Чтение 16–й страницы книги ~Колыбельная для брата~

Нет, непохоже, что у Чирка был спрятан тяжелый металлический
рубль.

- Ладно, Чирок, - сквозь зубы сказал Кирилл и свернул на улицу
Мичурина.

Заплатит Кириллу Чирок за все его слезы...

Кирилл убавил скорость и начал торопливо соображать. Во-первых,
надо узнать, где Чирок живет. Кирилл у него ни разу не был. Во-вто-
рых, нужно будет приехать к Чирку, взять за шиворот и заставить
признаться! Куда он денется? В-третьих, придется притащить Чирка в
школу, пусть отдаст деньги и расскажет всем. как было. Интересно,
как Ева Петровна будет после этого смотреть на Кирилла? А впрочем,
наверно, и не покраснеет. Небось, еще скажет: "Ты. Векшин, сам вино-
ват, потому что вел себя вызывающе". Ну и наплевать! Главное, что
победит справедливость.

Но одному Кириллу с Чирком, пожалуй, не справиться. По крайней
мере в школу не утащить. Надо помощников. Лучше всего тех, кого
вместе с Кириллом задержали в раздевалке. У них к Чирку тоже счет
имеется и, может быть, побольше, чем у Кирилла. Потому что не у всех
такие родители, как у Векшина. Серёгу Коробова папаша сперва огреет
чем-нибудь, а потом пойдет в школу разбираться (а когда вернется,
еще всыплет).

Но Серёга - парень не очень решительный. Димка Сушко - тот с
разными знакомствами на стороне, у него, кажется контакт с Дыбой. Не
будет он трогать Чирка, если дело хоть как-то Дыбы касается. Валерка
Самойлов - это да! Но он, наверно, ушел во Дворец спорта к своим
фехтовальщикам...

Все же Кирилл решил заскочить к Валерке, опять нажал на педали.
И, едва проехав полквартала, увидел Черепанову. Женька шла и махала
его, Кирилла, портфелем.

"А что?-подумал Кирилл. - Ну и пускай что девчонка. Зато на-
чальство. Это даже ее обязанность-разбирать такие дела. А драться
Чирок все равно не станет..."

В этом будет справедливость: сперва Черепанова приходила, чтобы
наябедничать родителям, а теперь пусть увидит, что Кирилл не вино-
ват. И сама пусть объяснит своей милой Еве Петровне. ..

Женька выслушала злой рассказ Кирилла, уронила портфель и взя-
лась растопыренными ладошками за щеки. Длинные глаза ее сделались
почти круглыми, рот тоже стал похож на букву "О".

- О-ой, какой ужас... Кто бы мог подумать...

Она так моментально поверила Кириллу, что он сказал:

- Ты подожди, надо еще проверить.

- Конечно, надо! Но я уверена, что это он, раз ты говоришь.

- Ты знаешь, где он живет?

- Н-мет. Не помню. Но у мамы есть список с адресами, она же
член родительского комитета.

- Узнай - и сразу ко мне. Я пока портфель отвезу.

- Нет, давай вместе зайдем к нам. А то меня мама не выпустит.
Скажет: режим, занятия... Давай, а? - Она жалобно взглянула на Ки-
рилла.

- Придумала! Я так и буду таскздься с портфелем?

- Оставим у меня, потом заберешь. Пошли!

- Да не пойду я,- смущенно сказал Кирилл и шевельнул пальцами
босых ног.- Вид у меня совсем не для гостей.

- Ну что за глупости! Ты же не девочка, чтобы наряжаться. И ты
не в гости, а по делу... Пойдем, а то меня не пустят.

- А велосипед куда?

- Поставишь под окно. Мы же на первом этаже, а окна в садик вы-
ходят. Пошли!

Женькина мама посмотрела на Кирилла слегка удивленно, однако в
ответ на его робкое "здравствуйте" милостиво качнула прической.

- Здравствуй, проходи. Тебя, кажется, Кириллом зовут? Да, я
помню. Ты в прошлом году так удачно пел на концерте...

Кирилл затоптался на мягком ковре и зыркнул на Женьку: "Не ко-
пайся".

Женька ускользнула в другую комнату, а мама подозрительно гля-
нула вслед. И опять обратилась к Кириллу:

- Проходи и садись. Не стесняйся.

- Мы на минуточку,- пробормотал Кирилл.

- Никаких минуточек,-решительно сказала старшая Черепанова.-
Сначала чай... Женя! - Она взглянула на вернувшуюся дочь.-Почему
только на минуточку? У тебя распорядок, и ты дала мне слово...

- У нас общественная работа,- поспешно сказала Женька.- Мы едем
к одному мальчику, надо выяснить... одно обстоятельство...

Женькина мама снова покачала высокой бронзовой прической - на
этот раз недовольно.

- Ох, эта работа... Я уже говорила Еве Петровне: нельзя иметь
столько нагрузок. Если бы Женечка не была третий год председателем,
я давно перевела бы ее в английскую спецшколу. Но куда денешься, ес-
ли говорят про долг перед коллективом!

Женька слегка покраснела и умоляюще посмотрела на Кирилла.
Она-то сразу поняла, сколько теперь у Кирилла возможностей позлосло-
вить. Кирилл великодушно отвел глаза.

Женькина мама заявила, что никакая работа не пострадает, если
дети выпьют чаю. И потребовала, чтобы Кирилл вымыл руки и сел к сто-
лу. Руки он вымыл очень торопливо, а за стол сел с облегчением: мож-
но было спрятать под скатерть пыльные ступни и черные от угольной
крошки колени.

Вишневая скатерть была с тяжелой бахромой. Бахрома щекотала но-
ги, и Кирилл старался не двигаться, пока Женькина мама расставляла
чашки. Он лишь незаметно оглядывал комнату.

Бахрома была не только у скатерти. Она почему-то везде видне-
лась: у ковра над диваном, на малиновых портьерах, на темно-розовом
платке, наброшенном на торшер. Даже на рукавах и подоле халата Жень-
киной мамы. Халат был черно-красный с восточным узором.

Женькина мама принесла чайники, варенье и вафли. И началось му-
чение. Надо было глотать чай, интеллигентно орудовать тонкой ложеч-
кой и терпеливо отвечать на вопросы.

Первый вопрос был, где работает папа.

"Могла бы и помнить, если ты член родительского комитета",- по-
думал Кирилл и вежливо сообщил, что папа работал на "Сельмаше" в
сборочном цехе, а недаано перешел на другую должность. Куда и кем,
не стал уточнять.

- А мама?

- Мама-портниха. Бригадир... Сейчас пока не работает: у меня
брат маленький.

- И ты, наверное, помогаешь маме?

- Помогаю,- со старательно-скромной улыбкой ответил Кирилл и
мысленно проклял всех Черепановых до седьмого колена.

Женькина мама благосклонно улыбнулась. У нее было красивое ли-
цо, но что-то в нем казалось ненастоящим.

Кирилл видел Женькину маму и раньше, но это бывало в классе, и
там, издалека, лицо ее выглядело очень молодым. А сейчас Кирилл
вспомнил старинное блюдо, он его любил разглядывать, когда гостил у
бабушки в Тюмени. Там на фаянсе были нарисованы синий дворец, олени
и лебеди. Издали блюдо как новенькое, а когда подойдешь вплотную, на
блестящей поверхности видна сетка мельчайших трещин. Так же и лицо
старшей Черепановой: сквозь тонкий крем и подрисовку проглядывали
морщинки и утомление. Вернее, даже не утомление, а какое-то недо-
вольство.

- А как у вас в этом году с самодеятельностью?

"Ну что тебе от меня надо?"- тоскливо подумал Кирилл, и в это
время в прихожей спасительно затрезвонил телефон. Женькина мама вып-
лыла из комнаты.

Женька смотрела понимающе и виновато.

- Давай сматываться,- полушепотом потребовал Кирилл.- Узнала
адрес?

- Северная улица, дом шесть. Номера квартиры нет почему-то.

- Какие на Северной квартиры! Там домишки... Пошли.

- Нельзя, пока мама не отпустит.

- Чтоб вас...

От огорчения Кирилл до самых пальцев погрузил в варенье вафлю и
начал торопливо жевать. Потом еще раз огляделся, увидел большое зер-
кало, а в зеркале себя.

Да, не похож он был на благовоспитанного гостя. Сбившаяся май-
ка, растрепанные волосы, следы угольной пыли на узком толстогубом
лице, облупленная переносица, варенье на подбородке. Черт его дернул
сюда прийти...

За дверью слышался приглушенный и, видимо, взволнованный голос
старшей Черепановой. Потом звякнула на рычагах трубка, и Женькина
мама возникла в комнате. У нее был какой-то замороженный взгляд.

- Странно,- сказала она, глядя мимо Кирилла. -Евгения, что за
дикая история у вас в школе? Какой-то кошелек... И Ева Петровна по-
дозревает, что здесь замешан Векшин... Неужели это возможно, Кирилл?

Лучше всего было прыгнуть в седло прямо из окна и потом навсег-
да забыть об этом доме.

Кирилл не двинулся, только сжал тонкую ложечку так, что она
слегка согнулась. Уши у него начали пылать (хорошо, что под волосами
не видно). Щекочущая бахрома, обильно украшавшая комнату, вдруг по-
казалась ядовитой, как мохнатая оторочка жгучих медуз, с которыми