
поэмах Гомера "Илиада" и "Одиссея" - как раз и является тем самым, с чего
необходимо начинать изложение античной эстетики.
Прозоров Александр
Круз Андрей
Контровский Владимир
Перумов Ник
Муркок Майкл
Березин Федор