вверху - снежную вершину горы. Ледник здесь широкий и представляет собой
мощный бугристый пласт, начиненный, словно пирог, камнями, буреломом и, вне
всякого сомнения, бесчисленными останками замерзших кеа. Стоя над ледником,
мы явственно слышали, как он, покряхтывая, постанывая и потрескивая,
миллиметр за миллиметром ползет вниз по долине на свидание с морем.
наши крики: "Кеа!", и со всех сторон отозвалось обманчивое эхо. И как же мы
удивились, когда внезапно невесть откуда показался кеа и уселся на каменный
шпиль за пределами досягаемости нашей кинокамеры. С округлившимися от
возбуждения глазами Крис полез вверх по склону, хрипло вопя: "Кеа!". Птица
взглянула на взъерошенное существо с безумным взором, вынырнувшее откуда-то
из недр ледника, издала крик, полный недоумения и ужаса, и поспешно улетела.
Когда мы пришли в себя после приступа неприличного хохота, то с удивлением
обнаружили, что Крис отнюдь не обескуражен, напротив, первая встреча с кеа
воодушевила его. Он считал, что успех почти обеспечен, теперь надо только
снять вводные кадры. Под "вводными" Крис подразумевал кадры, показывающие,
как лендровер подъезжает к леднику, как мы выходим из машины и зовем кеа, и
виды местности. Потом снимем крупным планом птицу и все смонтируем.
уж потом прибытие. Мы выгрузили снаряжение и установили камеры, и так как
нам нужен был звук, Крис торжественно достал из футляра рекордер и водрузил
его на груду камня.
все готово. Наша задача была несложной: подъехать на лендровере к указанной
точке, выйти и звать кеа. Камера запечатлеет наши движения, а рекордер
увековечит отраженные склонами голоса. Я уже говорил, что другого такого
глухого и уединенного места надо было поискать, не видно не только людей и
построек, но даже животных, поэтому мы были просто поражены, когда, выйдя из
машины и дружно прокричав "кеа!", внезапно услышали такой невообразимый шум,
словно по соседству свихнулся какой-нибудь из заводов Форда. Это был визг,
вой и скрежет механизмов, подвергнутых неслыханным пыткам. Что вызвало эти
звуки, откуда они идут? Мы видели только Криса, который присел около своего
аппарата с наушниками на голове и выражением невообразимой муки на лице.
величиной с полдома, экипаж, пращур всех бульдозеров. Звеня, гремя и
дребезжа, он полз в нашу сторону, а на самом верху на маленьком сиденье
примостился перемазанный машинным маслом человечек, который как будто
пытался управлять этой махиной. Он приветливо помахал нам рукой. Крис сорвал
с головы наушники и, отчаянно размахивая руками, подбежал к дьявольской
колеснице.
кровь скрежетом.
побагровевший Крис.
жестикулируя.
еще одно короткое, терзающее слух созвучие, потом наклонился вперед, нажал
какую-то кнопку, и могучая машина стихла.
слышно... Очень уж шумно.
Понимаете, мы снимаем кино, нам нужно записать звук.
не пускать.
чудище вновь ожило, с той лишь разницей, что теперь водитель посредством
какого-то волшебства пустил ее задним ходом, и она медленно поползла обратно
за камни, из-за которых явилась. Крис, с лицом цвета перезрелого персика,
швырнул наушники на землю и, изрекая смачные фразы, которых продюсерам
Би-би-си по штату знать не положено, кинулся следом за махиной. Через
мгновение воцарилась благословенная тишина и Крис вышел из-за камней, отирая
лоб.
снять кадр, но эпизод с бульдозером пагубно повлиял на нервы Криса, и весь
остаток дня он подскакивал от малейшего шума, словно пугливый олень. В
довершение всего мы не увидели больше ни одного кеа и вернулись в гостиницу
совершенно убитые. У нас был такой удрученный вид, что наша очаровательная
горничная-маорийка не выдержала и участливо спросила, в чем дело.
Обрадованные, что нашелся сочувствующий слушатель, мы заговорили все разом.
Когда гам немного стих и стало возможно разобрать, о чем идет речь, на лице
горничной отразилось удивление.
вы мне не сказали?
она.- Я кормлю их хлебом с маслом. Каждое утро они тут как тут.
двору, вооруженные камерами, магнитофонами и солидным запасом хлеба с
маслом, которое каким-то образом ухитрилось оставить свои следы на всей
нашей аппаратуре и почти на всей одежде. И точно, едва рассеялся утренний
туман и открылась гора Кука с розовой от восходящего солнца снежной
макушкой, как между скалами в нижней части склона, начинающегося сразу же за
гостиницей, раздались громкие крики. В сущности, они напоминали крики,
которые мы пытались издавать накануне, рискуя заболеть острым ларингитом, но
тембр был другой, какой-то звонкий, ликующий, буйный, не для наших голосовых
связок. И вот показалась пятерка кеа. Они опустились на крышу гостиницы и
стали ходить по ней, наблюдая за нами и время от времени крича свое "кеа...
кеа... аррар..." Деревянная походка и напыщенный вид, словно они чувствовали
себя господами вселенной, в сочетании с назойливым однообразным криком
придавали им удивительное сходство с кучкой фашистов. Сперва они показались
мне похожими на кака, которых мы видели на Капити, но когда солнце поднялось
выше, я убедился, что это относится только к их общему виду, а не к окраске.
Основной цвет оперения кеа - зеленый разных оттенков, от травяного до
сероватого, но из-за пурпурного отлива оно издали кажется довольно темным.
Крылья снизу изумительного огненно-оранжевого цвета, и когда птица их
расправляет или взлетает, на секунду кажется, что ее объяло пламя.
замечательное представление они устроили! Поглощали в огромных количествах
хлеб с маслом, бегали по водосточным желобам, повисали вниз головой и
кричали, потом по очереди начали съезжать по скату крыши, словно дети с
горки. И опять кричали, горланили, ели хлеб с маслом, даже попытались,-
правда, безуспешно - сорвать с лендровера брезентовый верх. Когда пернатым
механикам наскучила эта затея, двое из них, взлетев с машины, принялись
кричать "кеа!" в окна спящих постояльцев, а остальные в это время разрушили
замысловатое сооружение из картонных коробок у черного хода. Необузданные,
шумные, озорные - ну просто неотразимые птицы... Глядя, как два кеа, вымазав
клюв маслом с крошками хлеба, дерутся за очередь скатиться с крыши, бранят
друг друга, взъерошив хохолок и хлопая крыльями, так что оранжевая подкладка
горит на солнце, превращая их в ожившие костры, я думал о том, как жаль, что
этих обаятельных птиц многие в Новой Зеландии считают врагом общества номер
один. Дело в том, что кеа пристрастились к салу домашнего животного, которое
новозеландцу дороже родной матери: овцы.
попировать, но фермеры уверяют, будто дело этим не ограничивается, будто
птицы нападают на живых овец и убивают их ради сала. Достоверные случаи
действительно отмечены, но никто еще не исследовал, все ли кеа ведут себя
так и в самом ли деле они причиняют такой ущерб, как это утверждают фермеры.
Но попробуйте сказать об этом овцеводу, да еще добавьте, что, по-вашему, не
жаль потерять несколько овец ради удовольствия иметь соседями кеа,- и можете
вызывать "скорую помощь". И тем не менее кеа - большой, красивый, шумный,
озорной и своенравный кеа - олицетворяет край диких гор, Новую Зеландию.
Этим веселым чудаком и безобразником надо гордиться. А вместо этого (и так
ведь бывает со многим, что украшает нашу жизнь) его нещадно преследуют и
убивают всюду, где только застигнут.
картину: на заднем плане - гора Кука с обтрепанной по краям шапкой розового
снега и лениво ползущими по склонам клочьями утреннего тумана, который мягко
обволакивает скалы и скрывает шрамы после недавних обвалов, а на фоне горы
стремительно летят энергичные птицы - только крылья вспыхивают огнем на
солнце да веселые звонкие крики "кеа... кеа..." раздаются между седых скал.
Новой Зеландии, несомненно, одно из самых очаровательных судов, на каких мне
когда-либо приходилось путешествовать. Поразмыслив, я пришел к выводу, что
"Ванганеллу" проектировала какая-нибудь прижимистая кинокомпания, которая
стремилась объединить на одном судне возможно больше различных стилей и
эпох, начиная с елизаветинской и кончая двадцатыми годами нашего столетия с
их гладкой, лишенной всяких украшений мебелью (не были забыты и худшие
Посняков Андрей
Перумов Ник
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Каменистый Артем
Махров Алексей