наиболее зрелую и наиболее синтетическую философию во всем античном мире.
Название этой школы вполне условно, поскольку досократики, Аристотель и
стоики сказались в ней нисколько не меньше Платона. Чтобы ясно представить
себе сущность неоплатонизма, необходимо установить, в каком направлении
неоплатоники продолжили платоническое учение об идеях и чем они дополн или
его "сверху" и "снизу", а также чем они дополнили его и по его собственному
содержанию.
прямым дополнением непосредственного содержания платоновского учения об
идеях, необходимо констатировать, что здесь наибольшую роль как раз сыграло
влияние Аристотеля.
логико-объективистического характера. Аристотель внес в мир платоновских
идей не только момент объекта, но и момент субъекта. Аристотель учил, что
мир идей, который он называл Нусом - Умом, обяза тельно сам себя мыслит и
является самосознанием. С одной стороны, он то, что мыслит; а с другой
стороны, он есть также и то, что мыслится. Таким образом, платоновский мир
идей превратился в особое надкосмическое сознание, которое является
тождеством мысл ящего и мыслимого. Далее, платоновские идеи были
одновременно и бытием и смыслом: идея каждой вещи, с одной стороны, не могла
не существовать, раз существует вещь, а с другой стороны, не могла не
осмысливать свою вещь, поскольку именно благодаря идее вещ и и можно было
узнать, что же такое сама-то вещь. Аристотель в своем Нусе - Уме (Нус,
повторяем, это, по Платону, место идей, или "идея идей") тоже стал различать
смысловую сторону и сторону бытийную, т.е. идеальное и реальное, или
материальное. Получило сь особое учение об умственной (интеллигибельной)
материи. И это аристотелевское расширение платоновской концепции идей
неоплатоники тоже включили в свой идеализм.
идей, и это расширение получило у неоплатоников одно из самых почетных мест.
Именно, Аристотель стал мыслить идеи не просто сами по себе, но и в их
обращенности к миру, как бы в их зар яженности миром, в той их роли, когда
они являются заданностью всяких материальных оформлений, а эти последние -
их осуществлением, или реализацией. Другими словами, из отдельных намеков
Платона Аристотель создал целое новое учение о потенции и энергии.
возможного инобытия, а в своей обращенности к этому последнему - энергией.
неоплатоники под влиянием Аристотеля стали учить о самосознающем и мыслящем
самого себя Уме, материально, т.е. субстанциально, осуществленном без
всякого мира и над ним и, кроме того,
бытия и жизни.
снизу. Уже у Платона было очень глубоко осознано различие между бытием и
становлением: бытие существует само по себе, а становление во всякий момент
времени, т.е. сплошь и непрерывно , меняется, так что каждая отдельная точка
такого изменения исчезает в тот же самый момент, в который она и появляется.
В плане материального, или физического, бытия этот процесс хорошо понимали
стоики, учившие не только о своем первоогне, но и о его эма нации, т.е. о
таком его исхождении, или становлении, которое распространялось по всему
миру, создавая собою всю иерархию бытия, начиная от самого первоогня,
переходя через демонов и человека (душа человека, согласно стоикам, была не
чем иным, как именно
Подобного рода эманация высшего бытия была очищена у неоплатоников от
всякого элементарно-вещественного материализма и тем самым превращена в
чисто смысловое становление мира идей, или Н уса; стоическая чисто
материальная эманация превратилась у неоплатоников в становящуюся сущность,
такую движущуюся идею, которая является началом движения вообще для всякой
вещи. Эту подвижную идею неоплатоники уже не могли именовать просто Нусом.
На это й ступени ей нужно было дать совсем другое название. И этим названием
у неоплатоников стал весьма тонко разработанный термин душа, или, точнее,
Мировая Душа. Результатом вечной подвижности такой Мировой Души стал у
неоплатоников Космос. Ясно, что и сам К осмос, и то, что внутри Космоса,
было отражением и воплощением прежде всего Мировой Души, а затем и самого
Нуса.
мировых закономерностей, а неоплатоническая Мировая Душа - постоянная
подвижность мира и жизни, осуществляющая те или иные мировые закономерности,
те или иные законы природы. Но для нео платоников подобная терминология была
бы и слишком материалистической, и слишком позитивистской, а главное, и
слишком прозаической, слишком скучной и слишком неспособной выявить тайны
мироздания.
осуществление и являются тем дополнением и расширением снизу, которым
отличается неоплатонический мир идей от исконно платоновского.
эстетическую сущность возрожденческого неоплатонизма. Дело в том, что
классический платонизм, как мы видели, достигает в неоплатонизме своей
последней зрелости, впитывая в себя, наскольк о это было для него возможно,
почти все философские системы предыдущего античного развития. Все моменты
платонизма как бы заново пересматриваются неоплатонизмом, заново им
рефлектируются и доводятся до глубочайшей внутренней и, мы бы сказали,
интимно чел овеческой интерпретации. Человеческий субъект во времена поздней
античности подвергся слишком большому развитию и уже мало удовлетворялся
отдельными платоническими теориями, которые у самого Платона часто
развивались весьма случайно, весьма разбросанно и только в платоновском
"Тимее" достигли некоторой унификации, тоже не всегда достаточно развитой и
понятной и тоже часто чересчур краткой и далекой от общесистематического
философского построения. Так, учение об Уме вовсе не достигло у Платона той
систем ы мировых закономерностей, которая нашла для себя место у
неоплатоников.
учение об Уме привлекала более всего. Ведь возрожденческий человек хотел
обосновать и себя, и окружающий его материальный мир. Но обосновать
материальный мир значило для возрожденческ ой эстетики представить его в
максимально одушевленном, максимально красочном и увлекательном для зрения и
слуха виде. Возрожденческие философы в этом восхвалении мира и природы часто
доходили до настоящего пантеизма, доводя и всю структуру и всю историю
космоса до прямого обожествления. Многих исследователей это обстоятельство
заставляло находить пантеизм даже у таких возрожденческих мыслителей,
которые принципиально имели мало общего с пантеизмом, как тот же Николай
Кузанский или же Марсилио Фичино, к оторые были в первую очередь убежденными
теистами и даже церковниками. Однако их близость к пантеизму несомненна, и
их восторги перед одушевленной Вселенной нельзя подвергать никакому
сомнению. Кроме того, в эстетике Ренессанса были и самые настоящие пан
теисты, вроде итальянских натурфилософов XVI в. Это было самым настоящим и
притом вполне сознательным неоплатонизмом, правда, в его гуманистической
интерпретации.
здесь и неоплатоников и возрожденцев, надо на время отказаться от наших
теперешних естественнонаучных представлений. Однако и современный
материализм в поисках конечной причины, не ища ее в каком-нибудь
надприродном бытии, погружает это самодвижение в недра самой же материи и
строит теорию именно самодвижущейся материи. Но конечно, эстетика Ренессанса
была далека от такого диалектически продуманного до конца материализма.
Прекрасн о чувствуя самодвижение в мире и не находя возможным обойтись без
него для самоутверждения индивидуального человека, она мыслила это
самодвижение в виде отдельной субстанции, а именно в виде Мировой Души,
которая, согласно мыслителям Ренессанса, и была П ервым движущим, т.е.
самодвижущим, началом всей природы и всего космоса.
Душе вовсе не была только одна глупость. Тут сказалось героическое
стремление обосновать индивидуального человека во всем его стихийном
самоутверждении, которое оказывалось с такой
становились лишь необходимым для последовательной мысли пределом
человеческого самоутверждения.
синтез этот, к сожалению, до сих пор все еще остается непонятным весьма
многим и весьма ученым исследователям Ренессанса и его эстетики.
делали сверху; это было учение о Едином. Учение об абсолютном единстве,
превышающем всякое единство многообразия, мы находим уже у самого Платона, а
именно в книге VI его "Государства" . Но у Платона это Единое рассмотрено
только в виде абстрактно-всеобщей категории, без которой, по Платону, не
может обойтись никакая последовательная диалектика. В учении о реальном
бытии и о конкретной жизни Платон его не применял; в своем единственном
систематическом натурфилософском трактате "Тимей" Платон не нашел нужным
упомянуть об этом Едином ни одной фразой и ни одним термином. Должны были
пройти еще целые века, прежде чем античные философы научились понимать это
абстрактное Единое как максимал ьно конкретное оформление жизни и бытия.
данных признаков и свойств. Когда мы перечисляем признаки какого-нибудь
растения, то это растение мыслится нами как нечто единичное и нераздельное,
как некоторого рода субстанция, пр евышающая все отдельные приписываемые ей
признаки и свойства. Она - их носитель, но она на них никак не дробится
окончательно и всегда только дробно. Иначе чему же именно мы будем
приписывать те или иные признаки и свойства? В этом смысле всякая вещь выш е