детей у меня уже и так достаточно (трое собственных да три племянника,
которых я усыновил). Но потом мы удочерили чудесную девочку (ей было всего
три дня) по имени Лили, и она стала самым мне близким человеком. (Вырастет -
станет художницей, которая по лени ничего не пишет, привыкла уже, что любой
ее рисунок я превозношу так, словно это "Пьета" Микеланджело или потолок
Сикстинской капеллы.)
По случаю юбилея Джил -я устроил празднование и преподнес ей специально для
этого случая составленный альманах с чувствительными стихами, заметками,
шутками и приветствиями от друзей и родственников. (Кроме того, торжественно
ей сказал, что она - это точно - годами старше всех женщин, с которыми я
жил.) Альманах содержит мое предисловие, вот оно:
человеческой деятельности, изготовленный в первый год последнего десятилетия
второго тысячелетия по рождении Иисуса Христа, и данный продукт представляет
собой сборник запечатленных на бумаге поздравлений моей дорогой
высокоталантливой жене Джил Кременц, которая отмечает свое пятидесятилетие
19 февраля 1990 года, в понедельник. Указанное событие отмечено обедом на
пятьдесят персон - родственники и друзья, - устроенным в "Таверне" на
Зеленой аллее в Центральном парке, остров Манхэттен, Нью- Йорк.
однако ее детство прошло в Морристауне, штат Нью-Джерси. В день, когда она
родилась, я был школьником выпускного класса - в Шортридж-скул,
Индианаполис, - и готовился осенью поступать в Корнеллский университет,
чтобы учиться там химии. Когда мне было девятнадцать, произошла
бомбардировка Перл-Харбора, а Джил тогда достигла нежного возраста два года
без двух месяцев.
состояния, какими их, идеализируя, воображают себе американцы, и дать ей
можно было года тридцать два, не больше. Она и правда училась в частных
школах, где ее окружали богатые наследницы и наследники, проводила в их
обществе каникулы, однако сама к их кругу никогда не принадлежала. Все
достояние, каким она обладала к пятидесяти годам, было создано ее
собственным трудом профессионального фотографа, автора книжек для детей
(например, "Совсем юная танцовщица") и о детях - особенно тех, кому выпало
пережить тяжелое горе (например, "До чего больно, когда родители умирают").
в театре "Де Лис", Гринвич-Вилледж, где шла эта моя пьеса. Она к тому
времени успела поработать чуть ли не во всех странах мира, была первой
женщиной, ставшей штатным фотокорреспондентом большой нью-йоркской газеты -
"Дейли трибьюн", с камерой в руках провела год в Южном Вьетнаме, делая
военные репортажи, и выпустила шедевр - альбом, замечательный и в
фотографическом, и в этнографическом отношении, называется он "Сладкий
горошек: черная девушка из южной глубинки" и посвящен одной из наставниц
Джил, Маргарет Мид. При всем том Джил занимала квартиру, которую, скажем
так, не стоит сравнивать с Букингемским дворцом. Квартира находилась на
пятом этаже без лифта - Первая авеню, сразу за Пятьдесят первой стрит, там
внизу бакалейный магазин.
рассказывала, что, одолев все эти лестничные пролеты, он минут десять не мог
потом отдышаться.
приближение Рыб. То есть от природы была прекрасным пловцом, хотя и не
любила перенапрягаться, а вину предпочитала воду. Однако еще существеннее,
что родилась она на исходе той эпохи, которую применительно к нашей стране
надо бы назвать патриархатом, - в тот момент, когда уже чувствовалось
приближение эпохи битв за права женщин. Битва разгорелась как раз к тому
времени, как Джил стала взрослой. Поэтому на работе, на деловых встречах и
так далее Джил держалась так, словно не имеет никакого значения, что она
женщина, - а она ведь привлекательна невероятно. Мужчины, занимавшиеся
примерно тем же и так же, как она, вознаграждались за это хорошими деньгами
и признанием - она хотела для себя в точности того же. И обычно Этого
добивалась, оттого и пошли разговоры, что она совсем не похожа на женщин.
сделала своим университетом Манхэттен, а затем весь мир. Сама пробивала себе
дорогу, какими бы уроками ни приходилось расплачиваться, и для начала
старалась попасть на любую должность, только бы находиться в окружении
журналистов и вообще людей из газетного мира. А ее высшее образование
ограничилось одним-единственным курсом в Колумбийском университете - курсом
антропологии.
точно Так же, как рисковали работавшие в "Лайф" корреспонденты-мужчины, а
снимки делавшая не хуже их, если не лучше. На смену ей пришла, став новым
кумиром, Маргарет Мид, и еще задолго до нашей встречи Джил сделалась
первоклассным ученым: жизнь общества она изучила так же хорошо, как тайны
фотожурналистики. Подобно мне, ей тоже пришлось ждать почти до пятидесяти
лет, прежде чем люди с академическим престижем, обладающие способностью
смотреть непредвзято, оценили ее книги об американцах-подростках и для
американцев-подростков, - тогда выяснилось, что мало кто постиг, как она,
всю боль и все радости, испытываемые, когда тебе еще нет шестнадцати лет.
образование Джил приобрела столь неформальными способами. Ей, слава Богу, не
дано было выбора - оставалось лишь выслушивать молодых и верить им на слово,
так как ее не научили все на свете объяснять и интерпретировать. Она умела
только две вещи: записывать за подростками, что бы они там ни мололи, да
снимать их камерой.
причем абсолютно органичное свидетельство - растет прямо из влажной,
голубовато-зеленой земли, словно яблоня.
альбомов ретуши. Нет, не подверглись. И уж пусть там судят.да рядят, как
умеют, отчего это Джил становилась чем старше годами, тем прекраснее".
Апдайк, которого она особенно любит фотографировать, а заглавие - "Джил на
пятидесятилетие":
туда поехать, он расспрашивал меня, что нужно знать про мой родной город. Я
ответил, что сам сделался в Индианаполисе чужаком, когда Джил еще едва
лепетала "мама". "Меня иногда туда тоже приглашают на выступления, - добавил
я, - и никогда не бывает чувства, что еду к себе домой". Просто обыкновенный
славный американский город, где славные люди собираются, чтобы меня
послушать. Есть среди них такие, которые давно меня знают - а не сами, так
родители их были со мной знакомы, - но такие найдутся и среди слушателей
Апдайка. Чтобы повстречать знакомых, ни ему, ни мне нет нужды отправляться в
родные края. Своих школьных приятелей или их детей я встречал в СанДиего и
Портленде, штат Орегон, и в Айова-Сити, и на Манхэтте-не.
пятидесятилетие окончания школы, и по этому случаю был составлен список тех
одноклассников, о которых в Индианаполисе давно слыхом не слыхали. Я им
написал: один из тех, в списке, вовсе не растворился бесследно - спросите у
бостонских биохимиков, они вам скажут, что он большая величина в
геронтологии. А другой, написал я, тоже далеко не призрак - за
подтверждениями обратитесь к нью-йоркским музыкантам, он ведает наследием
Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна*.
театра./
ведь в школе мне, как большинству людей, выпало пережить скверные минуты.
Хотя, наверное, надо было поехать, очень был бы приятный вечер, посмеялись
бы всласть. Но прихоть судьбы: как раз в это время меня свалила бушевавшая
эпидемия кожной болезни. Я заболеваю только тогда, когда мне так нужно,
тьфу, тьфу, постучим по дереву. Вирусная пневмония освободила меня в 1942
году от тщетных стараний стать химиком. А в 80-е годы у меня на миг настало
затмение ума, и я решил взять да вообще смотаться, но из жизни не исчез,
просто попал на тридцать дней в запертую палату, чтобы пораскинуть мозгами,
как это меня угораздило эдакое выдумать.)
единственное за всю историю поселение, место для которого выбрали с помощью
Русанов Владислав
Ильин Андрей
Влодавец Леонид
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман