АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Никольский привык выполнять указания сверху и неуклюже поднялся с
дивана.
Светлая щель между шторами на окне потемнела, когда Сергей Сергеич
приподнял голову с подушки. Свернувшись калачиком, Роза спала рядом.
Нормальная женщина, благодарно подумал он: полная отдача души и тела,
никаких кривляний или претензий. Столько раз слышал о преданности еврейских
жен и никогда не испытал на себе. Сам русак из русаков, и все мои жены были
чистыми русачками. Значит, муж у нее уехал в Америку. Она отказалась. Когда
надумала, они уже развелись.
А что, если... Внезапно он положил ей руку на талию, притянул к себе и,
чтобы разбудить, поцеловал. Она распрямилась и прижалась к нему, улыбаясь
счастливой и беспечной улыбкой, как девочка, которую осчастливили поцелуем
первый раз.
-- Послушай,--сказал он.--Что если мы поженимся?
-- Ты с ума сошел!--она тоже перешла на ты.--Ни за что!
-- Нет, восприми меня серьезно. Серьезно! Женимся и укатываем в
Израиль, в Америку, в Австралию, к черту, к дьяволу, куда выпускают, лишь бы
туда, где нет истории КПСС. Даже если ты еще любишь мужа, то вывези меня с
собой к нему!
-- Я его давно не люблю, но что ты там будешь делать, оболтус
несчастный?
-- Что угодно, только не то, что здесь. Например, стричь газоны. Буду
косить траву!--громко выговорил он.
-- Траву?--переспросила она, проснувшись.
-- Какую траву?--не понял он.
-- Вы только что сказали: "Буду косить траву..."
Весь предыдущий разговор состоялся у него в подкорке, и только "буду
косить траву" вырвалось вслух.
-- Я мечтал,--сказал он.
-- О чем?
-- Чепуха...
-- Который же теперь час?--она вдруг испугалась.
-- Половина десятого, детское время.
-- Боже, в десять, к закрытию, я должна забежать в библиотеку.
-- Зачем?
-- Нужно. Отвернитесь, я оденусь.
-- Не отвернусь. Я хочу посмотреть.
Собрав свои одежки, раскиданные по полу, она убежала в ванную. Он
встал, тоже оделся. На диване лежала ее сумочка. Он оглянулся на дверь
ванной, вынул из кармана конверт, опустил его в сумочку и защелкнул ее.
Потом оделся и сел в кресло.
Она появилась в двери ванной, продолжая взбивать руками волосы.
Деловито спросила:
-- Посмотрите на меня. Все в порядке? А то я еще не в своем уме.
-- Ты в абсолютном порядке. Пилотаж высшего класса.
-- Правда? Спасибо. А вы как?
-- "Он достиг высшего счастья на земле: отсутствия всяких желаний". Это
цитата, римский историк Тацит.
Желаний у него не было. Но и особого счастья он тоже не ощущал.
-- Прощайте, профессор.
-- Я тебя провожу.
-- Ни за что! Здесь близко, десять минут. Я сама себя провожу.
Она тихо притворила за собой дверь.
Он постоял минуту, колеблясь, догнать ее или остаться, и махнул рукой.
Слил из бутылки в рюмку остаток водки и опрокинул ее в рот. В пиджаке, при
галстуке, в ботинках завалился в кровать и мертвецки провалился в сон.
¶4.§
Разбудил его почтительный стук в дверь. Никольский долго этого стука не
слышал, потом, соображая, что к чему, с трудом продрал глаза. За окном
рассвело. Он встал, пошатываясь, поглядел на себя в зеркало, пятерней
причесал шевелюру, погасил в коридоре свет, который горел всю ночь, и отпер
дверь.
-- Доброе утро, Сергей Сергеич!
Это был молодой инструктор из обкома с поручением проводить лектора ЦК
в аэропорт.
--Не разбудил я вас?--бодро тараторил он.--Как спалось на нашей
гомельской земле?
-- Отлично, спасибо.
-- Не буду вам мешать. Собирайтесь, жду внизу, в машине. Возьмите себе
на заметочку, что времечко нас поджимает. Может, мне в обком позвонить, чтоб
задержали рейс до вашего прибытия?
-- Не надо, успеем.
Придется быстро спуститься. Если удастся, выпить кофе в аэропорту, а
побриться и умыться -- в самолете. Он поднял с ковра лежавшую бутылку водки.
Хотя бы глоток, чтоб не трещала голова. На дне не осталось ни капли. Сергей
Сергеич стал бросать пожитки в открытый чемодан.
В черную "Волгу" с двумя нулями он сел молча. Быстро покатили в
аэропорт. Инструктор оказался говорливым -- видно, был натренирован
сопровождать начальство.
-- В обкоме очень высокого мнения о вашей лекции. Много вы сказали
такого, о чем мы только догадывались. Ну и реальные перспективы...
Никольский кивнул, рассеянно глядя в окно.
-- Работать в новых условиях становится, конечно, трудней,--продолжал
инструктор.
-- Трудней,--кивнул Никольский.
-- Но зато интересней,--сказал инструктор.
-- Интересней, правильно,--подтвердил Никольский.
Инструктор поднес чемодан Сергея Сергеича к стойке для регистрации
пассажиров. Рейс на Москву отправлялся вовремя. Они крепко пожали друг другу
руки.
-- Счастливого полета. Приезжайте к нам еще!
Зарегистрировав билет, Никольский хотел войти в дверь, за которой
прозванивали и просвечивали багаж и тело.
-- Вам без проверки,--сказала дежурная.--Во-он там, через комнату для
депутатов Верховного Совета.
Это была еще одна, совсем незначительная привилегия. Тут Сергея
Сергеича кто-то потянул за рукав.
-- Здрас-сте! Вот, вам просили передать...
Перед ним стоял мальчик с чубом, зализанным теленком. Никольский сразу
его узнал. Мальчик протягивал сверток -- что-то завернутое в газету. Сергей
Сергеич пожал плечами.
-- От кого?
-- От мамы.
-- А кто мама?
-- В библиотеке работает.
-- Роза?
-- Ага...
Только теперь до него дошло.
-- Что же это?
-- Мама сказала, чтобы после поглядели, не сейчас. Ну, я пошел...
Никольский усмехнулся этой провинциальной сентиментальности: подарок на
память.
-- Ладно. Спасибо. Привет маме. Желаю тебе прочитать все книги на
свете, как ты хочешь.
-- Все книги не хочу. До свиданья.
Мальчик-то на нее похож, подумал он. Сразу мог бы догадаться.
Сверток оказался тяжелым. В самолете, едва усевшись в кресло, Сергей
Сергеич развязал веревочку и развернул газетную обертку.
У него на коленях оказались книги -- три книги, автором которых
считался он сам, С.С.Никольский. Внутри обложек были наклейки с шифрами и
штампы Гомельской областной библиотеки.
-- Ненормальная баба,--растерявшись, пробормотал он почти вслух, ни к
кому не обращаясь.--Зачем это мне? Нет, она точно ненормальная...
Тут на колени ему выпал из верхней книги служебный конверт с
отпечатанным в углу текстом: "Гомельский обком КПСС". Конверт был разорван,
и Сергей Сергеич его узнал. Никольский тут же вытащил из него две
пятидесятирублевки, которые он сам вчера вечером сунул в этом конверте Розе
в сумочку.
-- Дура! Идиотка! Мудачка! Черт дернул связаться с такой кретинкой. Я
же хотел как лучше. Как лучше хотел...
На внутренней стороне книжной обложки был приклеен читательский
формуляр. Своих книг Никольский в библиотеке никогда не брал и теперь
рассматривал этот формуляр, неожиданно ему попавшийся. Бланк был чист. Как
же так? Неужели никто не заказал для прочтения? Ни один человек... Ведь
готовится уже второе издание...
Он заглянул в две другие книги в пачке. Формуляры были выписаны
аккуратно: "Номер читательского билета", "Дата". А дальше пустота. Ни один
читатель за все эти годы не востребовал его книг. Даже не раскрыл их,--вон у
всех края присохшие, как у новых, ни единой пометки, загнутой страницы --
ничего. Возмутительно!
Резко поднявшись, он стал пробираться по проходу между усаживающимися
пассажирами и сумками. По дороге он положил деньги в карман пиджака, а
пустой конверт сунул в книгу. Возле туалета Никольский в крайнем раздражении
остановился, готовый швырнуть все три книги в мусорный ящик. Ящика нигде не
было.
-- Девушка,--обратился он к стюардессе средних лет.--Куда здесь, черт
побери, выбрасывают мусор?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ] 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
|
|