Чтение 16–й страницы книги ~Наши~

- Замерзли? - спросил Бобров. - Хотите выпить?..

Как бы пи злился российский человек, предложи ему выпить, и он тотчас
добреет...

За столом Леша рассказал:

- Я был в Ленинграде дважды. Хотел вернуть собаку - не могу. Привык...

Мы узнали, что Глаша совершила несколько подвигов. Во-первых, спасла
щенка, который тонул. Вытащила его из лужи. Кроме того, первая взяла след
медведя-шатуна. И наконец, задушила лисицу.

Мне было как-то неприятно, что Глаша умертвила живое существо. Но что
поделаешь - инстинкт...

Тут я вспомнил одну давнюю историю. Обедали мы с приятелем в ресторане
"Балтика". Разговорились с официанткой. Угостили ее коньяком. И нее это
дружески, без малейшей корысти. Она же затем поступила довольно странно.
Обсчитала меня рублей на шесть.

Откровенно говоря, я немного растерялся. Не денег, естественно, жаль -
за человека обидно. А приятель говорит:

- Чему ты удивляешься?! Соловей заливается не потому, что ему весело.
Он просто не может иначе... Соловей поет, официантка ворует... Просто иначе
не может... Природа такая, инстинкт...

- Продай собаку, - говорит Бобров.

- Как тебе не стыдно!

- Ну тогда подари. Здесь ей будет лучше.

- Ей-то - да. А нам?..

Мы еще немного выпили и ушли спать.

Проснулись к обеду. В столовой застали четверых незнакомых мужчин.

Леша отозвал меня в сторону:

- Эти ребята - из КГБ. Завтра на лося пойдут.

- Лось-то при чем? - говорю. - Мало им нашего брата?

- Да они ничего, - шептал Бобров, - они после работы меняются.

- В какую сторону?

Мальчики из органов выглядели сильно. Что-то было в них общее, типовое.
Серийные, гладкие лица, проборы, шерстяная одежда. Один подсел ко мне.
Заговорил отрывисто и четко:

- Ваша собака?.. Хорошо... Как зовут? Глафира? Это что, юмор? Ценю...
Течка давно была? Не знаете? А кто же знает?.. Уши гноятся? Нет?..
Отлично...

- Садитесь обедать, - пригласил Бобров.

Обедали не спеша. Ребята из органов достали водку. Разговор то и дело
принимал щекотливый характер.

- Свобода?! - говорил один. - Русскому человеку только дай свободу!
Первым делом тещу зарежет!..

Я спросил:

- За что Мишу Хейфеца посадили? Другие за границей печатаются, и
ничего. А Хейфец даже не опубликовал свою работу!

- И зря не опубликовал. - сказал второй. - Тогда не посадили бы. А так
- кому он нужен?..

- Сахаров рассуждает, как наивный младенец, - говорил третий, - его
идеи бесплодны. Вроде бы грамотно изложено, с единственной поправкой. То,
что рекомендует Сахаров, возможно при одном условии. Если будет арестовано
Политбюро Цека...

- Запросто, - сказал Валерий Грубин.

- Нам пора ехать, - говорю, - спасибо.

Мы собрали вещи. Бобров попрощался с Глашей. Его жена Фили (настоящее
имя забыл) даже тихонько поплакала.

Мы вышли на дорогу. Ребята из органов толпились на крыльце.

- Заходите, - сказал один, - у нас бесподобный музей. Не для широкой
публики, конечно. Но я устрою. Координаты, телефон - я дал.

- И вы приходите, - говорю.

- Только с ордером, - добавил Грубин.

Чекист посмотрел на моего друга внимательно и говорит:

- Ордер не проблема...

Мы попрощались и зашагали вдоль реки. Глаша бежала рядом, не
оглядываясь.

- Интересно, - говорю, - что у них в музее хранится?

- Черт его знает, - ответил Грубин, - может, ногти Бухарина?..

Года через два я переехал в Таллинн. Глаша была со мной. Вскоре
совершила очередной подвиг.

Меня послали в командировку на острова. Собаку я отдал на это время
друзьям. Жили они в квартире с печным отоплением. Как-то раз затопили печи.
Раньше времени закрыли трубу. Вся семья уснула.

В квартире запахло угарным газом. Все спали.

Но проснулась Глаша и действовала разумно. Подошла к хозяйскому ложу и
стащила одеяло. Хозяин запустил в нее шлепанцем, одеяло поправил. Глаша
вновь его стащила и при этом залаяла.

Наконец двуногие сообразили, что происходит. Распахнули двери, выбежали
на улицу. Хозяин повалился в сугроб. Глашу долго пошатывало и тошнило.

Днем ей принесли из буфета ЦК четыреста граммов шейной вырезки. Случай
уникальный. Может быть, впервые партийные льготы коснулись достойного
объекта...

В Таллинне я стал подумывать о Глашином замужестве. Позвонил знакомому
кинологу. Он дал несколько адресов и телефонов.

Аристократическая генеалогия моей собаки побуждала к некоторой
разборчивости. Я остановился на кобельке по имени Резо. Грузинское имя
предвещало телесную силу и буйство эмоций. Тем более что владелицей Резо
оказалась журналистка из соседней эстонской газеты - миловидная Анечка Паю.

Любовный акт должен был состояться на пустыре возле ипподрома.

Резо выглядел прекрасно. Это был рыжеватый крепыш с нахальными глазами.
Он нервно вибрировал и тихонько скулил.

Аня пришла в короткой дубленке и лакированных сапогах. Залюбовалась
моей собакой. Воскликнула:

- Какая прелесть!

Добавив:

- Только очень худенькая...

Как будто усомнилась, возможен ли хозяйству прок от такой невестки.

- Сейчас это модно, - говорю.

Аня полемично шевельнула округлым бедром.

Мы обменялись документами. Родословная у Глаши, повторяю, была куда
эффектнее, чем у моего друга Володи Трубецкого. Документы Резо тоже
оказались в порядке.

- Ну что ж, - вздохнула Аня и отстегнула поводок.

Я тоже отпустил Глафиру.

Был солнечный зимний день. На снегу лежали розоватые тени. Резо,
почувствовав свободу, несколько обезумел. С лаем отмахал три широких круга.
Глаша наблюдала за ним с вялым интересом.

Побегав. Резо опрокинулся в снег. Видимо, захотел охладить свой пыл.
Или показать, каких трудов ему стоит удержаться от безрассудства.

Затем отряхнулся и подбежал к нам. Глаша насторожилась и подняла
хвостик.

Кобелек, хищно приглядываясь, обошел ее несколько раз. Он как будто
увеличился в размерах. Он что-то настоятельно бормотал. Мне показалось, что
я расслышал:

- Вай, какая дэвушка! Стройная, как чинара. Юная, как заря... Ресторан
пойдем. Шашлык будем кушать. Хванчкара будем пить...

Глашин хвостик призывно вздрагивал. Она шагнула к Резо, задев его
плечом.

И тут случилось неожиданное. Визгливо тявкнув, кобелек рванулся прочь.
Затем прижался к лакированным сапогам хозяйки.

Глаша брезгливо отвернулась.

Резо дрожал и повизгивал.

- Ну что ты?! Что ты?! - успокаивала его Аня. - Ну, будь же мужчиной!

Но Резо лишь повизгивал и дрожал.

Он был темпераментным импотентом, этот развязный кацо. Тип, довольно
распространенный среди немолодых кавказцев.

Анечке было неловко за своего воспитанника. Она вроде бы даже захотела
чем-то компенсировать его неуспех. Прощаясь со мной, шепнула:

- Калью улетает в Минск на семинар. Я позвоню тебе в конце недели.

Аня, действительно, позвонила, но грубая Татьяна обругала ее матом...

Когда меня увольняли из редакции. Аня вызвалась писать фельетон для
эстонской газеты. Даже название придумала - "Сквозь темные очки". В том
смысле, что я клеветник и очернитель.

Знакомый инструктор ЦК не без усилий приостановил это дело.

Но вернемся к моей собаке. Раза три я пытался выдать ее замуж. И все
три попытки рухнули.

Второй жених обладал плебейской худобой и силой. Напоминал учителя
физкультуры из провинции. Был чем-то похож на Аркадия Львова.

Он решил не тратить времени даром. Обойтись без любовной игры.
Действовал, как говорится, на хапок.

Глаша его больно покусала.

А он еще и сопротивлялся, как жлоб... Так и ушел ни с чем. Веселый
такой, без комплексов...

Почему же Глаша его отвергла?..

Видно, капля романтики необходима...

Третий жених беспрерывно чесался. Кроме того, у него был слабый мочевой
пузырь. Да и шерсть грязноватая, с проплешинами. А родословная - я посмотрел
- исключительная. Значит, вырожденец. Наподобие Володи Трубецкого.

Глаша его просто игнорировала.

Так и осталась девицей. А дальше уже было поздно. Знакомый кинолог
сказал:

- А вдруг не разродится, что тогда?.. Мы имеем право рисковать своей
жизнью. Рисковать чужой - порядочным людям не дано...