Чтение 16–й страницы книги ~Сердцеед~

сожалением покинул столовую и поднялся к себе. Он растянулся на кровати
и попробовал замурлыкать - получилось довольно неубедительно. Несмотря
на все старания, приходилось расписываться в собственной беспомощности.
Кстати, умел ли мурлыкать черный кот, которого он пропсихоанализировал
несколько недель назад? Он принялся размышлять о Клементине - тоже инте-
ресная тема. Может быть, надо было до нее дотронуться? Он понюхал свои
пальцы. Пахло служанкой, но запах был вчерашним, а потому совсем не
стойким. Вот сидит он здесь, на кровати. А как же та женщина, наверняка
продолжающая бесноваться внизу? Он сел, встал, вышел на лестницу. Перед
дверью в столовую остановился. Прислушался. Было тихо. Он вошел.

Полуголая Клементина, похоже, заснула; во всяком случае, она переста-
ла дергаться и лежала теперь неподвижно, завлекающе выпятив ягодицы.
Жакмор почувствовал себя как-то срамно. Он подошел поближе. Услышав ша-
ги, она зашевелилась и приподнялась. Жакмор замер.

- Простите, - сказал он. - Мне показалось, что вы звали.

Она взглянула на него усталыми мутными глазами и спросила:

- Что я делала на этом столе?

- М-м-м... - промямлил Жакмор. - Не знаю. Вам, наверное, было жарко.

Только тут она заметила беспорядок в своем туалете.

- Какой-то кошмар, - начала она и, как Ангель несколько минут назад,
покраснела до корней волос.

- Скажите, а... - запнулась она на полуслове.

Села, даже не пытаясь прикрыть голые ноги.

- Чего уж тут... Что, вы меня никогда голой не видели?

Сбитый с толку Жакмор не знал, что и ответить.

- Я, наверное, буянила, - предположила она, начиная одеваться.

- Боюсь, что да...

- Ничего не понимаю, - сказала Клементина. - Собиралась приготовить
детям полдник и вот... я здесь.

Она ощупала свой затылок.

- Я помню, что упала на этот стол. Вон шишка какая.

- Здорово же вы суккубнулись, - высказался психиатр.

Она подтянула штаны и пригладила растрепанные волосы.

- Ну да ладно, бывает, - заключила она. - Не думала, что меня так
прихватит. Пойду готовить полдник.

- Они уже пополдничали, - сказал Жакмор.

Лицо Клементины помрачнело.

- Кто их накормил?

- Ваш муж, - ответил Жакмор. - А я вытер им мордашки.

- Ангель сюда заходил?

- Да, - ляпнул Жакмор.

Она быстро прошла мимо него и вышла в сад. Свернув на аллею, она уже
почти бежала. Жакмор, поднимаясь к себе, шевелил мозгами - мыслил. А
значит, существовал. Но обособленно.

Ангель взял в руки клепальник и приступил к другому борту. Он прис-
тавлял наковальню с внутренней стороны борта, когда появилась раскрас-
невшаяся от быстрой ходьбы Клементина. Увидев мать, двойняшки радостно
завизжали. Ситроэн подошел к ней и взял ее за руку. Ангель поднял глаза,
оценил ситуацию и насторожился.

- Кто их накормил? - спросила она.

- Я, - сухо ответил Ангель.

Она была удивлена его тону.

- А по какому праву?

- Хватит! - отрезал Ангель.

- Я спрашиваю, по какому праву ты взялся кормить детей, если было раз
и навсегда решено, что ты ими заниматься не будешь?

Клементина не успела даже закончить фразу, как на нее посыпались зат-
рещины. Она зашаталась. Ангель, бледный как простыня, затрясся от ярос-
ти.

- Все! - гаркнул он.

Казалось, он успокоился, она поднесла дрожащую руку к щеке.

- Я сожалею, - наконец произнес он. - Но ты заходишь слишком далеко.

Дети подняли крик. Ситроэн наклонился, подобрал с земли гвоздь и изо
всех сил всадил его в ногу Ангелю. Тот даже не пошевелился. Клементина
расхохоталась навзрыд.

- Довольно! - отчеканил Ангель.

Она замолчала.

- А вообще-то, - продолжил он, - я сожалею только о том, что бил не
изо всех сил.

Клементина покачала головой и пошла к дому. Дети семенили за ней.
Ситроэн оборачивался и бросал на отца злобные взгляды. Ангель задумался.
Он мысленно прокручивал только что произошедшую сцену и нервно морщился;
потом вспомнил, как жена лежала на обеденном столе, и краска залила его
лицо. Он знал, что больше никогда не вернется домой. В сарае имелось
достаточно опилок, чтобы мягко спать, да и ночи стояли теплые. Он по-
чувствовал какое-то жжение в левой ноге, наклонился и выдернул гвоздь с
маленькой золотой шляпкой; на холщовой штанине раздавилось бурое пятныш-
ко величиной с клопа. И смех и грех. Жалкие опарыши.

20 мая

С тех пор как Ангель переселился на свою верфь, Жакмор старался дер-
жаться от дома подальше. Он чувствовал себя неловко в присутствии Кле-
ментины. В ней было слишком много материнского, и проявлялось оно весьма
необычно. Дело не в том, что психиатр видел в этом что-то непристойное,
- говоря о своей пустоте, а, следовательно, о полном отсутствии понятий
этического свойства, он совсем не лукавил, - просто это стесняло его фи-
зически.

Он лежал в углу сада посреди буйных зарослей квашнерыльника, отвар
которого придает даже самым робким невероятную силу и решительность.
Жакмор рассеянно жевал краеугольный стебель, поджидая Белянку, которая
должна была провести с ним остаток этого ничем не выделяющегося дня.
Мысль о выделении заставила Жакмора ощупать ширинку: безупречна ли? Как
правило, при подобных исследованиях венцом дела неизбежно оказывался
психиатрический конец.

Услышав, как зашурчал гравий, он приподнялся. Появилась служанка в
тяжелом шушуне - эдакая дородная плоскошлепая увальня. Она подошла поб-
лиже и плюхнулась рядом с психиатром.

- Работу закончила? - спросил он.

- Закончила, - вздохнула она. - И детей уже уложила.

Она начала расстегивать платье, но Жакмор остановил ее.

- Может, поговорим чуть-чуть? - предложил он.

- Не для того я сюда пришла, - ответила она. - То самое, пожалуйста,
но без разговоров.

- Я хочу у тебя спросить только одну вещь, - сказал он.

Она разделась и села на траву. В этом укромном уголке сада они были
как в шкатулке. Опасаться чьего-либо появления не приходилось; ни Ан-
гель, ни Клементина сюда никогда не заходили. Жакмор раздевался медлен-
но, испытывая терпение служанки. Она старалась не смотреть в его сторо-
ну. Их голые тела несуразно смотрелись на фоне травы. Она легла на жи-
вот, затем встала на четвереньки.

- Ну, чего ж вы? - позвала она.

- Тьфу! - разозлился Жакмор. - Как меня достала эта идиотская поза.

- Да ладно вам, - отозвалась она.

- Это просто невыносимо, - сказал он.

Резким толчком он опрокинул ее навзничь. Не дав ей времени перевер-
нуться, он прижал ее к земле и лег на нее всем телом. Она яростно выры-
валась.

- Нет! - закричала она. - Только не это! Не надо так! Насильник!

Жакмор не ослаблял хватку.

- Я тебя отпущу, - сказал он. - Но сначала скажи, почему ты не хочешь
по-другому?

- Не хочу, - промычала она.

Он нажал на нее еще сильнее. Он мог запросто овладеть ею в любую се-
кунду.

- Если не скажешь, я это сделаю прямо так.

Она захлюпала, залепетала, задыхаясь от злости.

- Нет... Отстаньте от меня... Я не хочу. Вы такой противный!

- Ничего себе! - возмутился Жакмор. - Ты что, спятила?

- Я ничего не скажу!

- Скажешь!

Он склонился над ней и схватил зубами ее сосок.

- Если не скажешь, я его откушу, - пригрозил он, еле шевеля языком.

Его так и распирало от смеха. Силы уходили. Он слегка сжал зубы, она
вскрикнула и зарыдала уже по-настоящему. Воспользовавшись своим преиму-
ществом, он ею безжалостно овладел.

- Я скажу, - заскулила она. - Только слезьте с меня. Сейчас же. Сей-
час же.

- Ты скажешь мне все? - спросил Жакмор.

- Честное слово, - выдала она. - Отпустите... Ну... Ну же...

Жакмор отпустил ее и откинулся на спину. Дышал он тяжело. Победа да-
лась нелегко. Она села на траву.

- Теперь говори, - сказал он. - Или я начну снова. Почему ты делаешь