Чтение 16–й страницы книги ~Иностранка~

- Я не такой уж старый.

- У тебя жена, ребенок... В общем, ясно. А просто так я не хочу.

- Да просто так и я ведь не согласен.

- Тем более. И хватит говорить на эту тему!

- Хватит.

Черешни были съедены. А косточки мы бросили в траву.

Чтобы прервать молчание, я спросил:

- Ты хочешь рассказать мне о своих делах? И вот что я услышал.

В августе у Муси началась депрессия. Причины, как это обычно и бывает,
выглядели мелкими. Известно, что по-настоящему страдают люди только от
досадных мелочей.

Соединилось все. У Левушки возникла аллергия к шоколаду. Рафаэль не
появлялся с четверга. Лоло сломал очередную клетку из тяжелой медной
проволоки. Счет за телефон был не оплачен.

Тут как раз и появилось объявление в газетах. Все желающие могут
посмотреть отечественный фильм "Даурия". Картина демонстрируется под эгидой
нашей миссии в ООН. Свободный вход. По слухам, ожидается шампанское и
бутерброды.

Муся вдруг решила, что пойдет. А Левушку оставит родственникам.

Зал был небольшой, прохладный. Фильм особенного впечатления не
произвел. Стрельбой и гонками американских зрителей не удивишь.

Зато потом их угостили водкой с бутербродами. Слух относительно
шампанского не подтвердился.

К Мусе подошел довольно симпатичный тип лет сорока. Назвался:

- Логинов Олег Вадимович.

Поговорили о кино. Затем о жизни вообще. Олег Вадимович пожаловался на
дороговизну.

Сказал, что качество в Америке - ужасно дорогая штука. Недавно,
говорит, я предъявил своему боссу ультиматум. Платите больше или я уволюсь.

- Чем же это кончилось? - спросила Муся.

- Компромиссом. Зарплату он мне так и не прибавил. Зато я решил, что не
уволюсь.

Муся засмеялась. Олег Вадимович казался ей веселым человеком. Она даже
спросила:

- Почему среди людей гораздо больше мрачных, чем веселых?

Логинов ответил:

- Мрачным легче притворяться.

Потом вдруг спрашивает:

- А могу ли я задать вопрос, что называется, приватный?

- То есть?

- Проще говоря - нескромный... Как это случилось, уважаемая Мария
Федоровна, что вы на Западе?

- По глупости, - ответила Маруся.

- Папаша ваш - солидная фигура. Мать - ответственный работник. Сами вы
неплохо зарабатывали. Алиментов, извиняюсь, выходило ежемесячно рублей по
сто...

- Не в деньгах счастье.

- Полностью согласен... В чем же? От политики вы были далеки.
Материально вам хватало. Жили беззаботно... Родственников захотелось
повидать? При таких доходах родственников можно было выписать из-за границы
- к нам...

- Не знаю... Дура я была...

- Опять же полностью согласен. Тем не менее, какие ваши планы?

- В смысле?

- Как вы собираетесь жить дальше?

- Как-нибудь.

Тут Муся спохватилась.

- Я Америку не хаю. Мне здесь правится.

- Еще бы, - поддержал товарищ Логинов. - Великая страна! Да мы-то здесь
чужие, независимо от убеждений.

Маруся вежливо кивнула. Ей понравилось размашистое "мы", которым
Логинов объединил их: эмигрантку с дипломатом.

- Может, я обратно попрошусь. Скажу - простите меня, дуру
несознательную...

Логинов подумал, усмехнулся и сказал:

- Прощение, Мария Федоровна, надо заслужить...

Маруся поднялась и отряхнула юбку. С Квинс-бульвара доносился гул
автомашин. Над крышами бледнело догорающее солнце. В тень от
пресвитерианских башен налетела мошкара.

Я тоже встал:

- Так чем же это кончилось?

- Они мне позвонили.

- Кто - они?

- Два типа из советского посольства.

Я сказал:

- Идем, расскажешь по дороге. Может, выпьем кофе где-нибудь?

Маруся рассердилась:

- А киселя ты мне не хочешь предложить?..

Мы оказались в баре на Семидесятой. Там грохотала музыка. Пришлось идти
через дорогу к мексиканцам.

Я спросил:

- Так что же было дальше?

Муся попрощалась с Логиновым в холле. Думала, что он захочет проводить
ее. И даже приготовилась к не слишком энергичному отпору. Но Олег Вадимович
сказал:

- Если хотите, я вам позвоню...

Возможно, думала Маруся, он боится своего начальства. Или же меня не
хочет подводить.

Домой Маруся ехала в сабвее. Целый час себя корила за ненужную, пустую
откровенность. Да и мысль о возвращении на родину казалась ей теперь
абсурдной. Вдруг посадят? Вдруг заставят каяться? Ругать Америку, которая
здесь совершенно ни при чем...

Прошло три дня. Маруся стала забывать про этот глупый разговор. Тем
более, что появился Рафа, как всегда, довольный и счастливый. Он сказал, что
был в Канаде, исключительно по делу. Что недавно основал и, разумеется,
возглавил корпорацию по сбору тишины.

- Чего? - спросила! Муся.

- Тишины.

- Ого, - сказала Муся, - это что-то новенькое.

Рафаэль кричал:

- Я заработаю миллионы! Вот увидишь! Миллионы!

- Очень кстати. Тут как раз пришли счета.

- Послушай, в чем моя идея. В нашей жизни слишком много шума. Это
вредно. Действует на психику. От этого все люди стали нервными и злыми.
Людям просто не хватает тишины. Так вот, мы будем собирать ее, хранить и
продавать...

- На вес? - спросила Муся.

- Почему на вес? В кассетах. И под номерами. Скажем, тишина номер один:
"Рассвет в горах". А тишина, допустим, номер пять: "Любовная истома". Номер
девять: "Тишина испорченной землечерпалки". Номер сорок: "Тишина через
минуту после авиационной катастрофы". И так далее.

- За телефон бы надо уплатить, - сказала Муся.

Рафа не дослушал и ушел за пивом. Тут ей позвонили. Низкий голос
произнес:

- Мы из советского посольства...

Пауза.

- Але! Хотите с нами встретиться?

- А где?

- Да где угодно. В самом людном месте. Ресторан "Шанхай" на Лексингтон
и Пятьдесят четвертой вас устраивает? В среду. Ровно в три.

- А как я вас узнаю?

- Да никак. Мы сами вас узнаем. Нас Олег Вадимович проинформировал. Не
беспокойтесь. Просьба не опаздывать. Учтите, мы специально прилетим из
Вашингтона.

- Я приду, - сказала Муся.

И подумала: "Тут кавалеры доллар на метро боятся израсходовать. А эти
специально прилетят из Вашингтона. Мелочь, а приятно..."

Ровно в три она была на Лексингтон. У ресторана поджидали двое. Один -
довольно молодой, в футболке. А второй - при галстуке и лет на десять
старше. Он-то и представился - Балиев. Молодой сказал, протягивая руку -
Жора.

В ресторане было тесно, хотя ланч давно закончился. Гудели
кондиционеры. Молодая китаянка проводила их за столик у окна. Вручила
каждому меню с драконами на фиолетовой обложке. Жора погрузился в чтение.
Балиев равнодушно произнес:

- Мне - как всегда.

Маруся поспешила заявить:

- Я есть не буду.

- Дело ваше, - реагировал Балиев.

Жора возмутился:

- Обижаешь, мать! Идешь на конфронтацию! А значит, создаешь очаг
международной напряженности!.. Зачем?.. Давай поговорим! Побудем в деловой и
конструктивной обстановке!..

Тут Балиев с раздражением прикрикнул:

- Помолчите!

У Маруси сразу же возникло ощущение театра, зрелища, эстрадной пары.
Жора был веселый, разбитной и откровенный. А Балиев - по контрасту - хмурый,
строгий и неразговорчивый.

При этом между ними ощущалась согласованность, как в цирке.

Жора говорил: