Чтение 16–й страницы книги ~Северный ветер с юга~

шмыгал носом и играл со своей левой босой ногой в крестики-нолики. Нога
явно проигрывала и нетерпеливо барабанила пальцами по асфальту. Пашу му-
чил творческий процесс изобретательства. Кровяное давление катастрофи-
чески повышалось, наступал конфликт между замыслом идей, которые по но-
чам казались гениальными, и воплощением мечты в металле и капроне. Все
казалось ясным, как дважды два. Не хватало капрона.

И тут Паша увидел капрон.

Все казалось ясным, как дважды два, но в капроне были женские ножки.
Запахло сиренью и жареными пончиками. Раздувая ноздри, Паша бросился
вдогонку за капроном, поглощенным коридорной системой института. На
лестничном марше второго этажа он сумел заметить математическую ясность
линий и формальную безупречность ног. Мысли стали мягкими и легкими. Па-
ша даже улыбнулся проходящему мимо замдекана, который следил за успевае-
мостью на факультете. Ножки скрылись за дверью с нехитрой надписью
"СНО".

Изо всех сил потянул на себя дверь Паша. Прицепленный за ручку с дру-
гой стороны двери динамометр с предельной точностью измерял силу Пашиных
желаний. Около динамометра толпились белые халаты и очки. Наконец, дина-
мометр не выдержал и сорвался с крючка. Увидев ножки, Паша почувствовал,
что в них что-то изменилось. Он поднял глаза и понял, как мало еще он
видел на этом свете. Маша была в белом халате СНО. Она хмурилась и смея-
лась.

Она улыбнулась. Паша от волнения наступил на провод высокого напряже-
ния.

Свет погас. Возбужденно взвизгнула Маша. Вспышки света вырывали из
тьмы фигуры в белых халатах, которые ловили парня в черном свитере. На-
конец, свет зажегся окончательно, белые халаты расступились. На полу си-
дел Паша и держал в руках секундомер. Он включил его, а потом с удивле-
нием уставился на халаты. Началось новое время - Паша вступил в СНО.

Неизвестно, когда и почему появилась, окрепла и стала сущностью Паши
Марьина и Маши Павловой эта страсть к познанию, это упорное стремление к
постижению гармонии мироздания, этот поиск истины через лабиринт ошибок
и неудач. Павел Марьин сделал открытие. И вопреки всем канонам, традици-
ям и бухгалтерским расчетам у входа в институт воздвигли величественный
монумент в виде логарифмической линейки. Венчала ее голова Паши, это же
ясно, как дважды два...

Степан вернул мне листки со сценарием. Заулыбался, заморгал белесыми
ресницами.

- Это правда, что у вас в Технологическом памятники ставят тем, кто
вступает в СНО?

- А как же иначе, дядя Степа? - в тон ему ответил я. - Целая аллея.
Уже ставить некуда. Причем аллея эта ведет в парк Горького, куда студен-
ты часто с лекций срываются - пивка попить. Идут они по аллее и стыдно
им, ой, как стыдно!

- Брось трепаться, - усмехнулся Степан. - Серьезно, а какие темы раз-
рабатываются в вашем СНО?

Подействовал сценарий. Социальный заказ выполнен, товарищ ректор.

Глава семнадцатая

--===Северный ветер с юга===--

Глава семнадцатая

Врачей или вернее людей с высшим медицинским образованием нас много, а вот
специалистов, богом одаренных эскулапов, мало. И стоит к ним бесконечная
очередь страждущих. Попал в эту очередь и я.

На обходе мой лечащий врач спросил сестру:

- Сколько грамм стрептомицина мы уже вкололи этому молодому человеку?

- Пятьдесят два, Роман Борисович.

- Так, да килограммчик паска съел... Назначьте-ка его на консульта-
цию. К Зацепиной, на Стромынку.

Действительно, зачем столько лекарств? Чтобы испортить почки и печень
или сделать невосприимчивым к антибиотикам? Измаялся лечиться. А никуда
не денешься, теперь вот от приговора какой-то Зацепиной все зависит.

Ехать пришлось через пол-Москвы. Город предновогодний, но серым зим-
ним днем совсем не праздничный. Люди привыкли к сонмнищу себе подобных,
не обращают друг на друга внимания, думают о своем и потому лица погас-
шие, озабоченные.

Разделся я в гардеробе для посетителей и в своей диспансерной унифор-
ме сразу стал как бы частью клиники, ее принадлежностью. Долго ждал на
белой деревянной скамье в коридоре, пока из кабинета не вышла медсестра
и, потянув за рукав, завела за плотные портьеры в рентгеновский кабинет.
Ослепнув от темноты, я шел вдоль холодной стенки, пока не ткнулся ногами
в стул.

Из угла донесся тихий голос. Спрашивала женщина, наверное, та самая
Зацепина. - Истомин Валерий Сергеевич?

- Да.

- Что с вами?

- Инфильтрат в левом легком. Под ключицей.

- Вставайте к экрану. Так... Руки на пояс... Сейчас отыщем ваш ин-
фильтрат...

Доктор Зацепина, как мне сказали, действительно доктор. Медицинских
наук. От нее зависел итог моего лечения, моя жизнь займы, срок моей об-
реченности. Я смотрел на нее сквозь толстое стекло разделяющего нас эк-
рана, я мог откровенно ее разглядывать и она была для меня одновременно
и близкой и далекой. В голубом свете рентгеновского аппарата ее белый
халат, ее лицо, ее серые глаза казались мне недоступно красивыми. Как к
лицу женщинам белое! А наши медицинские сестрички?! Их не узнаешь, как
только они переоденутся в свое обыденное, тускнеет сразу белизна, надо
будет моих героинь из студенческого научного общества одеть в белые, в
белоснежные халаты... К тебе идет белое, оно идет толпами, кусками целы-
ми, просто осколками..

- Чем занимаетесь в этой жизни, Валерий Сергеевич?

Надо же, имя запомнила:

- По профессии инженер, работаю журналистом, хочу стать кинорежиссе-
ром, а в душе поэт.

- Не многовато?

- Нет.

- Верите, что стихами можно что-то исправить?.. Я имею ввиду челове-
ческую натуру.

- Верю, что надо верить.

- Значит, вы уже страдали... И много вас таких верующих?

- А сколько в Москве подвалов, мастерских, письменных столов?..

- А пожалуй, . вы правы. Я тут недавно у одного скульптора была в
мастерской... Неизвестного... Непонятно, почему его не выставляют? Кому
нравится, пусть и смотрит, а не нравится не надо. Как вы считаете?

- Конечно. Кому Шишкин, кому Шагал. Ничего, доктор, будут еще нашими
вернисажи и призы на фестивалях, встанем мы томиками на ваших книжных
полках.

- Году в восьмидесятом? Когда коммунизм наступит? - рассмеялась Заце-
пина. - Пораньше бы... Одевайтесь.

Она зажгла ночничок на своем столе и села что-то писать в истории мо-
ей болезни. Я оделся, подошел ближе и смотрел, смотрел на выбившиеся
из-под белой шапочки светлые волосы, на длинные пальцы только что дер-
жавших меня за запястья рук.

- Что, доктор, с моим драгоценным?

- Инфильтрат ваш волне благополучно рассасывается, остались мелкие
очажки. Я думаю месяца через три все будет чистенько. И успеха вам, уда-
чи. Легко запомнить вашу фамилию и место на полке для вашего томика я
припасу. Идет?

- Скажите, а если поступать в институт кинематографии, нужна справка
о здоровье?

- Нужна. Будут затруднения - приходите, помогу.

- Спасибо вам. Вы - хороший доктор. И словом лечите тоже.

Сразу легче стало.

- Поправляйтесь.

- С Новым Годом, вас! С наступающим...

Глава восемнадцатая

--===Северный ветер с юга===--

Глава восемнадцатая